Ледяное сердце (СИ). Страница 66

— Зачем тебе жилы рвать, Водяной Змей? — промолвил он вполголоса по-русски, с легким певучим акцентом. — Ты хотел в эту ночь поговорить с духами смерти — так давай поговорим, без всяких костров и прочих твоих шаманских штучек.

— Какой мне интерес говорить именно с тобой, ифрит? — ответил Илья, стараясь дышать ровно, хотя мороз все сильнее бил в солнечное сплетение. Он положил руку на загривок Кави и она послушно прилегла у ног колдуна.

— Может, такой, что никому из нижнего мира, кроме меня, не нужно впрягаться за ваш городок? — усмехнулся демон. — Или ты всерьез рассчитываешь, что их волнует, переживете ли вы эту зиму? Что же у вас за самомнение-то!

— А тебя, пришельца с чужой земли, значит, волнует?

— Всяко больше, чем их! — заявил Латиф. — Только будь любезен, не зови сюда своих гоблинов, хватит с меня и собаки. С духом смерти положено беседовать наедине, а мне любопытно наконец посмотреть тебе в глаза, ведьмак! Наглый ты парень, конечно, но наивный, да и беззубый — нипочем не скажешь, что прабабка у тебя человечиной баловалась.

— Почему это я беззубый?

— Ну как же ты мог отпустить Гели и даже не попользоваться? Неужели не интересно, как я ее воспитал? — сально улыбнулся Латиф.

— Не интересно, у меня есть любимая женщина и чужого не надо, тем более после тебя. Не хочу черной аурой заразиться, — произнес Илья. — Хватит того, что бедная девчонка из-за твоего воспитания в живой труп превратилась.

— Живым трупом она как раз была до меня! Впитывала чужие протухшие истины и прикрывалась глупым бунтарством, в котором нет никакого кайфа. Да, в этом анабиозе можно промыкаться до старости, но какой смысл, ведьмак? Ты сам-то хочешь так жить? Не лучше ли провести несколько лет в наслаждении и уйти счастливым, не познав дряблой кожи, мокрых штанов и слабеющего рассудка?

— Если лучше, так что же ты до седых волос дотянул? Рассуждаешь как наркобарыга, который сам почему-то пьет элитную бражку, а не «крокодилом» закидывается.

— Ну знаешь, я не по собственной прихоти родился демоном смерти. Какую бы дурь мне ни пытались внушить в детстве, суть не изменилась и стать животворящим я не могу. Что во мне заложено изначально — то и сею. Но не стану лукавить: меня такая судьба вполне устраивает.

Илья с трудом выдерживал его невозмутимый, почти благодушный взгляд и закипающую внутри себя ярость. Прав был старый Антти: она самый плохой помощник, когда имеешь дело с таким врагом. Но как же это тяжело для живого человека — стиснуть зубы, затаить дыхание и заделать все пробоины в душе до единой, острой иглой и суровой ниткой по открытому мясу. Илье безумно хотелось вцепиться ему в горло и спросить, что он сделал с Геленой, разбить в кровь его самодовольное лицо, толкнуть в снег и с размаху пнуть по ребрам. Но он давно не был дворовым мальчишкой и понимал: при первом же рывке Латиф убьет его одним ударом когтей, не говоря уж о том, что синяки и выбитые зубы не искупят смерти женщин и детей, раздавленные жизни родителей. Нет уж, демон заслужил нечто более красивое и мрачное для своих последних секунд — но для этого нужно время и спокойствие, которые сейчас в безумном дефиците.

— Я это сознаю, ифрит, поэтому никогда и не рассчитывал с тобой договориться. Нам остается только уничтожить тебя.

— Уничтожить? — повторил Латиф, словно даже опешив, затем рассмеялся. — Ты, мелкопоместный северный шаман, прячущийся за спинами лесной и болотной швали, возомнил, что можешь уничтожить меня? Даже неловко спрашивать, но ты вообще в своем уме?

— Но это же ты ко мне пришел без приглашения, пожиратель душ! Значит, чего-то ждешь от шамана, — усмехнулся Илья. — И в таком случае тебе неразумно пытаться оскорбить меня и моих ребят.

