Мой запретный форвард (СИ). Страница 11

Она щебечет ему что-то на ухо, а он откровенно мацает ее за зад.

Я невольно фыркаю:

— Ну, вы еще тут трахнитесь для полного счастья.

Блондиночка дергается, хмуро косится на меня, губы сразу кривятся. А вот Ярослав, наоборот, лыбится во все свои тридцать два, явно кайфует от ситуации.

— Не завидуй, Терехова! — поддевает он.

— Было бы чему, — отрезаю я с ехидной улыбкой.

И тут он, с самым наглым видом, добавляет:

— А хочешь, присоединяйся? Меня на всех хватит.

— Яр! — возмущенно взвизгивает блонда, слетает с его колен, поправляя топ. — Ты вообще офигел?!

Он даже не пытается оправдаться, только усмехается. А она, фыркнув, разворачивается и уходит. Специально виляя задницей, чтобы хоть кто-то оценил.

Ярослав с удовольствием провожает ее взглядом, смакует каждое ее движение. Я прям слышу его похабные мысли.

— Да уж, Ярослав, — вздыхаю я, — умеешь ты себе девушек выбирать.

Он встает с дивана, без стеснения поправляет спортивки, в которых заметно торчит бугор.

— Она мне не девушка.

— Избавь меня от подробностей, — шиплю я и резко отворачиваюсь.

Я только делаю шаг к выходу, как за спиной раздается его ленивый голос:

— Фигово выглядишь, Терехова. Похмелье?

Я медленно поворачиваюсь, прожигаю недовольным взглядом его нахальную физиономию.

— Язык у тебя, Анисимов, как помело. Удивительно, как у тебя лицо до сих пор целое при таком характере.

Он тихо смеется, качая головой.

— Вот же, актриса, — Ярослав щурится и подходит ближе ко мне. — Вчерашняя сцена – это, конечно, было мощно. Даже туфлей в меня кинула. Эмоции, слезы, душераздирающая исповедь… я почти поверил.

У меня внутри все обрывается. Все то, что я пыталась спрятать, все то, что вырвалось ночью на ступеньках, он перевел в смешок. Мое горькое признание стало для него очередным развлечением.

— «Почти»?!

Он разводит руками.

— Ну да. Ты красиво сыграла, но я же не дурак. Слишком уж пафосно все звучало. Сразу видно – тренировалась перед зеркалом.

Мои губы предательски дрожат, но я стискиваю зубы и выдыхаю сквозь них:

— Знаешь, Ярослав, у тебя в голове пусто, зато самомнения на троих.

— Зато честно, — усмехается он, не сводя с меня глаз.

Я делаю шаг, а внутри все кипит: стыд, обида, бессилие. И вдруг это кипение переходит в что-то горячее и острое.

Без слов я подлетаю к нему и резко бью коленом в пах. Это происходит инстинктивно, как будто тело само захотело проучить наглеца. Колено попадает прямо туда, куда и должно попасть

Анисимов дергается, воздух вырывается из его груди. Ухмылка с лица соскальзывает, он сгибается, руками сжимая то самое место.

— Сучка, — шипит он, бледнея.

— Это тебе за твой грязный язык, — хриплю ему в ухо.

Он резко хватает меня за грудки, потрясывает и буравит гневным взглядом.

— Больно же!

— Мне тоже больно! — кричу ему в лицо.

Анисимов делает глубокий вдох, снова кривится и отпускает меня. Я мгновенно срываюсь с места.

— Все равно не убежишь, — летит мне в спину, когда я уже открываю дверь.

Сердце бешено стучит в груди. В голове раздрай: правильно ли я поступила, ударив его? Но эмоции нахлынули, словами ему так больно сделать я бы не смогла. Он в этом профи. Залезет в самый потаенный уголок души, нагадит там, потопчется и свалит со своей фирменной узмылкой.

Ненавижу!

Спускаюсь со ступеней и вдалеке вижу знакомый силуэт. Бегу ему навстречу, а сама оборачиваюсь. Замечаю Анисимова, стоящего у окна и рукой опирающегося о косяк.

— Пап, доброе утро! — падаю в объятия папы.

— Ух ты ж, — довольно улыбается он, крепко обнимая меня. — Доброе, доброе. Настроение у тебя сегодня хорошее.

Мы направляемся в сторону столовки. А я незаметно для папы стреляю глазками на общагу. Ярослав продолжает следить за мной.

— Да. Я вчера с Любашей встречалась.

— Замечательно. Общение с ней идет тебе на пользу.

