Рассвет русского царства (СИ). Страница 19

Откусил.

Боже. Вкус был… невероятным. Нежное, слегка сладковатое мясо, пропитанное ароматом дыма и трав. Корочка хрустела на зубах, внутри было мягко, сочно.

Я зажмурился, медленно прожевывая.

«Это лучшая рыба, что я ел в обеих жизнях».

Григорий тоже попробовал. Молча откусил, прожевал. Потом кивнул.

— Вкусно, — сказал он коротко. Это было высшей похвалой, которую можно было услышать от него.

Артем ел, не переставая. Откусывал большими кусками, запивая квасом.

— Митька, — пробормотал он с набитым ртом. — Это… это божественно. Как ты это сделал?

— Потом расскажу, — отмахнулся я, доедая окуня.

Семен взял второго, потом третьего. Ел молча, но по его лицу было видно — в восторге.

Ратибор попробовал осторожно. Откусил маленький кусочек, прожевал медленно, смакуя. Потом закрыл глаза.

— Это… — начал он, потом замолчал, подбирая слова. — Митька, я ел блюда вкуснее даже при дворе Великого князя. А там готовили лучшие повара. Но это… — он посмотрел на рыбу в руке. — Это что-то особенное.

— Спасибо, барин.

Мы ели, запивая квасом. Квас был крепкий, чуть кисловатый, с легким хмелевым привкусом — почти как пиво. С копченой рыбой он зашел идеально.

Наверное, это был мой первый день в новом мире, когда я был счастлив.

Глава 7

Каждый день я приходил к Глебу, менял повязки, проверял швы. Раны затягивались хорошо, воспаления не было, гноя, слава Богу, тоже. Даже появились мысли, что я всё-таки непростой попаданец. И те силы, что забросили меня в прошлое не забыли наделить способностями.

Почему я так думал? Всё просто, в текущих условиях, каким бы я отличником не был в Мед.училище… каким бы талантищем не обладал, НО, спасение Глеба, иначе, чем чудо назвать не мог.

На шестой день я вытащил нити из трахеи. А на восьмой день Глеб уже потихоньку начал вставать.

Ратибор стоял рядом, глядя на сына. На его лице читалось облегчение. Он положил руку на плечо Глеба.

— Митрий, — обратился ко мне Ратибор Годинович, — сегодня днём мне сообщили, что из Москвы к нам едет дьякон. Официально, для благодарственного молебна. — Он сделал паузу. — А неофициально, хочет с тобой поговорить.

Я насторожился.

— Со мной? Зачем?

— Ничего не бойся. Он примет то, что я скажу. А скажу ему я правду… чудо произошло. Дьякона не бойся. Просто, ответишь на его вопросы. Мой сын был при смерти, а ты его спас. Дьякон должен засвидетельствовать это.

Я кивнул, но внутри напрягся.

«Непросто так дьякон едет», — об этом явно свидетельствовал вид Ратибора.

* * *

Дьякон приехал ранним утром на восьмой день.

Я работал в кузне, раздувал мехи, когда услышал колокольный звон. Не церковный, в поселении не было церкви. Её сожгли татары несколько лет назад. А звенел колокол, висящий у ворот, в который били, когда приезжали важные гости.

Артем отложил молот, вытер руки.

— Дьякон приехал, — сказал он. — Пойдешь смотреть?

Я покачал головой.

— Нет. Зачем?

Кузнец усмехнулся.

— Да, ладно. Все равно вызовут. Ратибор же говорил. — Я не стал скрывать этого ни от Григория, ни от кузнеца. Этим двоим я немного доверял.

Артем оказался прав. Через час к кузне подошел один из стражников.

— Митька! Барин велел передать — идти к терему. Дьякон хочет с тобой говорить.

— Сейчас, — сказал я, вытирая руки.

У входа меня встретил Федор, ближник Ратибора. Стражник выглядел серьезным, даже хмурым.

— Митька, — наклонился он ко мне. — Думай, что говоришь. Дьякон, отец Варлаам, человек строгий. Не любит, когда темнят. Отвечай четко. И главное, не говори ничего лишнего. Понял?

Я кивнул. Ведь у меня уже был план.

Внутри было тихо. Ратибор сидел за длинным столом, рядом с ним, пожилой мужчина в черной рясе. Было очевидно, что это тот самый Варлаам. Лицо у него было худое, с острыми чертами. Он оценивающе смотрел на меня. Словно я какая-то неведома зверушка.

