Чернокнижник из детдома (СИ). Страница 28

Я завел толстую тетрадь и начал вести свои записи. Но моя классификация была иной. Я зарисовывал символы, которые, как мне казалось, угадывались в описаниях искажений. Я искал основы, магические узоры в хаосе. Для солдата Пробой — это дыра, из которой лезут монстры. Для меня — это сложный, умирающий или рождающийся заклинательный контур в другой мир.

Урок третий: Магия в мире без магии.

Сидеть и медитировать, надеясь на естественный приток силы, было бессмысленно. Мне нужен был усилитель. Антенна. И я создал Резонатор.

Я не пытался «выпить океан», а подносил к нему, образно говоря, чайную ложку. Я садился в углу, вытаскивал «открытку» и сосредотачивался на самом факте подключения — на том самом потоке, что тёк через это устройство.

Я не мог черпать эту силу напрямую. Но я уже научился её трансформировать.

Урок четвертый: Физподготовка.

Тело реципиента было хилым. По моим меркам. Дни в больнице и детдоме не сильно прибавили ему здоровья. Я начал с банального: бег по утрам, отжимания, подтягивания на старом турнике во дворе. Прокачка тела магией. Это было скучно, мучительно, но необходимо. Никакая магия меня не спасёт, если вдруг начнут задыхаться легкие после километровой попытки удрать от того же болотного слизня.

Светлов уже пару раз мне позвонил с новыми «предложениями». Я вежливо отнекивался. Эта история принесла мне стартовый капитал и ценный опыт, но связываться с криминальным авторитетом дальше было самоубийственно. Моей целью были Пробои, а не разборки на районе.

Через три дня Людмила Викторовна, бледная, но улыбчивая, принесла обещанные двадцать тысяч. Я взял деньги и бросил в карман куртки с таким видом, будто это мелочь.

— Передайте мужу, что я пока занят, — сказал я, глядя ей прямо в глаза. — Но если ему потребуется помощь в деле… тоньше его текущих, пусть звонит. С криминальным быдлом и пушечным мясом у него и своих возможностей хватает.

Она кивнула, поняв всё превосходно. Я дал ей понять, что нахожусь на ступеньку выше обычного вымогателя. Я был специалистом.

Прошла неделя. Две. Мой «Фонд» таял, превращаясь в стопки книг, схем, инструментов и простенькую, но прочную экипировку. Я еще не был готов к походу в настоящий Пробой. Но я уже перестал быть беспомощным потенциальным пациентом психушки.

Так бы подумал про меня любой, лишь только узнав, что я собираюсь посещать Пробои в одиночку.

А я собираюсь…

* * *

— Тамарик, привет! Как дела? — как обычно постучав, и подождав секунд десять, завалился я в девчоночью комнату.

В ближнем левом углу кто-то пискнул, в середине бились на подушках, а справа переодевались, но я туда даже не повернулся, целомудренно уставясь, куда надо.

Хм… Совсем целомудренно не вышло. Две старлетки точно решили меня смутить, иначе ничем другим не объяснить их наряд в ночнушках посреди дня.

К счастью, никакого эротического подтекста я в этом зрелище не увидел. На пляже, и то больше показывают, а тут и посмотреть не на что. Две доски в рубище ниже колен.

Вот уж не знаю, что у них взбрендило, в показе себя в ночнушках, но тайные девичьи мысли — для меня потёмки.

Там порой такие зигзаги выкрутасы выписывают, что умом не понять. Угу, вот так сложно всё, что даже слова запинаются.

— Вы одевайтесь, а я ещё раз зайду, через пару минут, — обломал я надежды начинающих стриптизёрш, — Кстати, я тут тебе халатик прикупил, — бросил я Томе на кровать пакет с одеждой.

И там не только халат. Там ещё двадцать минут моего пунцового лица, когда я покупал для своих девчонок нижнее бельё.

— Ну, рассказывай, — повторил я свой заход через пару минут, с удовольствием отметив, что с размером халата угадал.

Томка, на всём фоне их блеклой комнаты, выглядела ярко. Как тропическая бабочка, залетевшая в солдатскую казарму, лет десять не видевшую ремонта.

