Военкор 2. Страница 8

Я кивнул, а затем мы продолжили обмениваться мнениями, как духам удалось за короткое время разбить несколько колонн.

– У меня нет мыслей. Пакистанцы и американцы снова вливают деньги в эти отряды. Посмотри, сколько у них оружия. Я сегодня только штук пять крупнокалиберных пулемётов насчитал, – ответил мне Трошин.

– Вопрос в другом… как они это всё планируют? Это неразрозненное войско. Они чётко выдержали время и начали отходить. По сути, вертолёты уже опоздали.

Но Борис только отмахнулся.

– Неважно. Всё равно им не жить. Найдём и всех покараем. Вот увидишь, Лёха. А ты об этом напиши и всем в Советском Союзе покажи, – сказал Трошин и с трудом поднялся на ноги.

Старший лейтенант ушёл в модуль, а я на пару минут задержался.

Подняв взгляд вверх, задумался. Как в столь опасной стране можно видеть столь красивое небо!

Из темноты послышались шаги. К модулю медленно приближался военнослужащий в «эксперименталке».

– Карелин? Я к вам, – подошёл незнакомец и присел рядом, пожав мне руку.

– Просто посидеть? – спросил я.

– Можно и просто. Но я ещё привет должен передать. От товарища Римакова.

Глава 5

Я насторожился. Всё-таки Римаков – человек из тех, чьи «приветы» просто так не передают.

Незнакомец внимательно посмотрел мне в глаза, а потом спокойно сказал:

– Пойдёмте, товарищ Карелин. Разговор у нас с вами не на крыльце, так сказать.

– Не вижу причин идти с вами. Вы сами, кто будете? – уточнил я.

Понятно, что если этот человек в расположении советской мотострелковой бригады в Афганистане, да ещё и называет весьма знакомую мне фамилию видного человека из «конторы», то вряд ли он из Военторга.

– Дорохин Николай Васильевич, к вашим услугам, – охотно представился он. – Мне поручено с вами побеседовать с глазу на глаз.

– Кем поручено? Петром Ивановичем? – спросил я, намеренно изменив имя и отчество Римакова.

Дорохин улыбнулся и встал с крыльца.

– Максим Евгеньевич мне говорил, что вы проницательны. А ещё, что в известной вам стране, при захвате известной вам воздушной гавани, один «неучтённый» никем человек устранил врукопашную очень известного наёмника. Ножом.

Буду считать, что проверку он прошёл. Я молча кивнул, и мы пошли по ночной базе в сторону штаба.

– Вы и здесь успели отличиться. Пленного как решили взять? – спросил Дорохин.

– Сержант был инициатором, а я ему оказал содействие.

– Содействие, прямо скажем, серьёзное. Если вам интересно, то этот душман был весьма полезен. Информацию дал к размышлению, – сказал Николай Васильевич, когда мы подошли к входу в штаб.

– И вы ему поверили?

– У духа не было иного варианта. Перед разговором со мной он побывал «в гостях» у ХАДовцев.

Афганский аналог КГБ – ребята серьёзные и беспощадные. Насколько я знал, они долго не церемонятся и не соблюдают конвенций.

Внутри здания бригады всё было на своих местах. Дежурный дремал на посту, но при виде нас моментально взбодрился. В кабинетах было пусто. Только в самом дальнем горел свет и был слышен звук постукивания печатной машинки.

Войдя в один из кабинетов, я оценил скупой интерьер. Вентилятор на столе без устали гудел, разгоняя жару. Сам кабинет был узкий с одним столом и двумя стульями. Вдоль стены с картой Афганистана небольшой диван. Сейф, тумбочка с банкой воды и кипятильником. На этом всё.

Дорохин пригласил присаживаться, а затем разместился сам.

– Алексей Владимирович, перейду сразу к делу с вашего позволения. Есть один участок, который вызывает у нас серьёзную озабоченность – Хайберский проход.

– Граница с Пакистаном в районе Джелалабада, – припомнил я.

– Именно он. Там сейчас стоят только афганцы. Наших сил нет, кроме нескольких советников, но мы последнее время фиксируем там кратное увеличение попыток прорыва. В основном ночью, днём нечасто, но тоже бывает. И знаете, что нас удивляет? – спросил Дорохин и внимательно посмотрел на меня.