— Ладно, давай поговорим о деле. Мы с тобой оказались в одной связке, хотя тебя эта связка куда крепче держит за горло. Ты не хочешь умирать сам, не хочешь, чтобы умерла твоя пожилая мать, твои друзья с женами и детьми, твой сын, у которого душа еще совсем нежная и уязвимая, и закрывать ее он пока не умеет... тише, тише, ведьмак, — произнес Латиф, предупреждающе выставив вперед когти. — Успокойся, я пока не собираюсь никого из вас трогать. Я в свою очередь не хочу, чтобы умерла Гелена, — даже несмотря на ее последнюю выходку, а следовательно, мне это заклятие так же невыгодно, как и тебе.

— Допустим, — настороженно отозвался Илья. — И что ты можешь мне предложить?

— Так, значит? Ну ладно, от перестановки слагаемых... Предлагаю вот что: ты обязуешься никогда не вмешиваться в дела Хафизы и в идеале стереть из памяти все, что стряслось за прошлый месяц. Твой дружок просто загулял с какой-то бабой, его отпрыска нашли у цыган на вокзале, а те двое молодых придурков обожрались веществами на даче, вот и померещилось им неизвестно что. Ясно?

— Один из этих придурков, насколько я знаю, тебе морду набил, — поддел Илья.

— Ну, комариный укус вам тоже неприятен, но вы этого комара прихлопнете и забудете. А я готов на этих условиях оставить им жизнь и уговорить Хафизу снять заклятие. Она согласится, если поймет, что вы уяснили урок и в дальнейшем будете вести себя хорошо.

— Значит, сделка?

— Можно и так назвать, причем выгодная для всех сторон — у Хафизы останется ее бизнес, у меня жена, а у вас жизнь, и даже возможность баловаться с вашим колдовством. Тебя что-то не устраивает?

Илья немного помолчал, затем взглянул Латифу в глаза и впервые улыбнулся, заметив легкое замешательство в лице демона.

— А с чего это Водяной Змей станет упускать свою законную добычу? — размеренно произнес колдун. — Нет, не надейтесь! Я сам напал на след, сам нашел ваше логово, учуял там множество запахов, которые когда-то оставили агенты, информаторы, водители, «черные» медики, продажные менты, заказчики наконец. Я уже знаю, что все они живы-здоровы и не думают, что когда-нибудь за ними явятся. Да и вообще не думают, что совершили что-то особенное. У таких незамутненных кровь имеет ни с чем не сравнимый аромат, и ни одной ее капли я никому не уступлю, ифрит! Как говорит мой сын, охота — это игра, проверка, кто умнее и проворнее. Так вот я свою игру еще только начал, и вам придется постараться, чтобы меня обыграть.

— Вот как ты заговорил, ведьмак! — протянул Латиф. — И ты готов играть на жизни других людей, ни в чем не повинных?

— Во всяком случае не тебе учить меня думать о людях, — насмешливо промолвил Илья. — Признайся, ифрит: ты пока оставляешь меня в живых, потому что держишь в уме, что я все-таки сниму заклятие сам? И тогда ты сможешь спокойно наплевать на Хафизу, как раньше наплевал на Нурию, а потом и всех нас пустить в расход. Так ведь? Это вполне в твоем лживом и шкурном репертуаре, потому-то ты сейчас и разговариваешь со мной так долго и относительно вежливо.

— Ты снимешь заклятие, наложенное ведьмой куда старше и образованнее тебя? Парень, ну тебе точно мороз ударил по мозгам! Лучше подумай, что этому старому колдуну на самом деле от тебя нужно! Может, вас с сыном втягивают в проект хлеще того, чем занималась Хафиза, а ты повелся на сиськи водяницы и уши развесил.

— Что ты хочешь сказать?

— А то, что прирожденным ведьмам и ведьмакам нужны чужие силы и здоровье, а не таланты. Они не просто так долго живут, а за счет ресурсов молодых дураков вроде тебя, доноров, которых выдают за учеников и помощников. А этому старику таких дураков обломилось сразу двое, большой и малый, это же какой фарт!

— И ты милосердно решил предупредить меня об опасности?

— Да нет, просто недоумеваю, что ты сам ни разу об этом не подумал. С чего старику быть таким добрячком и привечать твоего дружка с семьей или какую-то бездомную молодежь? Не с того ли, чтоб кормить свою стаю? А как его затея с гостиницей столько лет не дает сбоев, государство их не трогает, конкуренция не душит, а клиенты ничего в упор не видят и не слышат? Может, потому, что единственным слепцом там как раз являешься ты? Ну и твой беззащитный сын, разумеется. Попробуй осмотрись: что в твоем нынешнем мире вообще является настоящим? Жив ли ты еще на самом деле?