— Меня Ирина попросила, чтобы я её с тобой познакомила. Говорит, она согласна, — добросовестно изложила мне Томка, застенчиво трогая отвороты новенького тёплого халата.

— Не понял. На что согласна? — повернулся я к её соседке.

— На всё, что скажешь! — бессовестно заявила она, и залихватски мне подмигнула.

— Упс-с… — вынужденно произнёс я вполне запрещённые звуки.

Обычно, после них в моём мире взрывались лаборатории, менялись династии правителей, а то и острова пропадали.

— И нас забирай! — не утерпев, дуэтом вписались в общий хаос две расхристанные блонды-близняшки, базирующиеся у окна, прекратив свою подушечную битву.

Э-э-э… Не понял…

Глава 13

Армейские рации

Зима неумолимо вступала в свои права.

Снега выпало совсем немного, но ночные заморозки порой уходили в приличный минус. На следующей неделе так вообще под минус тридцати синоптики обещают.

Со слов парней я знал, что самые свирепые морозы придут к нам в январе и феврале. Там и сорокоградусные морозы — вполне обычное дело.

Вот так быстро закончился сезон нашего ландшафтного бизнеса, даже толком не начавшись. Всего-то три заказа успели отработать, заработав в общей сложности двенадцать с половиной тысяч рублей. Маловато, но с учётом имеющегося запаса я парней сумел приодеть. Пусть пуховики и шапки у них не из дорогих бутиков, а с китайского рынка, но вещи вполне добротные. По виду и качеству куда лучше их обычной одежды, выдаваемой в детдоме. По крайней мере теперь они ничем не отличаются от доброй половины обычных школьников, из семей, и никто пренебрежительно не тычет пальцем в их сторону.

Признаться, мы всерьёз задумались о заработках.

Тем неожиданней для всех стала тема армейских раций, ради которой один почти что знакомый мужик вызвал меня в кабинет директора.

— Соколов, я что к тебе приехал…

— Александр, — поправил я мужика, и наткнувшись на непонимающий взгляд, пояснил, — Соколов — это чересчур официально. Если хотите попросить о чём-то, то лучше по имени ко мне обращайтесь. Не буду чувствовать себя солдатом — новобранцем. Это там, знаете, по фамилии принято — боец Соколов, упал и сто раз отжался.

— Хм, уел. И действительно — попросить. Вы там, в своём радиоклассе в транзисторах и лампах хоть немного разбираетесь?

— Они разные бывают, как и устройства на них. Лучше прямо скажите, о чём речь?

— Армейские рации. Старые. С консервации.

— И что с ними не так?

— Так не работают, — сокрушённо развёл мужик руками.

— Как мне к вам лучше обращаться?

— Всеволод Степанович, — наконец-то представился мужчина.

— Всеволод Степанович, десяток раций сможете привезти? Желательно, не самых убитых.

— А что, одной не хватит?

— Из двух или трёх раций одну почти наверняка можно будет попробовать собрать. Чисто отремонтировать — нет, не выйдет. У нас и деталей нужных нет, и наверняка то, что мы из старых приёмников или телевизоров выпаяем, для армейских изделий не пойдёт. Ни по размерам, ни по параметрам. А можно вопрос?

— Ну, задавай.

— А что, у вас своих мастеров нет?

— Знаешь Соко… Александр, как-то перевелись те мастера, что умели с транзисторами и лампами работать. В крупных городах ещё остались, а у нас нет. Была пара пенсионеров, с дипломами, но кто-то хитрей и быстрей нас оказался. Сманили их. Ещё год назад. То ли в Хабаровск, то ли во Владивосток. Короче, когда я начальнику связи рассказал, что парни из детдома сами осциллограф отремонтировали, он мне не поверил. Говорит, у них не та техника теперь. Она или сама ошибку выдаёт, или тестер специальный её показывает, а дальше они сразу всё целым блоком меняют. Посмеялся даже, вспомнив, как его радисты обычный паяльник, что помощней, минут пятнадцать искали. Привыкли к своим, миниатюрным, а тут им провод потолще попался.

— Много обещать не буду. Но что-то можно будет попробовать восстановить. Первый раз — бесплатно. Мне самому интересно.