Ледяное сердце (СИ). Страница 58

— Так значит, для того, чтобы снять проклятие, уже не понадобятся годы исследований? — спросил Латиф, пристально на нее взглянув.

— А к чему ты клонишь? — произнесла Хафиза, но в следующий миг демон скинул с ее головы платок и со всей силы скрутил волосы на затылке.

— Ты что, рехнулся, Абдуллатиф?! — крикнула она. На шум выбежала из комнаты Гелена, но муж так выразительно взглянул на нее, что девушка поспешила скрыться.

— Вот так тебя радуют твои прислужники? Я тоже могу! — прошипел он, повернув Хафизу к себе, глаза в глаза. — Но я тебе не слуга, Хайфи! Мы сами выбираем, кого уважать, — и я до сих пор не трахнул тебя в первой же грязной питерской подворотне только потому, что действительно уважал! Но я ведь могу и кое-что другое. Ты знаешь, как мы вынимаем душу, когда особенно хотим есть? Аборт когда-нибудь делала? Так вот по ощущениям это как та же кюретка, только через глотку! Порвет в клочья все нутро, выпотрошит как курицу, и ни один врач не поймет, что с тобой стряслось! Хочешь такое испытать?

— Что же, давай, — хрипло сказала Хафиза. — Только кто потом снимет заклятие, если Мавахиб и Нурия мертвы, а учеников у меня пока нет? Мне терять нечего: я сделала то, о чем всегда мечтала. А вот тебе? Увы, инкуб, если хочешь спасти жену — придется меня еще немного потерпеть.

Латиф неохотно разжал пальцы и так резко выпустил ее, что она ударилась о край кухонного стола. Но тут же опомнилась и натянула платок, даже успев пригладить выбившиеся прядки.

— Поверь, я тебе не враг, — добавила она. — Даже несмотря на то, что моя сестра отчасти погибла из-за твоей халатности! В конце концов рядом с тобой Гелена не пропадет, а ты найдешь себе подпитку, пока в городе хоть кто-то останется жив! Так что прекрати это буйство и займись более важными делами.

Она поднялась, забрала шубу и оглядела себя в зеркале.

— Как же ты доберешься до своего убежища? Пешком, что ли? — съязвил Латиф.

— А ты хочешь меня подвезти? — невозмутимо улыбнулась ведьма. — Не тревожься, Абдуллатиф: мои помощники умеют находить дорогу в тумане. И не советую разыскивать мой дом — этим ты только навредишь и себе, и жене.

Шутливо изобразив воздушный поцелуй, Хафиза вдруг посмотрела на него с сожалением и добавила:

— А ты сдал, инкуб, ох сдал — вон уже и сединой сверкаешь! Срам-то какой! Видно, и впрямь пора тебе уступать дорогу молодым.

Она вышла за дверь, и Латиф вдруг почувствовал, что у него иссякают силы. Захлопнув дверь, он вернулся на кухню, где сел на табурет и обхватил голову руками.

До него донеслись быстрые шаги Гелены. Она настойчиво потрясла мужа за плечо.

— О чем говорила эта тетка, Латиф? Это все действительно так опасно?

— Успокойся, Гели, — вздохнул Латиф и привлек жену к себе. — Я заставлю ее снять это гребаное заклятие, чего бы мне это ни стоило. Дай только немного перевести дух.

— Когда? — прошептала Гелена и ее дыхание сбилось. — Я теперь погибну? И другие люди тоже? И моя мать, и бывшие знакомые? Да, я порвала с ними, но никогда не желала им смерти! За что вы с нами так?!

— Я в этом не участвовал, клянусь! Я и знать не знал, что она на такое замахнулась.

— Да что это меняет? Будто ты бы отказался, если бы знал! Ты такой же, как она, вас обоих заводят людские страдания, смерти, опустошение! И ты опять мне врал! — крикнула девушка. — Вы оба умеете только уничтожать. Так и жили бы тогда друг с другом! Зачем ты влез в мою жизнь и намотал ее как кишки на танковую гусеницу? Хотя что я спрашиваю — ясно зачем! Но почему, почему ты попросту не бросил меня тогда в этом чертовом парке?

— Потому что тогда я так захотел! — огрызнулся Латиф. — Потому что я могу делать так, как хочу! И не тебе, низшему существу, у которого все завязано на голоде, холоде и инстинктах, допытываться о моих мотивах! Я взял тебя в свой дом, чтобы ты мне помогала, а не бесила, — так не испытывай больше моего терпения!

