Ледяное сердце (СИ). Страница 55

За окном вновь разгулялась буря и разноцветное стекло жалобно звякнуло от порыва ветра. По спине пробежал холодок и Илья вдруг вспомнил, как летом в городе выдалась очень жаркая неделя и Ян уехал к бабушке в Зеленогорск, поближе к заливу. А они с Накки на несколько дней остались вдвоем в раскаленной от зноя квартире. Она ждала его с работы, потом раздевала до плавок и в ее объятиях он словно окунался в студеное горное озеро. Они вместе пили холодный сок, ели бутерброды и мороженое, занимались сексом когда и где хотели и просто подолгу лежали рядом и разговаривали. Ее губы исследовали на его тонкой коже каждую метку от палящего солнца и бережно гасили жар и боль. Им было так хорошо вместе, что о расставании даже думать не хотелось. И неужели Накки уже тогда одолевали мрачные мысли? Почему же она молчала, переваривала все внутри, вместо того, чтобы откровенно поговорить?

«А что бы ты сделал, если бы она призналась? — одернул он себя мысленно. — Ты что-то мог изменить, раздвинуть рамки мироздания? Она просто не желала отравлять жизнь еще и тебе, так что скажи ей спасибо за мудрость и терпение. А лучше скажи наконец то, что она действительно сейчас ждет».

— Я тоже очень к тебе привязался, Накки, — произнес Илья и крепче сжал ее руку. — Как к женщине. И мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой.

И она действительно просияла — хоть на миг, но ее глаза заискрились, как изморозь на стекле, а щеки налились нежным розово-яблочным румянцем. Он мог бы еще что-то добавить: что счастье вовсе не зависит от долголетия, что в их силах наполнить радостью каждый день вместе, а пока надо прогнать проклятый мороз. Мог, но понимал, что сейчас она его просто не услышит, потому что все нутро у нее сворачивается и разрывается от никому не заметных рыданий.

Илья осторожно притронулся к ее лбу, чтобы погрузить в сон, — духи-хранители были подвластны этому заклинанию, хотя чаще не давались без боя. Но в этот раз Накки с благодарностью приняла его волю, покорившись скорее как родному мужчине, чем как колдуну. Напоследок, уже задремывая, она еще раз сжала его пальцы, и Илья сам почувствовал болезненную тесноту в горле. Но во сне водяная дева казалась совсем безмятежной, словно ей виделось чистое озеро или весенняя капель.

Он осторожно отнес Накки в комнату, уложил на постель и укрыл ей ноги пушистым одеялом, подумав, как нелепо выглядит со стороны — пытается накормить ее, хотя ей не нужна эта еда, и обогреть, хотя она не мерзнет. Но как еще напомнить, что для него она в первую очередь женщина, нуждающаяся в любви и ласке, а не древняя потусторонняя сущность? Что она видела и слышала от других колдунов, о которых теперь не желает вспоминать? Конечно, Илье не стоило об этом думать, но он чувствовал, что за столь долгую жизнь людского тепла, искреннего, а не вырванного силой, дабы утолить голод, Накки испытала не так уж много.

Он посидел рядом с ней, потом, убедившись, что сон крепок, осторожно прикрыл за собой дверь. Но собравшись идти за Яном в гостевой корпус, Илья у лестницы неожиданно столкнулся с Сашей Силаевым. Парень успел упаковаться в толстый пуховик и уже натягивал шапку с мохнатыми ушами.

— О, какие люди! — удивился Илья. — А что ты здесь один делаешь, где Вера?

— А мы с парнями после танцев в карты решили поиграть, — пояснил Саша почти с гордостью. — Хейкки и Юха меня научили всяким древним приемам, я сначала, конечно, растерялся, а потом и сам стал выигрывать. Сейчас вот к Вере пойду и будем спать ложиться.

— Ну что же, здорово, — искренне отозвался Илья: энтузиазм юноши даже в такое страшное время его радовал. Тем не менее он решился заодно спросить:

— А тебя совсем не смущает, что эти парни тоже демоны? Я в них-то не сомневаюсь, но легко ли тебе с ними общаться и не вспоминать о том, что с вами сотворили?