— Это и есть Митрий Григорьевич, сын твоего десятника? — спросил дьякон, обращаясь к Ратибору.

— Да, отец Варлаам.

Дьякон медленно встал. Он был высоким, но худощавым. Напрашивался вывод, что он чем-то болел. Слишком уже болезненно его худоба выглядела.

— Подойди отрок к столу поближе, — произнес он низким голосом.

Отец Варлаам тоже сделал шаг ко мне. Встал так близко, что я чувствовал запах ладана, исходящий от его рясы. Он перекрестил меня, потом взял чашку и, смочив в ней пальцы, брызнул мне в лицо. И последней проверкой, как я подумал, было поцеловать крест, который он достал из-за пазухи.

— Сколько тебе лет, отрок?

— Тринадцать, отец Варлаам, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Тринадцать… — повторил дьякон задумчиво. — Молод. Очень молод. — Он склонил голову набок, всматриваясь в мое лицо. — А говорят, ты чудо сотворил. Боярского сына с того света вернул.

Я покачал головой.

— Я не с того света возвращал, отец. Просто… помог. Сделал, что мог, — старался отвечать, как можно попроще я.

— Сделал, что мог… — повторил дьякон. — Интересно… — Он сделал паузу. — И откуда ты, отрок, знаешь, как горло резать, чтобы человек дышал? Как раны зашивать? Как от горячки спастись?

— Не знаю, отец Варлаам. Просто… знаю.

Он прищурился.

— Просто знаешь… — медленно произнес он. — Странный ответ. Очень странный. — Он обошел меня, как хищник, разглядывающий добычу. — Может, тебя кто учил? Знахарь какой? Или… — Он сделал паузу. — Или кто другой?

Я напрягся. И посмотрел на Ратибора, ожидая поддержки. Но он пока не лез.

— Никто меня не учил, отец.

— Никто? — дьякон остановился передо мной, склонившись ближе. — Тогда объясни мне, отрок, откуда у тринадцатилетнего мальчишки знания, которых нет даже у опытных мужей, что посвятили себя тонкому искусству врачевания. Как мог ты сотворить то, что сделал? — я стоял, опустив взор, как и положено, ребёнку, которого отчитывают взрослые. — Молчишь. Значит, скрываешь что-то. — Он обернулся к Ратибору. — Барин, а не было ли в этом поселении ведьм? Знахарок? Тех, кто шепчет над травами, говорят с духами?

Ратибор нахмурился.

— Был старик Пантелей. Знахарь. Но умер прошлой зимой. Больше никого.

— Пантелей, — повторил дьякон. — И он учил этого отрока?

— Нет, — покачал головой боярин. — Митька к нему не ходил. Я спрашивал у отца его, у Григория. Говорит, сын никогда не интересовался лекарским делом. До недавнего времени.

Отец Варлаам снова повернулся ко мне. В его глазах читалось подозрение.

— Значит, не учил. Тогда откуда, отрок? — Голос его стал тише, но жестче. — Может, лукавый нашептал? Может, во сне явился, знания дал?

«Лукавый… Дьявол… Ну, в принципе, всё, как я и думал». — Ведь проще поверить в худшее, чем наоборот. — специально изобразил испуг. Нужно было, чтоб этот Варлаам почувствовал себя хозяином положения.

— Нет, отец Варлаам! — быстро сказал я. — Нет, я не… я с лукавым связи не имел!

— Тогда с кем⁈ — рявкнул дьякон.

Ратибор поднялся с места.

— Отец Варлаам, прошу тебя…

— Молчи, боярин! — не оборачиваясь отрезал дьякон. — Это дело церковное. Я должен выяснить, что произошло. Чудо это или… — он сделал паузу: — … колдовство. Говори правду, отрок. Господь видит все. Если ты чист душой — он защитит. Если нет… — он сжал пальцы на моём плече: — … гореть тебе в аду.

«Пора!» — решил я. Мой план был прост. Вернее, для человека двадцать первого века он прост. Но для этого времени…

Я открыл глаза, посмотрел на дьякона.

— Отец Варлаам, — начал я тихо. — Мне… мне было видение. Всё произошло очень быстро. И казалось, — сделал я паузу, — что мою руку всегда кто-то направлял. Ещё до того, как солнце осветило меня, я почувствовал прилив сил. Не тут, — показал я на плечевые мышцы, после указал на голову и сердце, — а тут и тут. Знания, они появились из ниоткуда. — после чего замолчал, давая время переварить информацию священнослужителю.