Будто это я там несу службу и должен знать. Однако, есть у меня предположение.

– Наверняка доложили, что все группы уничтожаются. А вот трупы забирают с собой.

– Именно.

Дорохин более не стал развивать мысль. Впрочем, мне и так было понятно, к чему он клонит.

– У нас есть к вам настоятельная просьба, чтобы вы туда выехали. Официально, как корреспондент «Правды».

Я молчал. По-моему, я в прошлый раз ещё закрыл все грехи сестры. Может есть другие «косяки»?

– А если мне туда не надо? – спросил я.

– Нам известно ваше редакционное задание.

– И почему меня это не удивляет, – улыбнулся я.

– Это верно. По факту просто посмотрите, как всё там на самом деле обстоит. Поговорите с афганцами, запишите, что считаете нужным. У вас на это глаз намётан, и нам нужна ваша объективность. Просто будьте бдительны, но работайте аккуратно.

Предложение было довольно неожиданным. Место не самое лёгкое, что осложняло задачу в определённой мере. Зато репортаж мог получиться действительно неплохой, и в редакции будут прыгать до потолка. Ну а если это ещё и Родине поможет, то не вижу причин отказываться.

– Я согласен, – наконец, ответил я. – Но сначала мне нужно попасть в Кабул и сделать всё официально, через согласование с военным руководством Афганистана. Мне нужно разрешение вести фиксацию на военных объектах.

Если есть возможность, то и организовать проход в расположение аэродрома в Джелалабаде и расположения мотострелковой бригады.

– Не вопрос, что-то ещё? – спросил Дорохин.

– Да, мне нужно передать в «Правду» материалы по инциденту с колонной, – пояснил я. – Так чтобы статья не пошла в стол. Думаю, будет нелишним, что о реальном положении дел узнают наверху.

Я понимал, что без определённого содействия, мне никто не даст передать материалы в Москву. Цензура зарубит всё ещё здесь – в Афганистане. И сейчас был отличный шанс, чтобы цензура таки пропустила мои материалы.

Дорохин внимательно выслушал, даже не моргнув.

– Пожелания разумные, – кивнул он. – Что касается первой части ваших пожеланий, то в Кабуле всё согласовано, у вас будет сопровождающий. А вот по второй… есть просьба к вам, Алексей Владимирович.

Дорохин слегка наклонился вперёд и заговорил тише.

– Не спешите с публикацией по колонне. Мы знаем, что вы были в самой гуще. Все видели и знаете. Но сейчас идёт внутренний разбор. Очень серьёзный. Сначала выясним, кто виноват, и только потом материал можно будет поместить на страницах газеты. Публикация здесь и сейчас может только навредить.

Спорить было бесполезно. Хотелось верить, что мой собеседник говорит как есть и виновные будут наказаны. Ну а ситуация с обеспечением колон будет решена.

– Понимаю, – сказал я. – Но с другими журналистами такое может не прокатить. Уже информация о потерях среди наших военных в Москве имеется.

– Знаем, Алексей Владимирович. Именно поэтому вы нам и нужны, – Дорохин встал и подал мне руку, чтобы скрепить договорённости. – Завтра с утра вас доставят в Кабул. Будьте готовы.

Рукопожатие получилось крепким.

Я вышел из штаба, прикрыв за собой тяжёлую дверь. Ночной воздух показался чуть прохладнее, чем днём, или, может, просто я наконец выдохнул. Хотелось верить, что Дорохин сдержит слово и в ситуации с колонной разберутся как следует. Допускать повторение подобного – это не просто халатность, а преступление.

Полной грудью втянул в себя тяжёлый ночной воздух, пропитанный пылью, поправил воротник и пошёл в модуль.

Я почти дошёл до своего модуля, когда впереди у одного из модулей офицеров, заметил движение. Из двери в свете тускло горевшей лампы появилась «старая» знакомая. Та самая медсестра, которую на днях чуть не ударил замполит.

Интересно, что она делала у модуля офицеров посередине ночи? Надеюсь, что не майора искала, иначе всё это превратится в театр абсурда.

– Здравствуйте, – сказала она, чуть склонив голову.

Она улыбнулась, хотя мне показалось, что в глазах её не было улыбки. Меня насторожило другое. В нос резко ударил сладкий запах её духов, явно дорогих, импортных. Она была накрашена, и тушь немного размазало под глазами.