Изолиум. Подземный Город. Страница 12

– Нефёндр получил десять лет за сутенёрство, организацию борделя, незаконное удержание людей. Вышел через шесть, снова за примерное поведение. К этому моменту меня назначили начальником уголовного розыска Яхромы. Думал, повышение принесёт больше спокойствия.

Фёдор горько усмехнулся, вспоминая наивность.

– Он сам нашёл меня. Пришёл в участок, холёный, в костюме, с улыбкой: «Здравствуйте, Фёдор Михайлович, давно не виделись». Сказал, что завязал с криминалом, теперь честный бизнесмен, грузоперевозки. Действительно организовал фирму, всё по закону. Но я чувствовал – неспроста этот визит. Начал копать. И точно: под прикрытием грузоперевозок наладил канал поставки живого товара в Турцию. Девушек вывозили в контейнерах, держали в подвалах и продавали в бордели Стамбула.

– Чудовище, – прошептала Даша.

– Именно. Но хитрое, – Фёдор постукивал пальцами по колену, отбивая ритм мыслей. – Доказательств собрали мало, но хватило на восемь лет. Вышел через пять. И тут случился блэкаут. Буквально через месяц после освобождения – бац, и света нет. А у такого, как Нефёндр, нюх на ситуации, когда можно нажиться на чужом горе. Вот и организовал культ. И снова то же самое – девушки, рабство, насилие. Только вместо борделя – храм, а вместо сутенёров – служители культа.

Воцарилась тяжёлая тишина. Огонь в камине словно горел тише, пригибаясь под тяжестью услышанного. Лиза обхватила себя руками, защищаясь от невидимого холода.

– Неудивительно, что ты сразу узнал его там, в молельном зале, – заметил Денис, обращаясь к Фёдору. – Старые знакомые, так сказать.

– Да, и он тоже меня узнал, – Фёдор потёр шрам на подбородке. – Видел, как дёрнулся? Но виду не подал, конечно. Слишком большая аудитория, много свидетелей. Но теперь, когда он в наших руках…

Не закончил фразу, но все поняли невысказанное: теперь с Нефёндром можно поквитаться. За всех девушек, за Лизу, за Оксану, за всех жертв его манипуляций.

– Что предлагаете с ним делать? – спросил профессор, поправляя очки. – С юридической точки зрения, мы не вправе быть судьями, но с практической… закона больше нет. Полиции тоже.

– Допросить и решить, – твёрдо сказал Денис. – Он может знать что-то важное об Осоне, о погашах. Если информация поможет нам выжить – это одно. Если просто психопат, использовавший хаос для своих целей, – совсем другое.

– Поговорю с ним утром, – кивнул Фёдор. – Один на один. Я знаю, как с такими разговаривать.

Оксана подняла взгляд:

– Хочу присутствовать, – произнесла тихо, но решительно. – Имею право знать, почему он делал то, что делал. Почему превращал нас в рабынь. В… «невест Осона».

Фёдор посмотрел долгим взглядом, затем медленно кивнул:

– Хорошо. Но за дверью. Если что-то пойдёт не так, если попытается давить на психику, как умеет… не хочу, чтобы ты снова оказалась под его влиянием.

Оксана не спорила. Понимала риск – Нефёндр был мастером манипуляций. И всё же потребность узнать, понять, поставить точку в этой главе жизни оказалась сильнее страха.

Пламя камина отражалось в глазах девушки, превращая их в два тёмных озера с танцующими огоньками. Сидела в стороне от остальных, обхватив колени, и наблюдала за Фёдором, подбрасывающим дрова в огонь с сосредоточенностью алхимика. Его уверенные движения завораживали, пробуждая давно забытое, утраченное в тёмных коридорах храма Осона. Желание. Не искусственное, навязанное культом, а настоящее, рождённое из простых чувств: благодарности, восхищения и проснувшейся нежности.

Разговор после ужина постепенно угасал, как пламя без кислорода. Сытость и тепло сделали своё дело – глаза слипались, тела наливались приятной тяжестью. Илья и Лиза устроились у камина, поделив одно одеяло. Профессор задремал в кресле, седая голова покачивалась в такт дыханию. Денис и Даша шёпотом обсуждали что-то в углу, их силуэты сливались в полумраке.

