Изолиум. Подземный Город. Страница 11

– Я не ела её с начала блэкаута, – прошептала девушка, и в глазах блеснули слёзы – не от горя, а от нахлынувших воспоминаний о прежней жизни, мире, где такие простые радости были ежедневно доступны.

Находка придала всем новых сил. Работа закипела с удвоенной энергией. К вечеру холл особняка почти полностью очистился от следов ночного кошмара. Тела исчезли в овраге, кровь, хоть и не полностью, но в основном отмылась со стен и пола. Уцелевшую мебель расставили, создавая иллюзию обжитого пространства. В центре комнаты теперь стояла импровизированная печь, которую Фёдор и Илья соорудили из металлического бака, найденного в подвале, и обломков труб.

Женщины колдовали над первым настоящим ужином за долгое время. В большой кастрюле, установленной на печи, варилась каша с тушёнкой – простое блюдо с ароматом, от которого у всех текли слюнки. Лиза, впервые проявив инициативу, нашла в саду несколько веточек укропа, каким-то чудом пережившего зиму под снегом, и теперь измельчала зелень для каши.

– Как думаете, сможем задержаться здесь? – спросил Денис, наблюдая за приготовлениями. – Дом крепкий, еды теперь хватит. Могли бы перезимовать…

– А что с Нефёндром? – тихо спросила Оксана, помешивая кашу. – Он придёт в себя. Что будем с ним делать?

Вопрос повис в воздухе, нарушив ненадолго воцарившуюся идиллию. Но Фёдор, занятый установкой металлической трубы для отвода дыма, ответил, не оборачиваясь:

– Допросим его. Узнаем, что знает об Осоне, о погашах. А потом решим.

В голосе звучала спокойная уверенность человека, много раз принимавшего тяжёлые решения и готового принять их снова. Денис заметил, как Оксана бросила на бывшего полицейского особый взгляд – смесь благодарности, восхищения и чего-то более глубокого, для чего у юноши не нашлось названия.

– Давайте не будем думать об этом сейчас, – предложила Даша, доставая из найденного шкафа пыльные, но целые тарелки. – У нас есть крыша, еда, относительная безопасность. И мы все живы. По нынешним временам – уже праздник.

– Действительно, – согласилась Лиза, и её улыбка, хоть усталая, но искренняя, на миг вернула прежнюю красоту, которая, казалось, исчезла навсегда в храме осонитов. – Давайте праздновать жизнь. Потому что это единственное, что точно есть.

Профессор, молчавший до этого, вдруг поднял глаза от блокнота:

– Я бы даже сказал, что это единственное, что имеет смысл, – произнёс с неожиданной философской глубиной. – Праздновать жизнь. Особенно когда вокруг столько смерти.

И они сели вокруг самодельной печки с дымящейся кастрюлей настоящей еды, в очищенном от кошмаров доме, под крышей, защищавшей от снега и ветра. Семь человек, чудом выживших в мире, ставшем чужим и опасным. Семь осколков прежней жизни, пытающихся сложиться в новую картину – не такую яркую и красивую, как прежняя, но всё же цельную, способную защитить от холода и тьмы.

А внизу, в подвале, в маленькой технической комнате, Нефёндр открыл глаза. Синий огонь в них разгорался ярче, а губы шевелились, беззвучно шепча.

Ужин собрал всех в главном зале у камина. Дверь, которую Фёдор с трудом притащил несколько дней назад и уронил на пол под общий хохот, теперь лежала на двух ящиках, превратившись в стол. Кто-то накрыл её застиранной, но чистой скатертью из бельевого шкафа. На этом столе парили тарелки с дымящейся кашей, стояли открытые банки тушёнки, а в центре даже красовалась вазочка с веточкой можжевельника – попытка добавить красоты в суровый быт.

– Какая роскошь, – пробормотал профессор Самолётов, усаживаясь за стол. – Почти как на научной конференции в Дубне в девяносто седьмом.

Никто не понял отсылки, но все оценили попытку старика внести нотку юмора. Расселись вокруг – кто на стульях, кто на перевёрнутых вёдрах. На миг воцарилась неловкая тишина – никто не знал, как начать трапезу. В старом мире были ритуалы: «Приятного аппетита», тосты, молитвы перед едой. Теперь же, в пограничном состоянии между выживанием и жизнью, прежние формальности казались неуместными, а новых ещё не создали.

