Ледяное сердце (СИ). Страница 69

Парень отчаянно застонал и едва не вцепился себе в лицо. Илья решительно удержал его и произнес:

— Так, давай успокаиваться! Я понимаю, ты молодой, но возьми себя в руки! Да, картина нехорошая выходит, но я тебе помогу, только объясни по порядку.

— Да видно, у меня от морока что-то помутилось, а потом ты пропал, вот все и вылезло наружу. У нас таких потрясений давно не бывало! Поговори со стариком, он подтвердит, что постояльцев мы никогда не пугали. Совсем юные еще плохо справляются, но старшие за ними в эту пору зорко следят. Ну... ты мне веришь? Разрешишь с вами остаться?

— А что мне делать? — невольно улыбнулся Илья. — Юха, ты не людоед, но ты хищник, и я это всегда знал. Что, мне заранее стоило вас всех разогнать? Или надеяться, что вы станете травоядными, но при этом такими же добросовестными? Я же не дурак, и я умею быть благодарным.

— Ой, спасибо! — робко отозвался парень. — А то я боялся, что ребят подвел... Только сыну, пожалуйста, не говори, что я оборотень: он пока не поймет.

— Да? Насколько я знаю Яна, он скорее решит, что это круто.

— Так это еще хуже: слухи пойдут, а я не хочу, чтоб нам пришлось прятаться. Мы уж к вам привыкли за столько-то лет! — крикнул Юха. — Ты у нашего Рикхарда, вожака, спроси, сколько мы народу спасли, а потом думай, кто опаснее, я или это недоразумение с ружьем.

— Ладно, не горячись, — вздохнул Илья и обнял парня за плечи. — Поговорю и с Рикхардом, и с Антти: если они все подтвердят, то больше никому не скажу. А тебя теперь придется подлечить, а то долго еще будет лихорадить.

— Хорошо, хорошо! — закивал молодой лесовик, сразу просияв. — Давай труп-то осмотрим, хоть поймем, кто это такой.

Заставив себя сосредоточиться, Илья посмотрел на убитого и вновь невольно содрогнулся. Лицо мужчины было покорежено волчьими зубами, но в нем проглядывало что-то знакомое. Он был уже немолодым, даже пожилым, впрочем, массивное тело при жизни явно обладало недюжинной силой. Но против лесного оборотня она оказалась бесполезна.

— С глушителем стрелял, вот ведь гад, — промолвил Юха, застегнув рубаху. — Ну что думаешь, Велхо?

Илья прощупал ауру, исходящую от тела, в котором еще тлели очаги биологической активности, и произнес:

— По-моему, обычный человек...

— Да не совсем! — заметил Юха. — Ты не смотри на то, как он выглядит: я сейчас тоже на двух ногах хожу, и Хей тоже, но людьми мы от этого не становимся.

— Ладно, хватит умничать. Что ты мне навскидку можешь сказать об этом существе?

— Скорее всего он подвергался очень жесткой ментальной обработке, у него почти стерто сознание. Остался только голод и прочие плотские позывы, и еще память на некоторые вещи и команды, вроде обращения с оружием. Его энергетическое поле не схоже с человеческим, как, впрочем, и с нашим. Помнишь, я тебе рассказывал про такую новозданную нежить, потерявшую душу? Вот это еще одно из подобных творений.

— А кем он был до обработки?

— Да явно не светочем ума, но мог бы вырасти безобидным и мирным существом. И не нашел бы такую смерть, — выразительно добавил Юха.

— Вот бедняга, — промолвил Илья, и вдруг его осенила жуткая мысль, вернее догадка из глубин памяти, которую он пока не мог облечь в отчетливую форму. Тем не менее ему стало так тошно на душе, что он тоже подобрал горсть снега и начал ожесточенно растирать лицо, будто хотел пробудиться от навязчивого кошмара.

— Ладно, Велхо, ты ему уже не поможешь, а самому надо выбираться, скоро нас метель застигнет. Давай-ка полезай мне на спину без разговоров, а то уже еле на ногах держишься.

— Да, верхом на волке я еще не катался, — не удержался Илья от шутки, но парень насупился и колдун тут же почти по-отечески потрепал его по волосам.

— Между прочим, не все мы волки: другие лесовики превращаются и в рысей, и в ворон, и в сов, а кто и вовсе в заросли мха. Даже медведи попадаются! Когда поживешь с нами подольше, сам начнешь различать, кто есть кто. Но я вот такой, — философски добавил Юха. — Это все от рождения дается, я не горжусь, но порой здорово помогает. Вот, посмотри!

