Ледяное сердце (СИ). Страница 74

— Да, но в твоей человеческой памяти это не отложилось, — кивнул старик, — нормальная защитная реакция. Однако поверь: этого бы не случилось, если бы не твое страстное желание его наказать и снять заклятие. Оно стряхнуло морок, заставило тебя встать и идти на этот смрад. Он, конечно, такого не мог предусмотреть. И видимо, этот старый случай до сих пор волнует его куда больше, нежели он делает вид.

— Что же это за случай?

— Садись, — сказал Антти, показав на скамейку. — Побудем на воздухе, пока погода немного балует. Значит, так: едва Юха сказал мне название поселка, я связался с одним надежным человеком, который может поведать о жутких и неразгаданных происшествиях по всей области с середины прошлого века. Спросил его, не было ли там чего-нибудь подозрительного в пору молодости наших ведьм. И представь себе: нашлась темная история, к которой Хафиза Шухад имела отношение! Официально — самое косвенное, но стоит добавить одну деталь в виде Латифа, как все становится на места.

Илья слушал, затаив дыхание, и страшные ночные видения вновь воскресали в памяти.

— Тела двух медиков-первокурсников, парня и девушки, обнаружили на обочине у шоссе, в овраге, присыпанном листьями. У девушки имелись травмы, типичные для сексуального насилия, но ни спермы, ни крови, ни кожи под ногтями, — ее будто тщательно продезинфицировали. У юноши вообще ни царапины, так что версия с простым разбойным нападением отпадала сразу. Но самое странное — это причины смерти. Экспертиза установила, что умерли они от остановки дыхания и отказа внутренних органов, а пару часов до этого пребывали в бодрствующей коме. Иными словами, кора головного мозга у них погибла еще раньше.

— На этот счет были какие-нибудь версии?

— Заподозрили травму головы или отравление, но эти версии не подтвердились, а никакие другие не могли объяснить, как подобное случилось с обоими сразу. Тут пошла в ход мистика и конспирология: излучения от сотовой вышки, ядовитые отходы, тайные ядерные испытания, аномальные зоны, контакт с инопланетянами... Прямо-таки локальный «перевал Дятлова»! Ты, возможно, не помнишь, Элиас, но в 90-е годы подобные темы очень любила желтая пресса. Наверняка и этим беднягам в ней уделили крупицу внимания, хоть для них это уже не имело значения.

— Ну а как в этом деле всплыли сестрицы Шухад?

— Они все четверо учились в одном вузе, хоть и на разных кафедрах. Марокканцев в то время там было не очень много, так что эти девицы привлекали внимание. И если сложить показания всех свидетелей, то именно они последние видели эту пару живыми, если не считать одной подружки Хафизы, девушки из «новых русских», которая устроила вечеринку на своей даче. И дача эта располагалась недалеко от нынешнего логова ведьмы — сейчас тот дом уже давно развалился, а все семейство уехало за границу. В этих краях ты и оказался.

— Я верно понимаю, что других фигурантов в деле не было?

— Да, про Абдуллатифа Кахинни в этом кругу, похоже, никто не слыхал, — прищурился старый колдун. — По официальной версии владелица дачи вызвала гостям такси и они туда садились на ее глазах целые и невредимые, а что было потом — для нее тайна великая. Камер наблюдения ни на шоссе, ни в поселке тогда не было, записи звонков тоже не сохранилось, как и прочих зацепок. В общем, чистый «висяк». И вот теперь, Элиас, расскажи подробно, что ты увидел.

Илья рассказал все, не упуская деталей, стараясь говорить по существу и отстраненно. Но временами голос предательски срывался, особенно когда он остановился на изнасиловании девушки и собственном бессилии ей помочь.

— А вот финал мне, увы, не показали, — горько усмехнулся он.

— Ну, по тому, что я тебе сообщил, мы худо-бедно можем его смоделировать. Латиф явно вынул из них душу, а была ли это его импровизация или воля Хафизы, уже не важно. Мы с тобой отлично знаем клиническую картину этого состояния, не так ли?

— Да, все сходится, но в полицию с такой версией не пойдешь.

