Русская партия (СИ). Страница 3

Возмущался Мясоедов ещё не менее двадцати минут, да и потом не переставал бурчать. Ну никак ему не хотелось ехать куда-то далеко, чтобы там открывать производства. Но когда Колыванов сказал, что сам поедет и сына своего старшего возьмёт, а после наладит производство штуцеров и новых пуль в Красноярске, возвратится домой — Митрофанов посмотрел на это уже с большим интересом.

Ведь если конкурировать в европейской части России с предприятиями Демидова и Торгово-Промышленного товарищества было невозможно, то, как посчитал Колыванов, открытие Америки и начало её освоения — это большие возможности. И оружия там надо будет привеликое множество.

— Доставлять оружие из Петербурга, да и с Урала — весьма накладно. Спрашивал я, как это далеко… Очень. Год пути. А коли мы сделаем в Красноярске, а после и в этих Американках своё производство, то через лет десять станем этими…

Кем именно они со сватом станут, Колыванов не вспомнил. Хотя читал экономический труд, что был издан не так давно в Академии наук. Можно было его прочитать в Петербургской библиотеке. И Колыванов, не будь дураком, решил узнать, что же это за такая экономика и как она будет полезна для всех его торговых и промышленных дел.

— Во! Маналистами станем с тобой! Ружья и пушки ладить будем там. Не сами, а через людей своих. И серебра много приобретём. И коли акции купим американские, то по первой будут покупать у нас всё в Америке. И знак этот получим… Как его?

— Поставщик Русской армии и флота! — закатив глаза, вспомнил название отличительного знака, который могут получить торговцы и промышленники.

День у сватов, Мясоедова и Колыванова, пролетел, как один час. А потом родственники долго не могли уснуть. Впечатлений было уйма. Они даже, как богатые, поужинали в ресторане. Чуть ли не всю ночь после строили планы. Казалось, что наутро проснутся, и всё то, что хотели родственники сделать, покажется для них нереальным. Но утром энтузиазм не иссяк.

Начинался второй день большого Торгово-Промышленного праздника. Всем гостям предлагалось посетить производство Ахтынского завода, поговорить с мастеровыми. Молодые учёные во главе с Ломоносовым и инженеры во главе с Нартовым готовили свои выступления и презентации. Что точно — никто из них пустым, без какого-либо механизма и без идеи, куда его применить, Петербург не покинет.

А то и был расчёт. Для того и строился Ахтынский завод, чтобы здесь создавать новинки, но в меньшей степени их множить, массово производить. Для этого должны найтись люди, которые загорятся идеей производств.

Хаждибей-Одесса.

20 мая 1736 года.

Я собирался ударить по Измаилу. Насколько было понятно, это ближайший хаб и место концентрации и распределения турецких войск. Эта крепость служила для турок примерно тем же самым, что ранее и Хаджибей — уже русская Одесса.

Если взять Измаил, то мы можем относительно небольшими силами, в том числе и флота, контролировать проход турок в Бессарабию и дальше в Молдавию. Мы просто отрезаем их и всю ту военную группировку, которая сейчас, хоть и значительно потрёпанная, но численно ещё велика, закрылась в Бендерах и Яссах.

Конечно, может быть, мне не дают покоя лавры Александра Васильевича Суворова, который в реальности взял Измаил. Но я же прекрасно понимаю, что Суворов брал совершенно другую крепость.

Судя по тем разведданным, которые удалось собрать, в том числе и с прибывавших в Хаджибей обозов, Измаил недостаточно хорошо укреплён. Представляет собой типичную крепость на холме, без излишеств и без большого насыщения артиллерией. Нет отдельных фортов, как в той, перестроенной, что пришлось брать Суворову.

И по размерам она явно сильно уступала Измаилу образца конца XVIII века иной реальности. Так что я считаю, что мы должны попробовать. Противника нужно постоянно удивлять, совершать нелинейные ходы. И тогда даже самые авантюрные операции могут состояться.

