Военкор 2. Страница 7

Один из солдат, схватившись за окровавленную голову, сидел и раскачивался вперёд-назад. Ещё один лежал перед ним, дрожа и истекая кровью. Лицо обгоревшее, а глаза… В них столько боли, и смотрит он на меня.

Но ему уже не поможешь.

– Да чтоб его, – ругался сержант, с которым я ехал на броне.

Он только что выстрелил весь магазин по духам, но паре удалось уйти.

Взрыв, и снова языки пламени взметнулись к небу.

Ещё в одну машину прилетел снаряд из РПГ. И вновь колонна замедлилась.

На фоне стрекота автоматов, одиночных выстрелов и рваных команд, послышался голос Артамонова, сидящего за соседним БТР.

– Озеро – Маяку-1! Ведём огневой бой, требуем немедленную воздушную поддержку! Противник на склоне, минимум два огневых расчёта. Координаты передаём…

И тут же – резкий хлопок. Командир роты дёрнулся, словно его подбросили невидимые руки, и он упал назад. Тангента радиостанции выскользнула из его руки.

– Прикрой! – хлопнул я сержанта по плечу.

– Сдурел, «газета»?! – услышал я за спиной.

Я быстро рванул к ротному и упал рядом с ним. Одна пуля прошла рядом, подняв облако пыли. Ещё несколько ударили в броню БТР.

Подхватив ротного, я перекатывался с ним по земле, а двое солдат активно стреляли по склонам, прикрывая нас.

– Я… выз… вал, – хрипел Артамонов.

Как только, я его дотащил до укрытия, быстро осмотрел. Пуля зацепила горло, но он ещё был жив, крепко цепляясь за моё плечо. Кровь заливала его форму, но старший лейтенант продолжал что-то мне говорить.

– Верт… приле… летят.

– Летят-летят. Помолчи, тебе говорить нельзя! – сказал я, «передавая» капитана медику.

Я поднял голову. В дыму на правой стороне мелькала вспышка. В щели между валунами я увидел, как продолжал по колонне работать пулемётчик.

– Сержант! Со мной! – крикнул я. – Пошли в обход, берём левее.

– Совсем сдурел? – услышал я голос сержанта.

Он немного колебался, но всё же пошёл за мной. Мы бросились влево, вдоль осыпи, мимо перевёрнутого наливника, чья стальная цистерна всё ещё дымилась.

– Ты чего там высмотрел? – прошептал сержант. – Сейчас нас всех тут зажмут.

– Не зажмут, если мы их первыми снимем, – бросил я, указывая на расщелину между двух скал.

Мы полезли вверх. Камни сыпались, пыль забивалась в горло. Пуль не было – нас не заметили.

Но тут появился и стрелок.

– В сторону! – крикнул я, скрывшись за валуном.

Очередь прошла мимо меня. Надо отвечать сразу.

Я вывалился из-за камней и выстрелил в упор. Душман даже не успел обернуться и завалился набок.

Ещё дальше был гранатомётчик. Он уже готовился стрелять по колонне, но развернулся на нас. Сержант дал очередь в упор из автомата по нему.

Склон теперь был наш.

Я подхватил автомат. Осмотрел горизонт.

И тут в воздухе зазвучал знакомый гул.

Вертушки!

Сначала показалась пара Ми-24. Они прошли над нами, и тут же дали залп. Пылающий град реактивных снарядов лёг по верхнему гребню.

Духи не выдержали. Начали отступать, бросая позиции.

Я видел, как группа моджахедов уходит в сторону ущелья. Но один отстал. Хромал. Наверное ранен.

Я рванул вниз, на бегу махнул сержанту.

– Давай попробуем взять живым, – произнёс сержант, прикрывая меня.

Когда мы были почти рядом с душманом, он обернулся. Его чёрные глаза широко расширились, когда он нас срисовал. Бородатый выхватил пистолет, но я был быстрее. Прыгнул на него, сбив с ног. Пистолет вылетел из его руки. Тут же душман выхватил нож, но не успел им воспользоваться.

Перехватив его руку, я заломил ему кисть и с локтя нанёс удары по лицу.

Выстрелы уже стихли. В воздухе продолжал стоять запах гари и сожжённой плоти.

Я скинул ремень и перевернул на живот душмана, связав ему руки.

– Сержант! Ты где там? – крикнул я.

– Епические дела! А ты точно журналист, «Газета»? – спросил сержант.

