Моя темная сторона (СИ). Страница 29

Так что, когда я воображаю медитирующего человека, он оказывается совсем не похож на меня. Чаще всего я представляю себе старого лысого буддийского монаха, восседающего с прямой спиной на бамбуковой циновке в древнем храме где-нибудь в Тибете — его глаза закрыты, лицо умудренно и безмятежно, как будто он постиг секрет внутреннего спокойствия. Хоть я и восхищаюсь способностью своего воображаемого монаха достигать столь явного состояния умиротворения, но спорю на свою правую сторону: у него нет троих детей, двух ипотек и четырех тысяч консультантов под началом.

Но теперь мне не надо заниматься письмами, телефонными звонками, учительскими пометками или стиркой (отсутствие стирки — один из немногих приятных моментов пребывания в реабилитационном центре), и моих детей здесь нет. «Болдуин» — не буддийский храм, но я по-прежнему несколько лысовата, а времени у меня хоть отбавляй. Кроме того, я уже начала опасаться, что слишком много смотрю телевизор и это может повредить остатку моих мозгов. Так что пробую медитировать.

Хайди говорит, медитация поможет мне повысить концентрацию, а это бы мне точно пригодилось. До аварии я умела сосредоточиваться на пяти делах одновременно. Я была многозадачным гением с кучей мыслительных ресурсов, которые могла тратить на что угодно. Но если раньше сосредоточенность на пяти делах требовала пяти галлонов мозгового горючего — по одному на дело, то сейчас четыре галлона уходит только на то, чтобы осознавать левую сторону, и остается всего один галлон, которого хватает для сосредоточенности на одном деле. А потом горючее у меня заканчивается. Так что умение лучше концентрироваться очень бы мне пригодилось. К тому же помогло бы понизить давление и уровень тревожности — они оба нездорово и непродуктивно высоки.

Итак, начнем. Я закрываю глаза.

Вдох, выдох. Сосредоточься на дыхании. Дыши, и все. Ой, нужно не забыть сказать маме, чтобы подложила несколько одеялец под один конец матрасика Линуса, чтобы малышу лучше дышалось. Боб говорит, у него ужасный насморк. Ненавижу, когда дети болеют, пока не умеют сморкаться. Сколько лет было старшим, когда они научились?

Бедняжка Линус. Он, наверное, будет все время чем-нибудь болеть до самого мая. Вот ей-богу, как только из шкафов появляется зимняя одежда, в нашем доме всегда кто-то болен. Дети в школе и яслях чихают и кашляют один на другого, облизывают игрушки, вытирают сопливые носы руками, а потом этими же руками трогают соседей, касаются губами питьевого фонтанчика, меняются игрушками и микробами. Ужас просто.

Бедный малыш! Надо еще сказать матери, чтобы включала как можно более горячий душ и давала Линусу дышать паром. Это поможет. Я скучаю по нашему душу. Здесь вода еле течет и быстро становится холодной.

Я скучаю по нашим банным полотенцам. Толстый, мягкий, чудесный турецкий хлопок. И они божественно пахнут, особенно когда прямо из сушилки. Здесь полотенца тонкие и жесткие и слишком сильно отдают промышленным отбеливателем. Надо попросить Боба привезти мне банное полотенце.

Погодите-ка, чем это я занимаюсь? Перестань думать о банных полотенцах. Перестань думать. Помолчи. Дыши. Наблюдай за дыханием. Медитируй. У меня с этим проблемы. У меня со всем проблемы. Не припомню, чтобы я когда-либо работала над чем-нибудь так усердно и у меня бы ничего не получалось. У меня не получается. Я не справляюсь. Я не принимаю и не приспосабливаюсь — я просто не справляюсь. Я не могу допустить, чтобы Боб увидел мой провал. Или коллеги — как кто-то из них согласится иметь со мной дело, если я не стану такой, как раньше? Мне нужно вылечиться. Меня не возьмут обратно на работу, пока я не вылечусь. И я их не виню: я бы и сама себя не взяла.

А Боб? Примет ли он меня назад? Конечно да. Он бы выглядел полным ничтожеством, если бы бросил жену после мозговой травмы. Но он не заслуживает жены с поврежденным мозгом. Он женился на равной партнерше, а не на ком-то, кого надо одевать, обеспечивать и опекать до конца дней своих. На это Боб не подписывался. Я стану его тяжким крестом, и он будет на меня злиться. Он окажется прикован к больной на голову жене, о которой нужно заботиться; несчастный, измотанный и одинокий, он заведет роман на стороне, и я не стану его винить.

