Ледяное сердце (СИ). Страница 75

Кроме того, Илья чувствовал, что все местные духи от мала до велика прониклись к нему доверием и при необходимости защитят не только его, но и всех, кто ему дорог.

Тем временем в городе водители навострились ездить в тумане, и дорога в Зеленогорск оказалась долгой и унылой, но относительно безопасной. Ян с радостью согласился ехать к бабушке — мальчику нравилось жить в гостинице, но затянувшийся «день сурка» действовал даже на его молодые и крепкие нервы. В подарок Майе они привезли теплый жилет с красивой вышивкой от Накки, целебные травы и бальзамы от других духов, а от Антти — редкое издание «Калевала» на финском языке, с благодарственной надписью.

За маленьким праздничным столом, в родной квартире, Илья вдруг почувствовал, что тяжесть уходящего года наваливается на него огромной толщей темной воды. Он не имел права даже намекнуть матери, какой опасности подверг свою жизнь и какие грязные тайны мироздания узнал, потому что она стала пожилым человеком с больным сердцем и усталой душой. И никоим образом не была виновата, что предки передали сыну колдовское родовое проклятие. Илья все еще нуждался в ее поддержке, но был вынужден соблюдать негласный договор обо всем, что касалось темного мира, начиная с любимой женщины и кончая погодным бедствием. И лишь иногда согревать тихой улыбкой и прикосновением к тонкой сухой коже материнской руки.

Впрочем, вспоминая историю Антти и тем более собственной прабабки Кайсы, Илья говорил себе, что ему, по сравнению с ними, грех жаловаться: мать жива и не отреклась от него, а главное, он может быть рядом с сыном и поддерживать его на пути проводника.

Поэтому он решил не откладывать дело в долгий ящик и занялся тренировками Яна, стараясь организовать их поинтереснее. Младшим духам затея тоже очень понравилась и они сами стали придумывать игры — мальчики сразу захотели побороться на палках и поясах, а девочки предпочитали старинные настольные игры. Но суть всегда состояла в том, чтобы отвлечь внимание Яна от действия и проникнуть ему в душу.

В первый день Илья все время находился рядом и подстегивал сына, едва заметив, что у того наступила расслабленность и спутанность сознания. Тогда мальчик хмурился, забавно морщил лоб, прикусывал губу и снова рвался в бой.

— Помни: сейчас важно не то, сможешь ли ты повалить соперника наземь или обыграть в карты. Важно не отдать ему свое сознание, — напоминал Илья. — Пусть какой-то шаг или ход у тебя окажется ошибочным, но он должен быть осмысленным и исходить из твоей воли. Как только чувствуешь, что мысли плывут, а тело не слушается, — сразу встряхнись, свернись в клубок и выставляй иголки.

Понемногу Ян освоился и ему было даже приятно, что отец наставлял его так серьезно, без поблажек, как равного. Пару раз у него начинала идти кровь носом, но Илья скрепя сердце велел ему не отвлекаться. «Лучше потерпеть сейчас, воробушек, взрослая и голодная нечисть не станет тебя жалеть и ждать, пока ты отдохнешь» — все время повторял он про себя.

И усилия не пропали понапрасну: к обеду Ян был совсем красный, из-под золотистых волос текли капли пота, но глаза у него горели почти так же, как у демонят. Словно он сам подпитался дикой энергией от ярко-рыжей и кудрявой лесовицы Сэйд или подростка-водяного Вейно с пронзительными изумрудными глазами и русыми локонами, которые тоже отливали зеленью.

— Пап, а можно я на кухню к ребятам пойду обедать? — спросил он Илью.

— Можно, конечно, — улыбнулся отец, — только сильно там не шуми. Вечером погуляем с тобой на воздухе, если метели не будет, а с утра снова будем заниматься.

Ян знал, что у домовых заведено дежурство на кухне, и всегда старался заглянуть в то время, когда хлопотали Хейкки и Сату. И сегодня здесь было заметно веселее, чем на прошлой неделе: домовой набрал еловых и рябиновых веток и теперь, надев праздничную узорную рубаху и убрав волосы в хвост, плел из них зимние обереги. В очаге дерзко потрескивал огонь, из старенького кассетного магнитофона в углу доносились приятные мелодии. Эта вещь досталась Хейкки, когда он еще жил в частном доме, — покидая его навсегда, хозяева оставили кое-что из утвари с запиской «для домового».

