Хозяин теней 6 (СИ). Страница 19

Его — да.

А вот мне что делать? Как эта штука работает?

Метелька вздохнул и выбрался из-за парты. К столу он подходил с опаской. И руки за спину спрятал, на всякий случай. Но Эразм Иннокентьевич лишь улыбнулся.

— Ваши опасения понятны, но верю, что вы, будучи человеком разумным, их преодолеете. Просто положите на шар руки и расслабьтесь. Сейчас я включу… механизм, если кто забыл, работает на смешанной энергии. Электрический импульс, касаясь ядра, приводит в движение…

Шар потускнел, а потом побелел, будто внутрь плеснули молоко.

— … силовые потоки в электромагнитном поле стабилизируются, переходя в состояние равновесия.

Цвет, изначально неровный, сделался равномерным и более густым, что ли? Во всяком случае, шар теперь гляделся монолитным, словно вытесанным из куска мрамора.

— Однако пребывают в состоянии возбуждённом, а следовательно, чувствительном к изменениям силы. И реагирующим на них.

Метелька чуть хмурился, но руки не убирал.

— Сейчас ощутите лёгкое покалывание. Или не ощутите, — голос Эразма Иннокентьевича был напрочь лишён эмоций. — И изменение окраски шара покажет, есть ли у вас дар.

Окраска не изменилась.

— Можете озвучить ваши ощущения.

— Щекотно, — подумав, сказал Метелька. — Будто кто-то под кожей пёрышком водит.

— Что ж, к сожалению, дара у вас нет, хотя… — Эразм Иннокентьевич обошёл шар. Потом повернул его другой стороной, демонстрируя белесое пятнышко. — Любопытно… ощущение, что несмотря на отсутствие дара вы несёте эхо чужой силы… и силы тёмной. Так бывает при использовании артефактов, а потому, если кто-то из вас имеет при себе таковые, то настоятельно прошу оставить их на столе.

— Так… нет. Откуда? — Метелька пожал плечами. — Может… это… ну… мы там проваливались. На ту сторону. И бомбы были. В госпитале.

— Бомбы? Ах да… конечно, слышал. Возможно. Очень даже возможно… в таком случае, это остаточный след. Порой чужая энергия держится весьма и весьма долго. Но я бы рекомендовал обратиться к целителю, поскольку даже такое незначительное с виду вмешательство способно навредить. Тонкое тело на то и тонкое, что весьма чувствительно…

Он замолчал.

Потом кивнул какой-то мысли, посетившей умную его голову.

— Пожалуй, в постоянном присутствии целителя есть некоторые преимущества. Я напишу записку. После занятий будьте любезны посетить Ефросинью Путятичну.

Сказано это было тем же прежним, отрешённо-равнодушным тоном.

А ведь и он оставался на лето. Орлов говорил.

— Кто следующий? Савелий?

Чтоб.

Как-то не хочется. Не то, чтобы я машины боюсь, но мало ли, чего она там покажет. Однако приличного повода увильнуть от процедуры в голову не приходило.

— А можно я? — Елизар вытянул руку. — Мне замеры проводились, но домашние. И аппарат был немного другим…

— Прошу, — Эразм Иннокентьевич указал на стол. — Вы у нас целитель, верно?

— Д-да… то есть, пока нет, но в будущем очень надеюсь.

— Погодите, — Эразм Иннокентьевич наклонился и что-то сделал со шкатулкой, отчего молочная белизна вспыхнула белым светом. И пятно исчезло. — Перед новым замером надлежит привести систему в состояние нулевой готовности, чтобы избежать помех и искажения данных. Сейчас мы убираем остаточный след…

Елизар положил руки на шар.

Первое мгновенье ничего не происходило, а потом по белому молоку поползли трещины. Зеленоватые такие. Яркие. Их становилось всё больше и больше, и вот уже сама поверхность шара покрылась узором из трещин.

— Это… так надо?

— Чудесно, — Эразм Иннокентьевич склонился. — Итак, что мы видим?

— Он и вправду целитель! — крикнули с третьей парты. — И сильный. Вон, в центре ярко, значится, силы хватает.

— Не совсем верно изложено, но да, мы имеем дело с отлично сформированным центральным энергетическим узлом. И не менее отлично развитыми для вашего возраста каналами. Имеются как и первичные… видите более плотные линии.

А вот теперь голос изменился, появилось в нём что-то, похожее на эмоции.