Юха чуть слышно присвистнул и вскоре в тумане показались огоньки глаз. Снег легко поскрипывал под гибкими звериными лапами, и через минуту несколько крупных серых собак выбрались из лесного массива. Они выжидающе поглядывали на колдуна и лесовика и жадно втягивали ноздрями кровавый аромат.

— Ты зачем их позвал?

— Пусть поедят, они же голодные! Мелкая лесная живность, которой они питаются, тоже дохнет от морозов. Да и вопросов меньше будет.

— То есть?

— Ты же не думаешь, что он в мороз просто вышел погулять по лесу с ружьем? Он тебя по следам крови искал! Хорошо еще, что их скоро заметет. Но кто-то его подослал, и нам лучше держаться от них подальше. Пусть пока думают, что на него напала стая и он пытался отстреляться.

— Тут ты прав, но собак нельзя приучать к человеческому мясу, они потом начнут нападать на живых, — возразил Илья.

— Не начнут, — заверил Юха, и в его всегда ровном голосе колдун уловил что-то мягкое и просящее. — Под мою ответственность, Велхо! Идет?

— Ладно, Юха, — устало кивнул Илья. — Будешь следить за ними, а я — за тобой. Ты не в обиде?

— Да ты что? Спасибо! — сказал лесовик, робко улыбнувшись. — Я не люблю убивать, но лес вообще жесток, не только на севере. А уж теперь, когда земля промерзла, то же самое и с нами происходит.

— Ничего, скоро будем оттаивать, это я тебе обещаю, — заверил Илья.

Юха успел дотащить его до шоссе прежде, чем начался снегопад, а на машине, которую пригнал другой лесовик, они добрались до гостиницы за сорок минут. Там все уже знали, что Велхо цел и невредим, и тем не менее встретили его безумными криками радости. Впереди бежал Ян, забывший надеть шапку, и его золотистые волосы сияли словно маленький костер в зимнем лесу.

— Все хорошо, родной мой, все хорошо, — шепнул Илья, подхватив мальчика на руки и почти не чувствуя боли в ступнях.

— Ты куда пропал, папа? Я хотел тоже пойти тебя искать, но меня не отпускали, — сказал Ян. Его голос дрожал, хотя он очень старался держаться перед отцом невозмутимо.

— И правильно делали, в лесу и на заливе сейчас опасно, — ответил Илья. — Там бродит кое-кто очень злой, с которым ты встречался, когда мы ездили гулять. Помнишь?

— Да, пап, — кивнул Ян. — Он с тобой что-то сделал?

— Только забрал сапоги. Он не знал про мою холодостойкость и, видимо, надеялся, что я отморожу ноги. А заодно и усыпил вас всех, чтобы меня не хватились вовремя.

— Сволочь! — выкрикнул мальчик. — Трус! Сам его убью, когда он снова заявится.

— Мы больше не будем ждать, когда он явится, мы сами его навестим, — заверил Илья. -Ничего, воробушек, я уже в порядке. Расскажи мне, что случилось ночью?

— Тебе все расскажут, Велхо, но только после того, как ты согреешься и поешь, — решительно сказала Накки, подойдя к Илье. Но духи, и старые, и малые, обступили его, обнимали, протягивали свои натруженные когтистые руки, взывали к небу и благоговейно касались лица проводника, будто он не просто выжил, а спас весь край от гибели. Хотя ненавистный туман продолжал висеть над домами и лесом, и холода пока не думали отступать. Домовинка Сату бросилась ему на шею, обволакивая родным запахом кофе, свежего хлеба и карамели, а Хейкки тем временем от души хлопнул друга-лесовика по плечу:

— Ну Юха, брат! Я тебе вечером такого сахти поставлю!..

Затем он повернулся к Илье и опустил голову, словно стыдясь показать колдуну застывший в глазах страх и отчаяние от минувшей ночи.

— Велхо... Живой! — только и сумел произнести юноша. Илья улыбнулся, взял его за плечи и впервые обнял как старший.

— Живой, слава Укко[3], — тихо сказал он. — И слава вам!

Неожиданно нечисть расступилась и в едином порыве склонила головы — подошел старый Антти. Он мягко улыбнулся духам, погладил по макушке Яна, все еще цеплявшегося за куртку отца.

— Живой, — вполголоса промолвил старик, словно эхо. — Ты не просто проводник, Элиас, ты настоящий воин. Оружие тебя, вероятно, и возьмет, но подкуп или запугивание — никогда.