Расцвет Чёрной Луны. Королева-регент. Страница 3

Смерть младшего сына от Пенелопы пошатнула его веру в то, что династия Ядвинов незыблема. Равно как и в то, что семя короля способно зачинать только здоровых мальчиков.

– Как прикажете, ваше величество, – прошептала я и попятилась к двери.

– Как здоровье его величества, миледи? – лорд Фарман умел подходить бесшумно и говорить так степенно, словно спрашивал о совершенно обыденных и маловажных вещах вроде предстоящей погоды на будущую осень.

Огнекудрый герцог с разномастными глазами был немолод, но выглядел так, словно заключил сделку с Тёмными силами, и те подарили ему возможность всё время пребывать в среднем возрасте и покорять молодых жён.

– Он идёт на поправку, ваше сиятельство, – ответила я, пытаясь угадать, что известно герцогу,  и на чьей стороне, в конечном итоге, окажутся его симпатии.

Эсмонд вёл подготовительную работу, чтобы перетащить Фармана на нашу сторону, но мы оба с ним понимали, пока Анкильд жив, герцог будет верен лишь ему.

– И что вы собираетесь делать, ваше величество? – спросил Фарман, приблизившись на шаг, чтобы никто из придворных, слетевшихся на болезнь монарха, как стая грифов на предчувствие смерти, не услышал нашего разговора.

– Ворон, ваше сиятельство, живёт долго, но Луна светит дольше, чем длится его век.

4

– Ты не смеешь меня ослушаться!

В воздухе кладовой среди запаха сыра, плесени и варёной колбасы разливался дух похоти. Он исходил от наших с Эсмондом тел.

Прижатая к стене, невзирая на занозы, которые впивались в спину, я громко стонала и спешила со всем согласиться.

Мой тайный лорд был груб, невыносим, он смел угрожать мне, но сейчас затуманенному страстью разуму не было дела до того, чтобы указывать любимому на место.

– Не смею, – смеялась я. – Не буду.

– Будешь, –  выдохнул он мне в полураскрытые губы и резко проник в меня так глубоко, что у меня помутнело перед глазами.

Мне казалось, что всё это нереально. Я словно находилась в каком-то месте вне времени, и в этом полутёмной комнате моё тело обретало крылья, по жилам струилась не кровь, а золото, расплавляющее не меньше, чем мощные движения мужского органа, нанизывающего меня с такой силой, словно я снова отдаюсь Богу.

Не человеку.

– Я буду драть тебя долго, моя шлюха, – Эсмонд заставил меня открыть глаза и вернуться в реальность.

Он не мог не понимать, что угрожает мне именно тем, чего я так жажду. Крохотным отрезком времени, в течение которого я смогу почувствовать себя желанной. Не по придворному этикету, не по куртуазным правилам флирта, а по истинной страсти, дарованной в награду и в проклятие.

Между нами была пропасть. Чужой муж и чужая жена могли встречаться, любиться лишь украдкой. Я выгибалась, позволяла Эсмонду то, чего почти никогда не проделывала с мужем, и прислушивалась, не раздаются ли  за закрытыми дверьми шаги шпионов.

Магия помогала нам обоим, но в дурмане страсти было сложно её контролировать. Несмотря на то что Эсмонд был искренне привязан к Пенелопе, своей жене и моей сопернице во всём, невзирая на моё тело, подвластное ласкам мужниных рук, нас с моим тайным лордом влекло к друг другу настолько сильно и постоянно, что если бы для воссоединения требовалось пройти по узкой доске, протянутой над смертоносно-глубокой пропастью, я бы не раздумывая пошла вперёд.

Даже с завязанными глазами.

Протягивая руки и веря, что на той стороне мне помогут. Он поможет. Мой лорд.

Пусть камни срываются в бездну, пусть каждый шаг грозит неминуемой и болезненной смертью, я бы шла, только смотря в его светло-зелёные, такие пронзительные, впалые и уставшие за годы нашей борьбы глаза.

Иногда я спрашивала себя после очередной встречи, когда его прикосновения, его тягучее «моя тайная леди» распаляли моё желание быть рядом в каждый свободный миг, принадлежать ему без остатка и никогда не сметь поднимать глаза на других, что будет, если мне придётся выбирать между Эсмондом и благом моих детей.