— Ты про этого отбитого Латифа? Ну, в таком случае и людям не надо верить, раз среди них попадаются сволочи, — улыбнулся Саша. — Ты представь, Илья: меня родители чуть не угробили ради собственных капризов, после такого весь мир впору ненавидеть! И кто нам тогда помог? Значит, не так все просто в жизни устроено: там свои, тут чужие. А эти ребята вообще классные, и все у них почти как у обычных парней. Говорят они, конечно, чудно, но я приспособился, зато сколько знают народных баек, каких при девушках лучше не рассказывать!

— Это замечательно, Саш, — тепло сказал Илья. — Похоже, мы все понемногу учимся у них, а они у нас. А необучаемым, вроде Латифа, все равно не останется места в нашем мире.

— Точно! — кивнул юноша. — А ты, похоже, у своей русалки сейчас был?

— Саша, она на самом деле не русалка, а дух воды, — заметил Илья. — Да, был у нее, но не в том смысле, что ты подумал.

— И что же я подумал? — весело подмигнул Саша. — Да ладно, Илья! Любишь ты ее, что тут еще думать...

— Это кто тебе сказал?

— Да что я, слепой или глупый? — пожал плечами Саша, и Илья невольно растерялся. Он ни разу не думал о том, нуждаются ли их отношения с Накки в каком-то названии. Просто знал, что она всегда рядом, как верный друг и советчик в потустороннем мире, как неистовая любовница, как мудрая и ласковая зрелая женщина, чья заботливость никогда его не смущала и казалась органичной как сама жизнь. Да, порой ему было неловко от такой самоотдачи, но она раз и навсегда дала понять, что это только ее выбор. И даже теперь, после ее признания об участии Антти, Илья в этом не сомневался. Так значит, и его чувство вины, и благодарность, и безграничное доверие к этой безжалостной хищнице, — все умещалось в одно слово, которое он заставил себя позабыть, спрятать в дальний ящик вместе с мечтами и чудачествами молодости.

— Илья, ты чего такой кислый? — смутился Саша. — Может, я что-то не то спросил?

— Да нет, все ты правильно говоришь — люблю, и она меня любит. Но толку-то с этого, если счастливой ее сделать я не могу...

— С чего ты взял?

— Потому что я умру гораздо раньше нее, и она из-за этого страдает, — вздохнул Илья.

Саша посмотрел на него задумчиво и промолвил:

— Ну слушай, мужчины почти всегда умирают раньше, и ничего, до этого же все вполне счастливо живут...

— Саш, тут все немного сложнее, — добродушно усмехнулся колдун, — я умру сильно раньше: на момент моей глубокой старости Накки останется такой же молодой, какой ты ее сейчас видишь. И это если мороз закончится и мы вообще будем целы. Духи-то его переживут, хоть им тоже несладко приходится.

— И ты ничего не можешь наколдовать, чтобы продлить себе жизнь?

— Нет, Саша, не могу, да если бы и мог... Знаешь, на самом деле для человека в этом нет ничего хорошего. Силенок не хватит, волей-неволей максимум лет через сто захочешь прилечь и отдохнуть от этого мира и всех его завихрений. Ты поймешь, когда немного постарше станешь.

— А ты уже больно стар! Да в жизни столько интересного, что и за двести лет не перепробуешь! — возразил парень. — Просто мы большую часть времени как-то бездарно выкидываем. Но слушай, Илья, а разве плохо, что в старости рядом с тобой будет молодая красавица? По-моему, так это просто мужская мечта.

— Да мне-то не плохо, я вообще только рад, что она будет жить долго и потом еще успеет стать счастливой. К тому же, у прирожденных ведьм довольно болезненная смерть — душа тяжело отходит, это нам такая расплата за то, что живем чуть дольше простых людей. Поэтому я бы хотел, чтобы она в этот момент была рядом, так немного легче. Но ей плохо! И что с этим делать, я не знаю, — горестно сказал Илья.

— Да, такое себе... — растерянно отозвался Саша. — Я тоже до сих пор думаю, каково Вере пришлось, когда я чуть у нее на руках не откинулся.

— Вот-вот, — кивнул Илья. — И как только женщины все это терпят?

— Ну тогда, извини за прямоту, но вам остается только забить на то, что будет дальше. Может, от нас действительно уже послезавтра останутся обледенелые кости, но хоть завтра-то еще можно пожить! Вот так ей и скажи, и главное, порешительнее будь, — заявил Саша, — девушки такое любят.