– Есть и такой грешок за мной, – ответил я, крепче стянув ремень.

В воздухе продолжали крутиться вертолёты, а взорванные машины ещё полыхали на дороге.

Вернулся в расположение бригады я только к вечеру. О судьбе пленного не интересовался. Есть компетентные органы, которые его расколют. Конечно, если он что-то знает.

Стоя перед умывальником, я продолжал с трудом отмывать руки от песка и крови. Форма была измазана, так что пришлось её выстирывать в течение долгого времени.

Я вернулся в модуль, где сидел на кровати Трошин. Его волосы были с желтоватым оттенком из-за толстого слоя пыли. Рукав в крови, а лицо мокрое и тёмное от грязи. И взгляд… Смотрел старший лейтенант перед собой, а именно на кровать Артамонова.

– Час назад скончался. Не вытащили, – сказал Трошин, открывая тумбочку.

Старлей вытащил бутылку водки и два гранёных стакана.

– Мы уже почти год бок о бок служили. В одном модуле, в одной роте. Грёбанная страна, – открыл он бутылку.

Рука Трошина слегка дрожала. Видно было, что ему сложно даже стакан налить.

– Дай мне, – произнёс я, подойдя ближе к столу и взяв бутылку.

– А ты ещё неплохо держишься, Лёха. Я вот… ох… трясёт всего, – выдохнул Трошин, взял мыло с полотенцем и вышел из комнаты.

Каждому по-разному удаётся переживать потери. Особенно, когда это твои друзья, коллеги, сослуживцы. Вот только ты был рядом с ними, делил кров, пищу и все служебные моменты.

И теперь их нет.

В дверь комнаты постучались.

– Войдите, – сказал я и повернулся.

На пороге стояла та самая девушка Юля, которая летела со мной в вертолёте. Вид у неё был потерянный.

– Я не вовремя? – спросила она.

По взгляду было понятно, что Андреева смотрит на бутылку. Я её так и не закрутил, и продолжал держать в руках.

– Всё в порядке. Что-то случилось, Юля? – спросил я.

– Вы… я вас… – продолжала Андреева нервно перебирать местоимения.

– Всё в порядке. Я не ранен, только испачкался.

– Это хорошо, – кивнула Юля, сложив на груди перед собой ладони. – Я про колонну слышала. Ну… все слышали. Переживала за происходящее.

– И за меня, в частности? – уточнил я.

– Да… Ой… то есть, за всех переживала, – кивнула Юля.

Наверное, всё же за меня. Приятно это слышать от голубоглазой красавицы.

– Я пойду. Берегите себя, Лёша… точнее, Алексей Владимирович, – сказала Андреева и быстро выскочила из комнаты.

На выходе она столкнулась с Трошиным, который вернулся в комнату.

– Я только за шампунем. Надеюсь, не помешал? – сказал старший лейтенант.

– Всё нормально. Проведать заходила.

Трошин кивнул и вновь ушёл.

Вечером за «рюмкой» чая мы обсудили произошедшее сегодня.

Я с чаем, а Трошин с рюмкой.

– Восемь погибших, десять раненых. Вот она цена, Лёха. И зачем, объясни? – спросил старший лейтенант, доедая кильку из консервов.

Он дёрнул ногой и сбил одну из двух пустых бутылок, стоящих под столом.

– Это война. А мы здесь по приказу и выполняем поставленные задачи, – ответил я.

– Хм, ты здесь по работе, а говоришь так, будто и правда боевую задачу выполняешь.

– У каждого свой долг перед Родиной, – ответил я.

– Ты прав. Перед Родиной, а не перед этой страной.

Борис достал сигарету и попытался подкурить.

– Выйдем на воздух, – предложил я.

– Хочу здесь. Не могу уже выходить и смотреть на это всё.

– Можешь. Пошли, – встал я и поднял Бориса.

Пошатываясь под действием алкоголя, Трошин вышел вместе со мной на крыльцо и присел на ступеньки.

Закурив сигарету, он взглянул на небо. Сегодня оно, как и всегда в это время года, звёздное и безоблачное.

– Артамонов… Мы с ним одного училища. Он на год раньше меня ДВОКУ закончил, – продолжал Боря вспоминать командира роты.

После небольшой паузы я решил спросить по поводу пленного.

– Что с духом? – спросил я.

– Не знаю. Меня комбриг у себя продержал долго. Там же и замполит был. А душмана особисты забрали. Вроде кто-то за ним приехать должен был.