— Тогда у вас еще была милиция. Но если бы ребята и остались живы — вряд ли стали бы искать там помощь. Сам подумай, каково девчонке было бы рассказывать, как ее лапал какой-то бешеный урод! Тем более непременно начались бы вопросы: а зачем сами туда пошли, зачем пили? Да еще хозяйка дачи из непростой семейки — кто бы в то время захотел впрягаться за нищих приезжих студентов? Так что о них попросту забыли, едва завяли цветы в вазе под фотографиями, висевшими в вестибюле института. Нам очень повезло, что у моего знакомого в архивах завалялась эта история.

— Господи, да в каком же мире мы живем, что люди не могут надеяться на помощь из-за страха, что кто-то там что-то подумает! — вздохнул Илья.

— В обычном, Элиас! Знаешь, какой-то умный человек сказал: сначала мы беспокоимся, что о нас подумают, потом решаем на это наплевать, но только став по-настоящему взрослыми, сознаем, что никто о нас и не думает. Увы, для многих эта нормальная истина так и не открывается.

— А близкие у этих ребят остались?

— К сожалению, нет, да и тогда были только одинокие матери — тоже стандартная картина, особенно для тех лет. Думаю, Хафиза и это брала в расчет, когда их приглашала.

— Значит?.. — задумчиво произнес Илья.

— Значит, эта правда нужна не людям, не обществу, а духам Туонелы. Ифрит украл то, что принадлежало им, не дал упокоить эти души должным образом. Демонам позволяется умерщвлять людей только ради спасения другой жизни, в других случаях они нарушают баланс мироздания, и тогда проводники обязаны наказать виновных и дать жертвам успокоение. Возможно, это и есть условие избавления от заклятья.

— Вот что! — промолвил Илья и обхватил голову руками. — Неужели у нас действительно появился шанс? Вы научите меня, как упокоить души?

— В этот раз я сам с тобой пойду: слишком уж напряженное предприятие, — твердо сказал Антти. — Я еще не настолько слаб, чтобы дома отсиживаться в такой исторический момент. Но стоит дождаться праздников, тем более что ведьма решила взять передышку на это время. Нам она тоже необходима, а для города пять дней ничего не спасут.

— В Новый год совсем нельзя колдовать?

— Слишком высок риск заблудиться в междумирье. Знаешь поверье, мол, как встретишь год, так и проведешь? Так вот на самом деле безвременье — очень опасная штука, и не только для колдунов. Впрочем, тебя-то осторожности учить не надо.

— Что же, я и сам не прочь отдохнуть. А ведь завтра у нас Рождество, Антти! — припомнил Илья. — Я давно хотел спросить, что вы делаете в это время с тех пор, как стали знаться с духами?

— Рождество я провожу тихо: выпиваю немного подогретого вина, читаю памятные руны для матери, заклинаю о здоровье племянников, оставшихся в Суоми, — задумчиво сказал старик. — Ребята меня не трогают, знают, что это мой день памяти о далеком прошлом, когда мать еще жила с нами. В Сочельник она с утра готовила рисовую кашу на домашнем молоке, с ягодами и миндалем — мол, кому орех попадется, тот и будет счастлив весь год. Мы, дети, в это верили, как и в то, что у Йолупукки кудрявая белая борода, красный кафтан, золотые очки и доброе сердце. А потом, без матери, отец прекратил всякое баловство и только напоминал нам молиться вовремя, и за себя, и за ее пропащую душу. О колядовании и прочем веселье речи не шло: он был уверен, что тогда темный мир заберет и нас.

— А я помню, как родители в Новый год водили меня на праздничное гуляние в парке, и потом мы бродили по лесу, чтобы в последние часы года подышать ледяным воздухом. Какой он был тихий и крепкий! А как сердце проваливалось в пятки, когда я смотрел в ночное небо, и мать меня дергала: домой пора, пирог ждать не будет! Я иногда так не хотел уходить, что даже капризничал, — улыбнулся Илья.

— В Новый год и у нас тут весело, вот увидишь! Отменять праздник в угоду Хафизе я точно не собираюсь, она ведь именно того и ждет. Конечно, на оберегающую магию уйдет много сил, но все это нам зачтется, Элиас.

В гостинице действительно началась подготовка к новогодней ночи, и Илья решил навестить мать на Рождество, а потом заняться обучением сына, чтобы он умел давать нечисти отпор. Понимая, что ни Хейкки, ни Юха не согласятся в этом участвовать, Илья подумал о своих подопечных демонятах — они были куда менее щепетильны, но уже достаточно воспитаны, чтобы устроить честный «спарринг». К тому же, его было легко превратить в игру, а уж в этом они славились неистощимой фантазией.