Ледяное сердце (СИ). Страница 59
А сдаваться не хотелось, особенно после высокомерного взгляда, каким сегодня ее окинула стареющая ведьма, приятельница Латифа. Ясно, что сочла «одной из многих», новой наложницей, способной только носить красивые тряпки и греть властному мужику постель. И так ли она далека от истины?
«Может, он уже решил убраться восвояси, в края, где вечное лето и вода в море как парное молоко», — подумала Гелена. Ему не нужны документы, визы, билеты и вещи, для него нет ни границ, ни языковых барьеров, ни обязательств, кроме как перед ней — хотя бы на словах, которые он произнес, беря ее в жены. Но именно на это Гелена теперь надеялась меньше всего.
Ее сморила полудрема, и в следующий раз девушка открыла глаза когда пробило три часа дня. Однако за окном уже смеркалось, и это была не обычная для Питера декабрьская акварельная синева, а вечерний туман, похожий на комья грязной ваты. Гелена поняла, что надо поторапливаться, и стала рыться в теплых вещах, которые не трогала с переезда, — выбрала самый толстый свитер, шерстяные колготки и палантин, которым смогла обмотать шею и голову. К счастью, Латиф в этот раз не догадался забрать запасные ключи, хотя прежде иногда поучал ее таким образом, — видимо, разговор с Хафизой слишком сильно стукнул его по голове.
Запахнувшись в шубу, натянув сапоги и на всякий случай прихватив паспорт, Гелена вышла за дверь и уже на лестнице почувствовала дикий холод. Она осторожно коснулась батареи, та была практически раскалена и все же не могла растопить этот невидимый лед.
Девушка поспешно сунула руки в варежки, замоталась палантином почти до самых глаз и пошла вниз. На улице она в первые мгновения не ощутила ничего особенного — холод обжигал постепенно, как вода, в которую положили кипятильник. И через пару кварталов нестерпимо захотелось назад, выпить чая, забраться под одеяло и уснуть, но взяло верх молодое упрямство, а еще — какая-то странная ломка, нуждающаяся в быстром и жестоком утолении. Гелена сообразила, что это была ведьминская жажда от незавершенных дел, и второе чутье подсказывало, что разгонит ей кровь и обогреет тело гораздо лучше домашних стен. В памяти всплыла гостиница у леса, где состоялась ее последняя охота на Цыплакова, где она испытывала сладкие чувства пополам с тоской. Бревенчатые стены, неземной свет, мерцающий в цветных стеклах, пряные и хмельные ароматы, широкие улыбки и небывалый градус чувственности, — все это неодолимо манило молодую ведьму, как ее мужа притягивал мир мертвых.
Приняв решение, Гелена гораздо бодрее пошла к автобусной остановке, ориентируясь по световым указателям и голосам — несмотря на погоду, людей вокруг хватало. Они ходили за продуктами и в аптеку, толпились в кондитерских, чтобы перехватить глоток горячего чаю или кофе, и осторожно лавировали на автомобилях. Кто-то держал за руку вкрай укутанных детей, и даже некоторым старикам не сиделось у теплой батареи. У остановки успела собраться толпа, и пока Гелена добиралась «на перекладных» до Приморского шоссе, ей захотелось проклясть все на свете. Автобусы еле-еле проползали сквозь туман, как нож через замерзшее масло, стекла покрылись инеем, и девушка волей-неволей наблюдала за попутчиками. В памяти некстати всплыла беззаботная эстрадная песенка из далекого прошлого — «теплая вода, золотой песок, к Северу лицом — сердцем на Восток...»
Она недоумевала, куда людей несет в такой момент, — для бегства они выглядели слишком спокойно и даже не очень сетовали на давку. Переговаривались, прихлебывали чай из термосов, жевали бутерброды, немного шутили и сдержанно улыбались. Кто-то деловито сообщал по мобильному, что вместе с семьей перебирается в загородный дом, потому что дерево держит тепло лучше, чем бетонная коробка, кто-то делился секретами по самопальному утеплению окон, кто-то показывал соседу навороченный тепловизор на смартфоне. Время от времени в глубине салона начинал плакать ребенок, однако никто из пассажиров не возмущался. Кое-кто, в основном пожилые, сидел нахмурившись, сжав губы и глядя в одну точку, но большинство старалось хоть чем-то себя развлечь.