Решение пришло к Оксане внезапно, как приходят все важные решения – словно щелчок переключателя внутри. Расправила плечи, поднялась и направилась к бывшему полицейскому. Сердце билось чаще обычного, но страха не ощущала – только странное спокойствие, будто нашла ключ к непокорному замку.

– Федя, – остановилась рядом, коснувшись плеча. – Будь другом, помоги мне.

Тот поднял голову, вопросительно взглянув. Языки пламени отражались в глазах, делая их янтарными, почти прозрачными.

– Я сегодня буду спать в спальне наверху, – продолжила Оксана, и что-то в голосе, какая-то новая нотка, заставила Фёдора напрячься, как струну. – Ты растопишь там камин?

Он откашлялся, скрывая смущение.

– Конечно, – ответил, поднимаясь. – Дрова есть?

– Найдём, – просто сказала Оксана, и два слова прозвучали обещанием чего-то большего, чем поиск топлива.

Денис бросил взгляд в их сторону и толкнул Дашу локтем. Та повернулась, увидела пару, направляющуюся к лестнице, и улыбнулась понимающе. Оксана перехватила взгляд и пожала плечами, будто говоря: «А что такого?» Но в глазах плясали те же огоньки, что в пламени – яркие, живые.

Лиза, дремавшая на плече Ильи, приподняла голову, проводив их долгим взглядом. На губах мелькнула тень улыбки – первая настоящая с момента освобождения из храма Осона. Профессор приоткрыл глаз и, заметив удаляющуюся пару, снова сомкнул веки, но на лице застыло выражение мудрого понимания – словно знал, что именно из моментов человеческого тепла соткана истинная жизнь, даже посреди апокалипсиса.

А Фёдор ничего не замечал. Поднимался по лестнице следом, думая лишь о правильной растопке камина, чтобы не повторить недавний конфуз с дымом. Мысли оставались практичными – о тяге, сухости дров, продолжительности огня. И ни одна не касалась истинной причины приглашения.

Хозяйская спальня на втором этаже оказалась просторным помещением с высоким потолком и большими окнами, занавешенными тяжёлыми портьерами. Огромная кровать с резным изголовьем занимала центр, словно корабль в гавани. Туалетный столик с треснувшим зеркалом, платяной шкаф с приоткрытой дверцей, несколько кресел, обитых потускневшим бархатом – всё говорило о былой роскоши и нынешнем запустении. Камин располагался напротив кровати – большой, облицованный тёмным мрамором, с чугунной решёткой.

Оксана зажгла найденную свечу, поставив на прикроватный столик. Свет был неярким, но достаточным, чтобы не спотыкаться. Фёдор направился к камину, осмотрел с видом знатока.

– Вроде не забит, – пробормотал, заглядывая в тёмное жерло. – Дымоход чистый, тяга должна быть хорошей.

Собрал несколько деревянных ящиков из шкафа, сломал на части и уложил в камин. Оксана наблюдала, прислонившись к стене, скрестив руки. В полумраке комнаты фигура казалась тонкой и хрупкой, но одновременно сильной, как стальная проволока – гибкой, несгибаемой.

Фёдор чиркнул спичкой, и огонь занялся, сначала робко, словно проверяя надёжность человека, затем увереннее, превратившись в ровное пламя. Оранжевые отблески заплясали на стенах, делая пространство теплее, уютнее.

– Ну вот, – сказал, поднимаясь и отряхивая руки. – Через полчаса будет совсем тепло. Может, ещё дров принести?

Он повернулся к двери, собираясь уходить, но голос Оксаны остановил, словно невидимая рука на плече.

– Ты куда?

Фёдор замер, затем медленно обернулся. Девушка смотрела с лёгким удивлением, будто намерение уйти казалось самым странным на свете.

– Я… – начал, но осёкся, не находя слов.

Оксана отошла от стены и приблизилась к нему. Движения напоминали поступь хищной кошки. Остановилась близко, что Фёдор ощутил тепло тела, чистый запах с нотами дыма и мяты.

– А как же награда для моего героя, – проговорила низким, чуть хрипловатым голосом, – который сегодня спас свою принцессу?

Её ладони легли на плечи Фёдора – лёгкие, но уверенные, как птицы, нашедшие место для гнезда. Он почувствовал это прикосновение всем существом, словно через них вливалось давно забытое чувство – возможно, надежда, или нечто большее.

– Оксана, – только и смог выдохнуть, ощутив пересыхание в горле.