— … и менее. Это каналы второго и третьего уровня. Вы, верно, знаете, что чем плотнее вязь каналов, тем больше их суммарная вместимость, что, в общем-то, логично. И тем выше…

Елизар кивал.

И разглядывал шар, в котором теперь и я видел что-то этакое — плотный зеленый комок в центре, от которого выходили толстые ветви, а от них уже другие, потоньше, и третьи, которые вовсе с волос толщиной. И вот это всё и есть… дар?

Отражение его?

А главное, понятно направление исследований Эразма Иннокентьевича. И сфера научных интересов.

— Что ж, видно, что вы, юноша, не пренебрегаете личным развитием. Прошу… и Савелий.

— А отказаться можно? — на всякий случай интересуюсь я.

— Нет, — ответ понятен и логичен.

— Так… а толку? У меня тоже дара нет…

— Сдаётся, вы лукавите, молодой человек, — Эразм Иннокентьевич изобразил улыбку, которая смотрелась на вытянутом лице его столь же нелепо, сколь и роза в петлице чёрного его пиджака. Орлов уже доложил, что на каждый день недели положен свой цветок. И в этом есть какой-то смысл, но уж очень глубинный. — Или вы стесняетесь?

— Да.

— Ничего. Стеснение мы переборем. А порядок для всех одинаков. Прошу…

Да уж. И не откажешь. А главное, все смотрят. И с интересом. Вон, на второй парте Страшинский с Фроловым перешёптываются, глаз с меня не сводя. Страшинский — племянник генерал-губернатора Петербурга. А Фролов — княжий отпрыск. Здесь вообще, куда ни плюнь, в родовитое чадушко попадёшь. Или вот в состоятельное.

— Итак, снова обнуляем… может, кто-то сумеет пояснить, каким образом?

— Полагаю, пропуская электрический разряд? — Серега приподнялся. — Короткий?

— Почему электрический?

— Потому что силовой импульс в любом случае несёт заряд энергии, отличной от нулевого, следовательно он изменит настройки и окрасит поле в какой-то цвет. В зависимости от источника энергии, от которого был получен.

— Верно, — Эразм Иннокентьевич поглядел на Серегу с одобрением. — Рад, что вы не утратили живости вашего ума.

Чтоб… вот не хочется мне трогать этот магический рентген. Не хочется. Но придётся. С другой стороны… если уж быть приманкой, то такой, чтоб мимо не прошли.

И я, подавив тяжкий вздох, положил руки на шар.

— Есть, — от щекотки очнулась Тьма, предложив универсальный на её взгляд путь решения проблемы.

— Увы, — ответил я мысленно, — если сломаю эту штуку, он новую сделает.

— Есть?

— А вот его не за что. Да и вообще… всех не сожрёшь.

Я ощутил некоторое сомнение, будто Тьма хотела возразить, но не стала. А и вправду щекотно. И щекочет именно под кожей. И так, что тянет руки убрать.

— Спокойно, — Эразм Иннокетньевич моё желание почуял. И предотвратил, положив руку на плечо. — Это не опасно.

Как для кого.

Белизна колыхалась, в ней прорезались мутные нити, которые стремительно набирали черноты.

— Не убирайте руки, пожалуйста… вам не больно?

— Неприятно.

— Тёмные дары редки… поэтому я был бы весьма благодарен за участие в этом небольшом эксперименте. Итак, кто может сказать, что за дар у сего скромного юноши?

Тишина. И Серега с Елизаром смотрят выжидающе. Я кивнул. Чего уж тут.

— Охотник, — сказали они хором и поглядели друг на друга, отчего Елизар смутился и взгляд попытался отвести. Но Серега покачал головой.

И правильно.

Елизар — парень толковый, только очень замкнутый. Уж не знаю, то ли происхождения стесняется, то ли привык быть сам по себе. Но вот держится он вроде бы и рядом, но не делая попыток сблизиться. Такое ощущение, что остальных он опасается больше, чем нас. А нам боится надоесть.

— Охотник… что ж, верно. Охотников мне не доводилось встречать, — Эразм Иннокентьевич потёр руки и теперь выглядел он донельзя довольным. Как мало, однако, этому человеку для счастья надо. — Записываем… цвет… как можно охарактеризовать? Вспомним, что нам демонстрировал в прошлом году господин Шувалов… там цвет был каким?