Погодите-ка, а смогу ли я с этим делом вообще заниматься сексом? Наверное, да, смогу. Все необходимые части расположены посередине. Слава богу, у меня нет левой вагины, которую приходилось бы искать. Но захочет ли Боб вообще заниматься сексом со мной, вот такой? Иногда у меня течет слюна из левого уголка рта, а я ничего не подозреваю. Просто очаровательно. И я не могу побрить ни подмышки, ни левую ногу. Я слюнявая мохнатая фигурная клумба, не умеющая ходить. Мы с Бобом так редко занимались сексом до того, как это случилось. А что будет теперь? Что, если он останется со мной только из чувства долга и секса у нас больше никогда не будет?

«Сара, стой. Оставь эти негативные мысли, они не помогают. Настройся позитивно. Может быть, обычный больной и не выздоровеет, может, даже большинство людей не выздоравливают, но некоторым все же удается. Ты сможешь это сделать. Помни про дух. Борись. Ты можешь поправиться. Это все-таки возможно. Не сдавайся. Дыши. Сосредоточься. Очисти свое сознание».

Ты права. Дыши. Сосредоточься. Дыши. Кого я дурачу? Я страшно далека от выздоровления. Здоровье — крошечная деревушка, затерянная где-то в амазонской сельве, не указанная ни на одной карте. Удачно тебе туда добраться, да хоть куда-нибудь добраться. Пока я даже не могу ходить. Линус ходит лучше, чем я. Боб говорит, он уже может обойти вокруг кофейного столика. А я все еще волоку себя между параллельными брусьями, и Марта повелевает каждым моим вымученным движением. Линус начнет ходить раньше меня, а меня не будет дома, и я не увижу его первые шаги. Правда, меня не было дома, когда первые шаги делали и Чарли с Люси. Я была на работе. Но все равно я хочу домой.

«Перестань думать! Ты же должна медитировать. Ты все равно не поедешь домой прямо сейчас. Тебе некуда идти и нечего делать. Просто будь здесь. Дыши. Ни о чем не думай. Пустая стена. Представляй себе пустую стену. Дыши. Разве ты не всю жизнь мечтала о таком отдыхе, чтобы расслабиться и перевести дух?»

Да, но я не мечтала получить черепно-мозговую травму, чтобы иметь шанс сидеть и ни о чем не думать среди бела дня. Это какая-то завышенная цена для небольшого отдыха, тебе не кажется? Я могла бы просто съездить на выходные на курорт.

«Сара, ты опять отвлекаешься. Тебя бросает во все стороны сразу».

Так вот как чувствует себя Чарли, да? Держу пари, именно так. Боб вчера возил его к врачу, без меня. Пропустить это было тяжело. Не могу поверить, что его проверяли на синдром дефицита внимания. Пожалуйста, пусть у него этого не будет. Но одновременно я почти хочу, чтобы у него оказался СДВГ. По крайней мере, это бы объяснило, откуда все его проблемы. И если у него СДВГ, то мы хотя бы сможем что-нибудь для него сделать, а не только все время орать. Да, но это «что-то» — держать его на лекарствах. Мы собираемся накачивать Чарли лекарствами, чтобы он обращал на нас внимание и мог сосредоточиться. Я не хочу даже думать об этом.

«Привет! Вот и не думай об этом! Предполагается, что ты вообще не должна ни о чем думать. Так перестань».

Извини.

«Не извиняйся. Просто помолчи. Выключи мысли. Представь, что поворачиваешь выключатель».

Ты права. Перестань думать. Дыши. Вдох. Выдох. Хорошо. Вдох. Выдох. Хорошо. Я это делаю. Продолжай, продолжай.

«Ладно, только перестань за себя болеть. Ты же не твоя мать».

Слава богу. Сколько она еще собирается здесь ошиваться? У нее что, нет на Кейп-Коде своих дел, к которым нужно вернуться? Наверное, нет. Она вычеркнула себя из жизни, когда Нейту было шесть и он утонул в соседском бассейне. Так почему она вдруг хочет быть частью моей жизни? Она не может вот так просто взять и решить быть моей матерью, обратить на меня внимание после всех этих лет. Где она была раньше, когда я в ней нуждалась? Нет, она уже упустила шанс быть моей матерью, когда мне была нужна. Сейчас я и вправду в ней нуждаюсь. Но так будет не всегда. Я перестану испытывать в ней потребность, как только выздоровею, и тогда она сможет вернуться на свой любимый Кейп-Код, а я смогу вернуться в свою любимую жизнь, и мы обе снова станем друг другу не нужны. И так будет лучше для всех.