Ледяное сердце (СИ). Страница 35

Он повернулся к ней, доверчиво прильнул к нежным губам и она с жадностью обняла его, упиваясь пряным мужским вкусом. Горячие струйки воды пробегали между их нагими телами как электрические разряды, Накки оплела ногой его бедра, чуть откинулась назад, предоставляя Илье ласкать ее разгоряченную грудь и шею, и он охотно этим воспользовался. Ему казалось, что влага, стекающая по ее коже, — это продолжение самой Накки, природная ипостась, которой тесно в человеческой оболочке. Вода будто ласкала и гладила его одновременно с ее руками, проникала в самое нутро через расширившиеся поры, растапливала боль, которая скопилась в душе подобно куску грязного льда. Сейчас Илью радовала податливость и предсказуемость тела, его тяга к жизни, временно избавившая от мрака. Стремительный разряд отдался сладкой болью в мышцах и ненадолго отключил рассудок.

Пока он одевался, Накки успела исчезнуть, не желая попадаться на глаза Яну, а может быть, заодно решила поохотиться на водоемах, подернутых первым льдом. Отец с сыном позавтракали и отправились развеяться в торговый центр — на следующий день предстояло возвращаться к работе и учебе.

Но через пару дней Накки снова навестила Илью ночью, и на сей раз у нее был какой-то таинственный вид.

— Велхо, я сегодня не одна, — предупредила девушка, — с тобой хочет потолковать один из лесовиков, которые нашли эту пару. Он хоть и совсем молодой, но отменный следопыт, ты к нему прислушайся.

Следопыт оказался весьма колоритным парнем — если бы не белый цвет волос, бледная кожа и серые глаза с желтыми искорками, Илья мог принять его за индейца. Волосы до плеч были частично заплетены в косички с нитками бисера, поверх серой куртки висел амулет в виде сосновой шишки, в ухе серьга, похожая на капельку янтаря. Илье бросились в глаза его массивная нижняя челюсть и тяжелый подбородок, в которых было что-то неуловимо звериное. При этом у юноши оказалась удивительно приятная улыбка: чуть ломаная, тревожная и заботливая, будто он заранее хотел обнадежить, смягчить грозные предчувствия. А в том, что речь именно о них, Илья не сомневался.

— Меня Юха зовут, — сказал лесовик, поклонился и протянул Илье руку. Он действительно был заметно младше Накки и слегка робел перед колдуном.

— Очень рад познакомиться, — тепло ответил Илья и пригласил его на кухню. Накки по-свойски принялась хлопотать с кофе, а парень неуверенно присел на табурет. Из любопытства и желания его подбодрить Илья спросил:

— И кто тебе все это заплетает?

— Банники, конечно: они нас и причесывают, и бреют, и девчонкам красоту наводят, — сказал Юха, словно удивляясь, что этого можно не знать. — У нас вообще разделение труда, зачем самому делать то, что другие лучше умеют?

— Логично, — кивнул Илья. — Хочешь квасу?

— Не откажусь, — промолвил лесной дух, разглядывая затейливое убранство кухни. — Ты сам здесь все мастеришь?

— Да, я всю жизнь вожусь с деревом и зарабатываю этим. Ведовство для меня скорее отдушина, — откровенно сказал Илья, поставив на стол резные кружки и тарелку с соленым печеньем.

— О, я потом покажу тебе наших лесных идолов! В самых гиблых местах есть целые алтари, отгоняющие нежить и всякую черноту. Люди их обычно не замечают, только дети и путники с фантазией могут различить в куске дерева чье-то разгневанное лицо, — улыбнулся Юха.

— С удовольствием приду, — отозвался Илья. — Ну а о чем ты хотел рассказать?

Тут парень переменился в лице и произнес:

— Вот о нежити и хотел... Там, где гулял твой сын, на деревьях нашлись следы кровавых слез — такие остаются от ночных плакальщиц, это кровь из нижнего мира. Ты когда-нибудь с ними встречался?