— Низшее существо, говоришь? — яростно прошептала Гелена. — А ты не забыл, что без нас ваше существование не имеет никакого смысла? Что это вы скроены по нашему образу и подобию, а не наоборот? И это не твой дом, у вас их и не бывает!

— Не надо сердить меня, Гели, а то мы оба очень сильно об этом пожалеем, — прошипел Латиф, выставив руку вперед.

— Я поняла, — тихо сказала Гелена, смерила мужа темным злым взглядом и снова ушла в комнату.

«Да что же я наговорил-то, дурак?» — устало подумал Латиф, прикрыв руками лицо. Он посидел на кухне, не решаясь тревожить жену, затем потихоньку оделся и вышел из дома. Застывающий город предстал во всем зимнем безмолвии — только не ослепительно белом и сверкающем, а в сером, вязком, удушливом. Не доносилось ни шелеста автомобильных шин, ни обрывков разговоров, ни музыки из полуподвальных кафешек. Впрочем, за дверями, плотно закрытыми от мороза, все же теплилась какая-то жизнь.

Демон бродил по спальным районам, пока не стемнело, и зашел в одно из таких заведений, которые они с Хафизой когда-то весело именовали «рюмочно-пельменными». И с тех пор там не завелось ничего нового, кроме терминала для банковских карт, — грубо выкрашенные стены, тяжелые столы под липкими клеенками, мутное освещение, винтажный телевизор в углу. Публики в этот вечер набралось много: людям хотелось согреться старым, хоть и не полезным способом, и заодно отвлечь себя пустой болтовней.

Почему-то Латиф заказал рюмку водки, зная, что не может опьянеть, но надеясь хотя бы на иллюзию, — он столько лет подражал людским привычкам, что порой уже не отделял это от своих исконных потребностей. Ему удалось подкрепиться флюидами от посетителей, которые разгорячились и ожили от спиртного, жареных пельменей и острой солянки, но расслабление не наступало. Под кожей словно разгоралось пламя — от досады, злости, бессилия и желания расквитаться. Все недавние позорные события сложились в цепочку, и ключевым звеном в ней оказалась Гелена, девица, ставшая его проклятием, сковавшая по рукам и ногам в проклятом замерзающем городе.

Внезапно до Латифа дошло, что именно с нее пошли все беды — кто таскал Цыплакова в гостиницу, которую держат колдуны, наложил чары на его дочку, творил всякую дичь на городских улицах, рискуя привлечь не только человеческое внимание? Мысль о гостинице была ему особенно неприятна: он всегда презирал этих духов-хранителей за служение людям и мещанский быт, за отказ от демонической свободы и власти во имя подобного убожества. Но знал, что Гелене это нравилось, будто какая-то потайная часть ее натуры тянулась к примитивной, бабской романтике больших дорог, грубых рук и наивных страстей. Зря, ох зря она надеялась скрывать от него свои потайные грезы! И теперь даже выслушать толком не захотела — как же, взыграла солидарность с людьми, которых она больше года и не вспоминала! А ведь умирать с ними она не пойдет, предпочтет остаться под боком у демона, лживого, жестокого, но способного обогреть...

С этими мыслями он наконец вернулся домой, уверенный, что Гелена поймет, как глупо сейчас растрачивать энергию на дрязги, и больше не станет нарываться. Однако жены в квартире, к его изумлению, не оказалось, равно как и новой песцовой шубки и зимних сапог. Латиф сразу решил проверить тайник, где хранились деньги и ценные вещи, в том числе шкатулка, которую приметила Накки, но все осталось на месте.

«Значит, снова временный бунт, — мысленно усмехнулся демон. — Что же, Гели, посмотрим, насколько тебя хватит по такой погоде. Конечно, живая ты со мной не разведешься, но пока тебе необязательно об этом знать».

Глава 22. Пир во время чумы

Когда за Латифом захлопнулась дверь, Гелена с бессильной злостью вцепилась в плед. Вот в этом он весь: как только наступают реальные трудности, а не игра на нервах и гормонах, просто исчезает. И то, что он изменил этому правилу во время ее болезни, теперь скорее вызывало недоумение. Вспомнилось, как они жили в той неотапливаемой лачуге, как он задаривал ее украшениями, кормил черной икрой, но мог бросить на несколько дней одну, в холодных стенах и наедине с алкоголем. За эту осень и начало зимы Гелена безумно устала, но боялась прибегнуть к испытанному способу — почему-то казалось, что на этот раз она совсем увязнет, сопьется и тихо сдохнет в застывшем городе.