Ожидание новогодней ночи вдохновило гостей, несмотря на холод, и домашним духам удалось вдоволь подкрепиться их настроением. Сату пекла рождественские «звездочки» со сливовым джемом, которые так аппетитно пахли, что Ян сразу потянулся к противню.

— Нет, Яник, сначала надо суп съесть, — возразила Сату, — вон какой сытный, из форели! Если не успеешь, эти лентяи сами все слопают!

Она с улыбкой кивнула в сторону Хейкки и пришедшего поболтать с ним Юхи.

— Это кто лентяй? Да у меня в эти дни забот полные руки! — заявил домовой. — И хоть бы кто спасибо сказал, что в комнатах тепло, что бессонницы ни у кого нет, что украшения мы сами мастерим, а не из города тащим. Про порядок вообще молчу.

— Хей, ты не молчишь, ты ноешь, причем каждый год! — усмехнулся Юха, ловко подцепив пару «звездочек». — Ничего, труд вон из обезьяны человека сделал, а из тебя тем более сделает.

— Да больно надо! Насмотрелся уж, — отозвался Хейкки. Сату тем временем подала Яну тарелку золотистой жирной ухи со сливками и корзинку с хлебом.

— Он еще горячий, мы недавно пекли, — похвалилась девушка. Ян откусил край хрустящей корочки и восхищенно поднял большой палец.

— К тому же, уборку давно пора домовятам сплавить, пусть приучаются, — рассудительно заметил лесовик, дожевав печенье. — Зря их тут столько бегает, что ли?

Хейкки вдруг прищурился и горделиво промолвил:

— А скоро на одного больше станет!

— Да ладно? Опять? — удивился Юха, поглядев на зардевшуюся Сату, которая лишь неловко заулыбалась и кивнула. Как показалось Яну, он явно хотел сдобрить вопрос какой-нибудь сальной шуткой, но удержался из-за мальчика. Последнему же стало тепло на душе, будто дело касалось кого-то близкого и дорогого.

— Слушайте, ну имейте совесть! — проворчал Юха. — Вы и так каждый сезон плодитесь, так для наших детей и места не останется.

— Ну кто же виноват, что у нас семя крепче! — улыбнулся Хейкки.

— Я тебе сейчас покажу! — крикнул лесовик со смехом и от души хлопнул друга по плечу. Тот не остался в долгу и дернул его за волосы, после чего следующая оплеуха полетела уже домовому в лоб.

— Так, еще подеритесь мне тут! Как дети неразумные, право слово, — прикрикнула Сату. — Яна бы хоть постыдились!

Но мальчик уже знал, что подобные стычки у молодых духов были обычной игрой и бравадой, причем девушки тоже любили потаскать друг друга за косы. Когда же парни угомонились и сели попить с Яном чаю, он не удержался и полюбопытствовал:

— И как вы умудряетесь друг друга не поранить этими когтями?

— Так нас с детства этому учат, иначе к юности все бы уже одноглазые ходили! — улыбнулся Юха. — Ясно же, что без драки мальчишки не растут, и всяко лучше учить, чем запрещать. Разве что на кулаках с ними не помахаться, а со всем остальным справляемся!

— Это же мы так, балуемся, — добавил Хейкки. — А вот если враг попадется, тут без шуток, ими и прикончить можно за милую душу. Когда я еще малый был, моя мать одной кликуше чуть пол-лица не оторвала. У хозяев младшая дочка захворала, так эта дурковатая баба начала под окнами голосить, что дитя вот-вот умрет, небеса дом покарали! Хозяйка, ясное дело, в слезы, хозяина дома нет, вот мать из клети выскочила и погнала ее вон. Лекарь потом ей лицо зашил, но шрам остался на всю оставшуюся жизнь.

— Ничего себе! — тихо сказал Ян. — А может, эта тетка была просто больная?

— Может, но это не наша забота. Больная — дома сиди, у своих духов под бочком, а другим не смей гадить. Слова иногда тоже страшную силу имеют, вот и приходится кое-кого затыкать. Если мы чуем опасность, Ян, тут не до церемоний, а свое всегда защищать надо. Ты это на всю жизнь запомни.

Юха промолчал, но по его лицу было ясно, что он разделяет мысли друга. Ян растерянно кивнул, и Сату ласково погладила его по затылку.