И тут Гелену осенило: ведь люди не подозревают о том, что знает она, — что аномальный мороз имеет магическую природу и никуда не исчезнет без воли этой одержимой Малефики. Они уверены, что проблема в каких-нибудь циклонах, хотя несчастные метеорологи уже сбились с ног с прогнозами и заверениями. И только она невольно подслушала, что отсчет идет по крайней мере до боя курантов, а что взбредет в голову Хафизы дальше, неведомо и самым умным демонам.
Но с другой стороны, неужели так сложно догадаться, что с природой творится что-то ненормальное, и это не пройдет по календарю или щелчку пальцев? Или люди просто предпочитают утопить тревоги в горячем чае или в чем-нибудь покрепче? И пока рот заткнут бутербродами и пирожками, а в ушах звенит беззаботный трек, кажется, что ничего и не изменилось...
«Думать лень, — мрачно заключила Гелена. — Думать — страшно, думать — больно. Но что хуже, перетерпеть боль и хоть что-то предпринять, или тихо сгинуть под наркозом из жратвы, сплетен и внушений, что все будет хорошо? Старуха ведь на это и рассчитывает! Что если прямо сейчас взять и крикнуть, что мороз не пройдет? Что надо пытаться бежать, а не отсиживаться по углам, и только тогда есть шанс тупо выжить?»
Но порыв угас так же стремительно, как вспыхнул, и Гелена угрюмо зарылась лицом в мохнатые рукава шубы. Во-первых, никто ей сейчас не поверит, примут за сектантку или городскую сумасшедшую и в лучшем случае посмеются. А то и вовсе высадят на мороз. Во-вторых, это просто как-то... подло, что ли? В конце концов, что у них осталось в запертом городе, кроме этого наркоза?
«И у меня ничего не осталось, — заключила она. — Мы брошены в этом городе словно шуты сумасшедшей императрицы, устроившей гулянку в ледяном дворце. И даже если Латиф не уйдет, будет рядом из чувства долга, это лишь затянет мучения. Но сегодня я еще напоследок погуляю».
По пути от остановки к гостинице начался снегопад, и Гелена едва успевала смахивать хлопья с палантина, волос и ресниц, чтобы видеть дорогу. Временами ветер так раскачивал деревья, что девушка ускоряла шаг и смотрела только под ноги, — так становилось чуть спокойнее. Наконец показались знакомые огни, и на мгновение у нее почти потеплело на сердце. Вспомнились дни, когда она приходила посмотреть на жизнерадостных местных духов, гордых девиц и обольстительных парней. Сюда она привела свою последнюю жертву, чтобы хоть как-то скрасить эту унылую работу, и здесь же все и сломалось. Но теперь это был один из немногих источников тепла и энергии, в которой Гелена, пожив с Латифом, теперь нуждалась как в наркотике.
В ресторане она присела с краю общего длинного стола — соседи увлеклись едой и не обратили особого внимания на новоприбывшую. К счастью, ужин не заставил долго себя ждать. Гелена с аппетитом принялась за мясо с грибами и картофель по-деревенски, которые когда-то считала вредной едой, а отогревшись, стала исследовать зал в поисках того манка, кто притянул ее сюда через все преграды.
И наконец заметила Цыплаковых, чинно-благородно сидевших у самой стены. Поспешно накинув палантин на волосы и часть лба, ведьма осторожно их рассмотрела: все тут как тут, Олег улыбается своей потрепанной женушке, дочь оклемалась, да и найденный сынок выглядит здоровеньким. Ясно, что это не совпадение: именно здесь у них нашлись помощники и покровители, сломавшие Хафизе всю малину. Но на престарелую колдунью по большому счету плевать, Гелена не могла им простить что-то другое. Может, всю эту пасторальность, такую глупую и неуместную на фоне общего бедствия, а особенно — после того, как Олег стремился в ее постель, когда жена страдала, а дети чуть не погибли. И теперь, значит, ничего не было? Откровений с другой женщиной, нежных взглядов, рукопожатий, порой более предательских, чем секс? Черт, как же они тошнотворно лицемерны, эти семейные ценности, на поверку сводящиеся к одному «отряхнулись и пошли»...