– За нас, – просто произнёс Денис, поднимая кружку с кипятком. – За то, что мы всё ещё здесь.

Это прозвучало идеально. Без пафоса, лишних слов, но с глубоким чувством. Чокнулись кружками и принялись за еду.

Каша была обычной гречкой, разваренной до состояния, когда крупинки теряли форму, сливаясь в единую массу. Тушёнка – стандартной, с особым вкусом консервированного мяса, неповторимым ни с чем. Но здесь и сейчас эта пища казалась невероятно вкусной – не из-за ингредиентов или мастерства, а из-за контекста. Горячая еда после холода, сытость после голода, безопасность после опасности – всё придавало простой пище вкус роскошного пира.

– Кстати, о тех, кто ещё здесь, – Даша отложила ложку и посмотрела на Фёдора. – Что будем делать с нашим гостем в подвале? С Нефёндром.

Имя упало в разговор тяжёлым камнем, разбивая уютную атмосферу. Все вспомнили о связанном пленнике в технической комнате подвала. О человеке, вчера казавшемся воплощением зла, а теперь представлявшем проблему, требующую решения.

– Сначала допросим, – ответил Фёдор, оторвавшись от еды. – Он может знать больше о погашах, чем мы. И об Осоне.

– А ты знал его раньше? До всего этого? – осторожно спросила Оксана, коснувшись шрама на шее.

Фёдор помедлил, отставил тарелку и обвёл взглядом присутствующих. В глазах читалась тяжесть воспоминаний.

– Да, – сказал наконец. – Знал. И очень хорошо.

Выпрямился, словно собираясь с силами, подбирая слова. Огонь камина отбрасывал на лицо рваные тени, делая черты резче, старше.

– Его настоящее имя – Ефим Кротов, – начал Фёдор голосом полицейского, зачитывающего материалы дела. – Кличка – Феня. До блэкаута был известной фигурой в криминальных кругах Яхромы и окрестностей. Я трижды сажал его, и трижды он выходил и начинал сначала.

Все слушали напряжённо. Даже профессор отложил блокнот, впервые не делая записей, а полностью сосредоточившись на рассказчике.

– В первый раз взял его на мошенничестве, – продолжил Фёдор. – Простая, но прибыльная схема: скупал угнанные автомобили, перебивал номера и продавал доверчивым гражданам. Бумаги всегда были безупречны – фальшивые, но комар носа не подточит. Люди радовались покупке машины с «историей» по дешёвке, а потом, когда транспорт арестовывали как угнанный, оставались без денег и средства передвижения.

Фёдор отхлебнул воды. По лицу скользнула тень усмешки, но без радости – как у человека, вспоминающего не лучшие времена.

– Семь лет получил, вышел через три за примерное поведение. Характер всегда имел скользкий – умел убедить кого угодно, что белое – это чёрное. Психолог в тюрьме писал в отчётах об исключительных навыках манипуляции. Наверное, эту способность использовал, чтобы создать Осона из воздуха. Придумал несуществующего бога и заставил всех поверить.

Фёдор помолчал, глядя в огонь, словно видел там продолжение истории.

– После первой отсидки сменил профиль. Открыл сначала массажный салон, потом ещё один, ещё… Всё легально с виду, налоги платил. Но я знал, что происходит на самом деле. Девушки, в основном из стран бывшего Союза, приезжали по объявлениям о работе официантками, уборщицами. На границе их встречали люди Нефёндра, забирали паспорта якобы для оформления документов и селили в общежитие при салонах. А там начиналась обработка: долги за дорогу, жильё, еду… И предложение «отработать» их особыми услугами.

– Бордель, – тихо произнесла Оксана с застывшим лицом.

– Именно, – кивнул Фёдор. – Но не просто бордель, а настоящее рабство. Девушек, отказывавшихся, избивали, насиловали, ломали психологически. Тех, кто пытался сбежать, калечили для устрашения остальных. Целая система. Два года собирали доказательства, наконец накрыли все точки одновременно. Двадцать семь девушек освободили, многие уже не считались психически здоровыми.

Даша машинально придвинулась к Денису, сплетя пальцы с его в поисках поддержки. Лиза, побледнев ещё сильнее, опустила взгляд в тарелку.