Расцвет Чёрной Луны. Королева-регент. Страница 4

Лесное королевство раскинулось среди волшебных деревьев, рощ, густых чащ. Даже храмы мы строили на окраине Леса, словно хотели сказать, что вот граница между миром людей и волшебных существ, которым так же как и нам, покровительствовали Боги.

Никто не видел, чтобы в Лесах творилось что-то странное или необъяснимое, но все верили: когда под раскидистыми клёнами зарождается сизый туман, на поверхность выходит маленький народец. Некоторые из знатных почитали их своими предками и верили, что Лес даёт им силы исполнять задуманное.

Констанция из рода Лесных Веринеев была из таких «верующих в голубую кровь». В жилах маленького народца текла синяя жидкость, сдобренная щедрой порцией волшебства из Леса.

Именно во время охоты на дикого кабана Анкильд впервые и приметил Констанцию. В лесу она вела себя так, словно родилась здесь. Куда только девалась её робость, которой девица прославилась в среде придворных повес?!

– Ваше величество, –  говорила она вначале робко, держась в стайке моих фрейлин. – Позвольте поправить ваш шарф.

Амазонка после болезни висела на мне так, словно была сшита на два размера больше. И я всё ещё чувствовала слабость, стоило сделать усилия больше привычных для королевы.

Я кивнула и почувствовала её лёгкие пальцы на своей шее. И взгляд мужа, направленный на нас обоих.

Анкильд настоял, чтобы я присутствовала во время охоты. Он хотел принести мясо первого задранного псами зверя  в жертву Высокому Богу, чей жрец уже крутился рядом с королём, радуясь возможности услужить своему монарху.

Ритуалы на Лесном камне давно отошли в прошлое, я читала о них в Библиотеке Старого Мира, которую привезла в подарок мужу, потому что другого богатства Менария дать за меня не могла. Эти ритуалы питали Богов, когда Вудстилл только начинал оформляться в королевство, уйдя от родоплеменного выбора старшины.

Это было так давно, что даже камни под моими ногами, и те не помнили стародавние времена.

Но после болезни Анкильд решил обратиться к забытым традициям, чтобы снова заслужить милость тех, кто покровительствовал «проклятой чужачке», хотя она ничем не заслужила такую честь. И, как оказалось, речь шла не только о милости Богов.

– Ваше величество, огромный секач залёг в нескольких милях отсюда, – распорядитель охоты склонился так низко, как позволила ему больная спина.

После того как Анкильд выжил, каждый старался выказать ему верноподданнические чувства. Особенно усердствовали те, кто уже прикидывал у смертного одра короля, к какому бы лагерю переметнуться, чтобы не прогадать.

А монарх взял и выжил. И обо всём узнал. У Анкильда всегда было звериное чутьё на зарождающуюся измену. Всему виной было пророчество: «Умрёшь в гневе, узрив правду. Близкий предаст, а дальний подаст руку помощи». Анкильд боялся умереть так сильно, словно всерьёз рассчитывал жить вечно.

В тот момент я даже не подозревала, какую роль сыграю в этом пророчестве. И до сих пор считаю, что Боги не раздают их направо и налево, не рассчитывая на их исполнение. Будущее нельзя изменить, можно лишь выбрать путь, каким к нему придёшь.

Розовощёкая роза Констанция тем весенним днём выбрала свою дорогу. А я – свою.

– Я очень благодарна вашему величеству, что вы позволили мне присутствовать сегодня. Мои родители говорили, чтобы я не уходила далеко от Леса, в нём я обрету своё счастье, – разоткровенничалась вдруг Констанция, до этого робко жавшаяся ко мне, как оленёнок к матери.

До этого мы углублялись в Лес по тропинке, пока не вышли на широкую поляну, где и ждали  основные участники охоты.

Мне подвели белую кобылу, Констанция села на гнедого мерина, которого привезла из родового имения.

– Ваше величество, удачной охоты! – по традиции я подъехала к Анкильду и дотронулась до его седла. – Примите моё благословение.

– Благодарю, миледи. Оно очень много значит для меня, – усмехнулся король, и я так и не разгадала, говорит ли он всерьёз или подтрунивает надо мной. – Вы согласны, ваше величество, что благо королевы в её смирении с той ролью, какой отвели для неё Боги?