Мы выходим из поля зрения Анисимова, я возвращаю себе спокойствие.

— Мама звонила, — тихо произношу я, глядя себе под ноги. — В этот раз я ответила ей.

— Поля, ты не перестаешь меня радовать, — усмехается папа, держа руки за спиной.

На завтраке я получаю сообщение от Любы. Она интересуется моим самочувствием, пишет, что вчера классно повеселились. И сегодня она ждет меня к себе в гости.

Я посвящаю папу в свои планы, он ничуть не против. Он рассказывает мне о том, что уже через неделю у них состоится игра со «Стальными Зубрами». В сотый раз он просит меня быть осторожной, и мы расходимся из столовой в разные стороны.

Но стоит мне свернуть на аллею, как меня кто-то окликает:

— Полина!

Я оборачиваюсь, ко мне уверенным шагом идет один из нападающих команды – Демьян.

ГЛАВА 15.

Полина

Демьян быстро сокращает расстояние.

— Яр на тебе залип, — тихо произносит он и скрещивает руки на груди. — Но я не хочу, чтобы Василич его выгнал из команды. Нам игра важнее девок.

Я удивленно приподнимаю бровь, а парень продолжает:

— У него к тебе ничего серьезного, — он чуть усмехается. — Так что просто не реагируй на него. Пусть само все рассосется.

Да вы только послушайте эту снисходительную интонацию.

— Ты издеваешься? — резко отвечаю я, глядя на него в упор. — Я его футболю почти каждый божий день! Но это, видимо, его только разжигает. Может, вместо того, чтобы прессовать тут меня, ты поговоришь со своим озабоченным другом?

Демьян фыркает, на лице появляется самодовольная ухмылка.

— Слушай, Поля, ты сама себе льстишь. Яр просто развлекается. Ты для него как вызов, понимаешь? Упрямая девчонка, дочка тренера, все такое. А что касается меня, то я отвечаю за результат, а не за то, кто кому глазки строит.

Я делаю шаг ближе, смотрю прямо ему в глаза.

— Знаешь, что бесит сильнее всего? — медленно проговариваю я. — Что вы все такие. Мудаки, уверенные, что мир крутится вокруг ваших шайб и баб, которых можно перетасовывать как карты.

Демьян слегка наклоняется, его дыхание пахнет мятной жвачкой.

— Да не драматизируй ты так. Ты сама не понимаешь: для нас сейчас важнее выйти в финал. Если ради этого придется потерпеть «обиды», то терпи.

— Офигенно, — я нервно усмехаюсь, взмахнув руками. — То есть ты сейчас прямо сказал, что я мешаю вашей гребаной игре?

— Я сказал, что ты можешь не мешать, если перестанешь подливать масло в огонь, — его голос становится жестче. — Ты умная девчонка, сама должна понять.

Я пару секунд просто смотрю на него и сдерживаю порыв залепить ему смачную пощечину. В итоге просто ядовито улыбаюсь и произношу:

— Спасибо, Демьян. Ты только что доказал, что среди вас мудаков Ярослав не один.

Разворачиваюсь и ухожу, чувствуя его прожигающий взгляд в спину.

Я приезжаю к Любаше в квартиру. Не так давно она взяла однушку в ипотеку, тянет сама, старается. Сестра вызывает во мне восхищение. Мы тепло обнимаемся и идем на кухню. На столе стоит тарелка с пряниками и дымящийся прозрачный чайник.

Мы садимся за круглый столик. У нее уютно, все полочки заставлены кружками, вазочками, какими-то ее бесконечными баночками. Но такое нагромождение не выглядит, как беспорядок.

— Смотри, что я себе сегодня купила! — Люба вытаскивает из косметички тушь. — Ресницы такие пушистые становятся.

Я хмыкаю, беру тюбик в руки, кручу.

— Я красилась только на выступления. И то визажист все делал.

Сестра замирает, смотрит на меня. А я грустно вздыхаю, выпуская все то, что я старалась задвинуть подальше.

— Поль, — тихо говорит Любаша и гладит меня по руке. — Не переживай. А, может, это было к лучшему?

— Что именно? Вернуться в Россию и поступить на экономический факультет?

Она прикусывает губу.

— А тут кататься ты не можешь?

— Нет, — отвечаю коротко, тем самым ставлю точку в разговоре.

И на миг в комнате воцаряется тишина. Но Люба не из тех, кто долго выдерживает паузы. Она резко меняет тему и пододвигается ближе ко мне: