Ледяное сердце (СИ). Страница 47

— Конечно, я приеду, Антти, — ответил Илья. — Жаль только, что Накки от этого ничего не получит. Не пора ли ей все-таки переключиться на того, кто сможет подарить ей ребенка?

— Она хочет тебя, и не стоит играть в благородство. Во-первых, нам это не идет, во-вторых, поверь, что нечисть ничего не делает себе в убыток. И ты сейчас действительно ей очень нужен.

— Сейчас, наверное, нужен только частями, — усмехнулся Илья.

— И что в этом плохого, если подумать?

— Да я и не жалуюсь, Антти, пока мне этого хватает. А Яна можно с собой взять?

— Конечно, бери, если ему не будет скучно. Гостей у нас в эти дни мало, так как молодежи не до того, работают только те, кто уже свое отбегал.

Ян сразу захотел ехать с отцом и пообещал, что не будет мешать. С утра они, как обычно по выходным, неторопливо позавтракали, собрались и вышли на улицу, но пока Илья шел прогревать машину, ему снова что-то не понравилось в окружающей атмосфере. Холод, непривычный для раннего декабря, очень уж зло щипал открытую кожу, а в воздухе застыла серо-белая мгла, за которой лишь угадывались однотонные пятна, штрихи и человеческие силуэты.

— Пап, а ты уверен, что хорошая идея ехать в такой туман? — сказал Ян.

Илья и сам подумал, что полагаться на противотуманные фары слишком опрометчиво, тем более с ребенком, и после раздумья ответил:

— Ну, если ты не поленишься нести свой рюкзак, то пойдем на электричку. Так, пожалуй, даже веселее.

— А что, пойдем! — улыбнулся Ян. — Помнишь, ты мне рассказывал, как сам раньше каждый день туда-сюда на них гонял?

— Да, приходилось в институт ездить, что поделаешь! Но ничего, я всю дорогу читал, так что скучать не приходилось. А иногда попадал на машиниста, который по прибытии на Финляндский вокзал прощался с пассажирами по громкой связи и желал хорошего дня. Прямо как в самолете! Потом у меня это уже превратилось в удачную примету, особенно перед зачетами.

— Может, он и сейчас еще ездит? — с надеждой спросил Ян. — А то у меня на следующей неделе как раз контрольная намечается.

— На машиниста надейся, а сам, как говорится, не плошай, — усмехнулся Илья, потрепав сына по голове. — Имей в виду, что уроки я у тебя потом проверю.

Они добрались без особых проблем, не считая того, что из-за тумана и изморози на стекле Ян не разглядел ничего интересного за окном, а это было его излюбленным занятием в пути. Устроившись в гостинице, они пообедали — Илья заметил, что гостевой корпус действительно обслуживали только те духи, которые уже считались пожилыми. Однако еда по-прежнему была затейливой и вкусной. С Антти удалось повидаться лишь мимоходом, и он потихоньку сообщил Илье, что сейчас женщины отдыхают, а вечером он сможет пойти к Накки.

Также в ресторане они встретили Цыплаковых, которые за время отпуска заметно повеселели. Илья украдкой сказал Ларисе, что ему придется отлучиться, и она пообещала последить, чтобы у Яна все было в порядке.

После обеда они посидели все вместе за настольной игрой, выпили чаю с пирожными, затем Илья решил, что пора отправляться в другой корпус, и сказал сыну:

— У меня тут дела, воробушек мой, и я пока не знаю, когда вернусь. Если буду поздно, не дожидайся и не сиди долго с планшетом, ложись спать. Иначе глаза потом будут болеть. Обещаешь?

— Ну хорошо, пап, — сказал Ян, шутливо поморщившись. — Что у тебя за дела-то? Ладно, ладно, не буду приставать!

— Вот и молодец, — улыбнулся Илья и они обнялись.

В обиталище духов он вошел с затаенной тревогой, хотя никакой разнузданности там не увидел. Напротив, царила тишина и умиротворение, так что посторонний и не подумал бы, что творится за дверями маленьких комнат, освещенных таинственным сиянием. Илья с удивлением подумал, как духи, не признающие ничего табуированного и «грязного» в сексе, столь деликатно относятся к его продолжению, в отличие от человеческого рода.

В прихожей его встретил уже знакомый домовой Хейкки. С широкой улыбкой и слегка небрежным поклоном он сказал:

— Хюваа илта[1], Велхо! Тебя уже заждались.

— Терве, — улыбнулся в ответ Илья. Пока парень относил его куртку на вешалку, он осмотрелся и заметил подвешенные к полкам погремушки-обереги, украшенные бусинками и перьями. Такой же амулет, прикрепленный к бечевке, висел на шее у домового, поверх голубой рубахи. У двери стояли его потертые кожаные пьексы, припорошенные снегом, — видимо, он недавно выбирался во двор. Илья подумал, что Хейкки скорее всего носил их с тех пор, как стал зрелым, когда здесь еще были тихие хутора и непролазные лесные чащи, и от этой мысли на миг перехватило дыхание.

Парень тем временем сделал приглашающий жест:

— Пойдем-ка сначала со мной, я тут сейчас дежурю.

Илья не вполне сообразил, что Хейкки имел в виду, но без возражений отправился за ним в кухню, где колдун прежде не бывал. Здесь духи на досуге пили кофе и сахти — ягодное пиво, угощались пирожками и печеньем, которое стряпали домовинки. Убранство тоже было нарядным: вытканные из соломы шторы, цветное оконное стекло, пучки ароматных сухих трав и деревянные амулеты на стенах, старинный очаг, глиняные расписные кувшины с ягодным и овсяным киселем.

Хейкки подышал на угли в очаге и они быстро зарделись, затрещали, начали рассыпаться золотыми искорками, отражающимися в его синих глазах. Илья завороженно наблюдал за этим процессом, думая, что во взгляде любого духа, даже самого дружелюбного и благоволящего к людям, есть какая-то гипнотическая разрушительная сила, сродни тому самому огню.

Также Илья подметил, что сексуальное помутнение в эту пору накрывает только женщин: мужчины, судя по Хейкки, остаются такими же невозмутимыми и веселыми, как обычно, хотя ударная доза удовольствия их, конечно, радует.

Затем парень поставил на огонь старый закопченный ковшик, от которого приятно пахло кофейными зернами и еще чем-то крепким и солоноватым. Когда варево закипело, он осторожно перелил его в фарфоровую чашку и подал Илье.

— Это кофе на рыбьей коже, мы все его сейчас пьем. Нам этот вкус напоминает и об огне, и о земле, и о море, — пояснил Хейкки. Илье напиток показался безумно горьким, с металлическим привкусом, но он добросовестно выпил, зная, что в вопросах традиций с домовыми лучше не спорить.

— А для чего ты здесь дежуришь, Хейкки? — спросил он.

— Ауру надо держать, — серьезно промолвил юноша. — Нам ведь тоже сил набираться нужно, вот мужики сюда время от времени и приходят. Зато девчонки сейчас даже питаться не могут!

— Слушай, а те девушки, которые не замужем... у них на это время один партнер или как?

— Один, конечно! — заявил Хейкки, даже будто удивившись. — Если дружка пока еще нет, то выбирают кого-то из свободных. А как же, надо знать, от кого дети! Или ты насчет Накки тревожишься?

Илья хотел что-то возразить, но запнулся и неловко кивнул.

— Да как же, — добродушно усмехнулся парень. — Я сам бы с ней порезвился, но она к себе давным-давно никого не подпускает. Так что наслаждайся, только осторожен будь.

— С кем, с Накки? — удивился Илья. — Да брось, будто я ее не знаю! К тому же, на крайний случай я умею душу закрывать.

— Ага, душу закрывать, — вздохнул Хейкки. — Чтобы кровь шла и казалось, будто нутро вот-вот порвется! Не пойму, для чего вам такое удовольствие? Почему спокойно не сидится, среди своих, с женой, детьми да тихими ласками?

— У меня нет жены, Хейкки, а сын любовью не обделен, — возразил Илья. — И чем тебе так не нравится, что я хожу к Накки?

— Да не о тебе речь, и она уже не маленькая, сама разберется. Просто жаль мне девчонок: они же на таких, как ты, порой насмерть западают! Для них с колдуном переспать что манны небесной налопаться, а уж девственность ему отдать вообще дело чести, сызмальства об этом мечтают. А для него это иной раз просто яйца почистить, больше ничего. Но это-то ладно, — страшно, если еще и влюбляются.

Хейкки отвел глаза, сосредоточившись на каких-то стеблях и корешках, которые разделывал коротким ножом. Илья не знал, что ответить: его удивили такие зрелые и мрачные рассуждения у паренька, который выглядел ровесником Саши Силаева, да и вел себя соответственно.