Ответа Анкильд не дождался. Он был ему не нужен.

Со свистом и звуками охотничьих рожков, лаем саблезубых гончих конь умчал моего мужа вперёд, прочь от меня. От той неразрешимой проблемы, в которую он загнал себя сам.

Хотел избавиться, а потом струсил и выторговывал себе жизнь в обмен на моё спокойствие.

Я тоже пришпорила кобылу и пустила её рысью, позабыв об этикете, который предписывал дамам плестись шагом, негромко переговариваясь о славной охоте. Нет, не будет мне спокойствия.

Тогда я впервые задумалась о том, чтобы освободить Анкильда от его страданий. Вместе нам быть в тягость, скольких бы детей я не родила мужу, он всегда будет надеяться, что очередное бремя доконает королеву из чужих земель.

– Ваше величество, осторожно! –  господа из свиты, которых король не удостоил чести скакать рядом с собой и вторыми-третьими проткнуть остывающую тушу зверя.

Эсмонд, мой лорд, тоже был там, в гуще событий. Он скакал на лошади, и его тонко очерченные губы складывались в лёгкую улыбку. Он был свободен.

На краткий миг, но свободен.

И тут, когда ветер и ветки деревьев хлестали меня по щекам, мысль начала оформляться. Если мы с Анкильдом больше не хотим быть вместе, то одному из нас придётся уйти. Либо мне в обитель послушниц Матери-Богини, либо ему.

В страну Теней.

Внезапно кобыла встала как вкопанная, словно наткнулась на невидимую преграду. В эту ночь, предшествующую охоте, я почти не спала.

Дрёма обходила мои покои стороной, несмотря на отвары целителей и ласки Эсмонда, щедро обрушенные на мою голову накануне.

И в этом насильном бдении я словно услышала женский смех. «Я всё сделаю, мой король»,  – говорила дама и снова рассмеялась так, как радуются жизни беззаботные дочери влиятельных семейств.

Тех, кто стоят выше остальных подданных, но не настолько близки короне, чтобы ощутить на своей голове тяжесть её золота.

Тогда мне казалось, что это уловка Рукха – Бога-проказника. Он только и ждёт, когда человека обуяет страх или тоска, а сам воплощает в  жизнь все его страхи.

Правда, ненадолго и только как видения.

И вот сейчас я снова услышала этот смех. Спешилась, соскользнув с коня и чудом не упав в траву.

Оглядевшись, я поняла, что забрела в Лесную чащу. Вероятно, это маленький народец играет со мной, я знала молитву Высокому Богу на этот случай и немедленно её произнесла. Трижды.

А потом, подобрав юбки, осторожно пошла на голос женщины.

Я узнала его. Это была скромница Констанция.

2

– Ваше величество, я не могу принять от вас иной милости, кроме как благословение на законный брак, – услышала я голос «розовощёкой овечки» и застыла, как вкопанная, чтобы как можно дольше остаться незамеченной.

Приходилось надеяться, что кобыла, стоявшая тут же и тыкающаяся мордой мне в плечо, не заржёт и не выдаст нас обеих.

–Я много наслышан, леди, о вашей добродетели. Ныне это качество среди дам большая редкость, – Анкильд говорил уверенно и с привычным для моего слуха сарказмом.

– Вы смеётесь надо мной, ваше величество.

– Что вы, леди! Я лишь хотел спросить вас о причинах вашей холодности ко мне. Вы возвращаете мои подарки, не читаете писем.  Вы в шаге от моего гнева.

У меня задрожали колени, и земля уехала из-под ног. Вот как, значит! Он давно шлёт ей письма и одаривает драгоценностями! Мой муж предпочитал облагодетельствовать любовниц исключительно самоцветными каменьями и золотом.

– Простите меня, ваше величество, – произнесла Констанция так тихо, что я еле расслышала её голос из-за шелеста платья и травы. – Видите, я стою перед вами на коленях и вымаливаю прощения.

– Вы знаете, как можете его получить.

Говорят, когда-то Анкильд увлекался куртуазной игрой в галантного кавалера, но теперь, особенно после болезни, когда король вдруг осознал, что может внезапно умереть, отбросил игру слов и упрямо гнул свою линию.