Я предпочитала не отвечать на этот вопрос, потому что не готова была даже думать о том, как стану влачить длинные тоскливые дни и душные или промозглые ночи без надежды снова упасть в его объятия.

Магией Эсмонд мог осветить стены комнаты, где мы находились. Наверное, она же повинна в моей страсти к нему, отражение которой я видела в его глазах.

Они с моим мужем были чем-то похожи: оба хотели меня, оба желали видеть меня рядом и оба втайне ненавидели за ту власть, которую я имела над их телами. Эту власть не ослабляли ни годы, ни мои беременности.

Пока Анкильд не надумал жениться снова.

И мне было бы на это плевать, если бы дело не касалось моих сыновей. Да, я пошла бы искупать грехи в обитель Матери-Богини, если бы не мои сыновья. Их права на трон я не собиралась уступать никому.

И готова была драться за право Гарнета сесть на трон после отца.

– Скажи честно, – спросила я задыхаясь, после того как Эсмонд кончил и аккуратно, словно я была сделанной из хрупкого стекла, опустил меня на пол. – Если бы я исчезла, тебе стало бы легче?

Я не собиралась уходить. Назло ему и всем врагам, но знать правду, пусть даже она оставит в сердце дыру размером с кулак, хотелось. Это как после сладкого тянет попить чистой прохладной родниковой воды, хотя это грозит болезнью горла.

– Я бы нашёл тебя везде, – ответил он и схватил меня за шею. – Гердарика, нашёл бы, отымел, а потом, возможно, убил. Иногда я ненавижу тебя за то, кем ты меня сделала. И себя ненавижу больше. Но повторись всё заново, я бы поступил так, как поступил.

Я должна была оскорбиться и не принимать поцелуй, похожий на наказание. На моих губах, как и на теле, всегда оставались следы нашей любви, но какая-то часть внутри меня была этому только рада. Эсмонд дарил мне не просто засосы, он словно хотел сказать тому, другому: она моя и никуда не денется.

По праву силы и страсти. По праву любви.

Такой, какая она есть: уродливой, болезгненной, страстной. За дворцовыми стенами нельзя быть открытой и любить того, к кому лежит сердце.

Принцессу отдали королю, как игрушку и забаву, как женщину, призванную рождать сыновей, и никому не было дела до её чувств. Даже моей матери, хотя она-то должна была понимать, что я испытываю!

Она, которую отец взял силой до свадьбы, чтобы убедиться, что принцесса павшего дома не пуста, писала, что не надо рожать дочерей, словно я могла на это повлиять!

– Почему ты молчишь, Гердарика?

– Я никогда не решусь от тебя сбежать. Но и тебе не отвернуться от меня, Эсмонд, – устало улыбнулась я.

И всё снова стало хорошо. Анкильд выжил, шёл на поправку. Благодаря целителям, язвы на лице и теле  почти затянулись, но что-то надломилось в моём муже, озлобив его ещё больше. Он и раньше считал меня виновной во всех своих бедах, а теперь и вовсе смотрел волком, хотя внешне этого не проявлял.

Напротив, преподнёс мне подарок: крупную овальную брошь с выгравированном на белом фоне чёрным вороном. Король признал меня частью династии Ядвинов.

Я улыбалась и праздновала вместе со всеми окончание мора, но вскоре жизнь подкинула мне заразу посерьёзнее, чем чёрный мор.

Светловолосая Констанция появилась при дворе по протекции дальнего родственника и сразу была принята в штат моих фрейлин.

– Ваше величество, рада вам служить, – она говорила чуть присвистывая, мало интересовалась мужчинами и была уже в возрасте ближе к тридцати.

По меркам Вудстилла слыла старой девой. Впрочем, я даже покровительствовала ей вначале, потому что и сама вышла замуж в таких же летах.

Казалось, Констанция из рода Лесных Виринеев и не собиралась флиртовать с возможными женихами. Приданного богатого не имела, родители её погибли во время мора, а её саму болезнь чудом не тронула.

Она казалась тихой овечкой. Безобидной, безвредной, без амбиций.

Я сильно ошибалась, но поняла это только через полгода.

Глава 2

1

В ту пору весна выдалась на удивление мягкой и нежной.