Безусловно, у меня были мысли насчёт того, чтобы высадиться в Константинополе. И вот это был бы уже такой нелинейный ход, который поставил бы всё с ног на голову.

Однако турки всё ещё имеют достаточно флот, чтобы воспрепятствовать десанту. Подставляться под турецкие пушки молодому Черноморскому флоту никак нельзя. Да, я знаю, что казаки в первой половине прошлого века умудрялись нападать на Константинополь и даже захватывать и некоторое время контролировать порты этого города. Но эти товарищи, видимо, были совершенно без башни, потому как авантюра уж слишком непрогнозируемая.

Сперва нужно добиться того, чтобы турки убрали свой флот из Чёрного моря. А уже потом лихим наскоком можно пробовать брать и Константинополь. В чём я уверен, так это в том, что если моя дивизия прорвётся к городу, то в уличных боях мы точно одолеем турок. Но к городу ещё прорваться нужно.

Я хотел провести операцию, но были те, кто вредил моим планам. Так что пришлось кое-кому накрутить хвост, прежде чем отправиться в поход на Измаил.

Эта операция точно войдет в историю и России, да и всемирную, военную. Вот только тут есть варианты: или с меня и России смеяться будут, что так бездарно загубил людей; или восхищаться, гадая, сколько в этом деле было расчета, а сколько чистого везения.

Так и я не знаю пропорций. Так что… Встречай нас, Измаил — город русской боевой славы!

Глава 2

Хаджибей

20–21 мая 1736 года

Два года я в этом времени! Вот это да! Кажется — вот он, день, неделя. Вот они — поступки, действия. Но… оно не кажется, что все произошло, словно бы вдруг. Живешь в этом постоянном беге, а оглянешься, так горы свернул. Как?

На самом деле, у меня есть объяснения. Приведу пример, в прошлой жизни у меня был знакомый. Так… прожигал жизнь, перебивался заработками. А потом эмигрировал в одну англо-саксонскую страну. И… На трех работах работал. Говорил мне, что если бы так пахал на Родине, то богатым был бы и жил, может еще лучше, чем на чужбине. Проснулась у человека целеустремленность.

Может и у меня так? Или же я, столетний старик, уцепился за шанс зубами, как иным не под силу? Ложь, что старики жить не хотят. Очень хотят, с каждым годом все больше. Только признаваться не будут. Нет смысла, ибо все там окажемся. Получается, что не все, и что «ТАМ» это не конец.

За два года многое сделано. Но… Предстоит сделать еще больше.

— Господин генерал-аншеф…

Я посмотрел на того, кто нарушил ход моих мыслей. Адъютант.

— Что там? Собрались на Совет?

— Так точно!

Я встал с мягкого кресла, поправил свой мундир, сшитый, между прочим уже тут, в Одессе, отправился в соседнюю комнату. Три раза в неделю, если ничего важного не происходит, мы и собирались на Совет. Сегодня совещание экстренное. Наконец-то прибыл один негодяй. Вице адмирал, командующий Черноморским флотом, Петр Петрович Бредаль.

— Я благодарю вас, господин Бредаль, за то, что вы всё-таки нашли время и прибыли ко мне, — с издевкой в голосе, сказал я вице-адмиралу, командующему Черноморским флотом. — Попрошу для меня и для всех присутствующих прояснить обстоятельства, в коих пребывает флот.

На самом деле я был необычайно зол на этого человека. Бредаль просто игнорировал меня, нашёл время мериться «харизмами». Мне же сообщали, что он говорил, когда читал мои послания. Мол, если генерал-лейтенанту Норову нужно, то он сам должен взять, да прибыть для разговора с Бредалем. Мало того, так он ещё и не отпускал от себя моего знакомого Петра Дефремери, капитана того фрегата, который я когда-то спас от позора, не дав захватить его французам.

Это определённо непонятное для меня противостояние между флотскими и армейскими бесило донельзя. Так что, когда мне сообщили, почему именно Бредаль отписался, что сильно занят и не может прибыть ко мне на встречу, я тут же послал вестового, чтобы сообщили этому вице-адмиралу, кто именно «папа в доме».