— К счастью, нет, хотя много о них слышал. Своему сыну я давно уже перед сном заклинания читал, детям друзей подарил обереги, закаленные огнем. Возможно, все это и пригодилось в недавнем приключении.

— А мы с ними то и дело цапаемся, они любят по лесу бродить, особенно осенью, когда ночи длинные. Им же все эти штуки нипочем, — Юха усмехнулся, показав на циферблат часов, — они от темноты кормятся. Иногда превращаются в гусениц и прочих ползучих гадов, а то тенями носятся и воют. Больше всего они не любят детей и беременных, потому что когда-то умерли от родов, или вытравили ребенка да сами погибли. Вот мы и смотрим, чтобы вечером дитя им в лесу не повстречалось, а то заманят ласковым шепотом и сожрут.

— И ты думаешь, что Ян повстречался именно с такой?

— По крайней мере, они часто крутятся рядом с бесами и прочими духами-изгоями, — заявил лесовик, почесывая босую ступню огрубелым краем ладони. — Дрянь к дряни липнет и становится сильнее, таков уж закон.

— Не сходится, Юха: было еще светло, да и демон явно навел морок, чтобы никто не видел, в какую сторону они с женщиной улепетывали. Значит, она человек, как то ни прискорбно, иначе они бы просто перенеслись.

— Велхо, порой не нужно лечь в землю, чтобы стать нежитью, — сказал Юха. — Или для того, чтобы попасть в ад. Можно просто потерять душу, а большое материнское горе часто к этому толкает. А что до этой женщины — вероятно, она дышит, питается и двигается как люди, но она уже не совсем человек, поверь.

— Это как?

— Да я и сам удивляюсь как! — признался Юха. — Если сложить все следы, там будто побывал человек, которому перелили кровь демона, или что-то в этом роде. Но он бы умер, а эта женщина как-то выжила, только превратилась в чудовище.

— Ничего себе! — ахнул Илья. — А что с ней будет, когда она все же умрет?

— Превратится в обычную нежить, и тогда с ней будет легче справиться, — пояснил лесовик. — Если никто ее не упокоит, конечно.

— Но кто же она и что помогло ей выжить? — задумчиво сказал Илья.

— Вот это самое интересное, — вмешалась Накки. — Похоже, тут не обошлось без сильных колдунов, к которым эта дурная Гелена, конечно, не относится. За бесом стоит кто-то очень могущественный и в людском мире, и в потустороннем. Так что без помощи старика нам дальше не обойтись — бес не сегодня-завтра поймет, что ты идешь по его следу, и игра в прятки закончится.

Юха кивнул, увлеченно отхлебывая квас, и добавил:

— Я вам заодно сухой можжевельник принес: спрячь у себя и у сына в спальне, чтобы всякую ночную дрянь отгонять. И друзьям раздай, для детворы: его можно просто в мешочек насыпать и выдать за простое благовоние. Защиты слишком много не бывает!

— Спасибо, Юха, отличный ты парень, — отозвался Илья. — Это все, конечно, хорошо, но пора с этой компанией всерьез разобраться. Я готов поговорить с этим бесом с глазу на глаз, если у него хватит смелости. Только удивляюсь такому совпадению: чтобы мы с ребятами поехали именно туда, где околачивались эти двое и, возможно, отлавливали новых жертв!

— В этом нет ничего странного, Велхо: чутье порой ведет тебя помимо воли и здравого смысла, даже туда, где таится опасность. Но со временем ты научишься справляться и с этим, — сказала Накки, ободряюще улыбнулась и сжала его пальцы.

Глава 13. Ужин с Малефикой

Первые дни декабря принесли слабый снег, и на этом фоне ранний новогодний антураж в городе смотрелся еще более уныло и негармонично. Латиф с тревогой думал, что скоро нагрянут холода и придется искать новое пристанище, так как Гелена все больше капризничала. Из-за ее теплолюбивости печь постоянно жрала топливо и никакой генератор уже не мог выдержать нагрузок на обогреватели. Латиф, конечно, задействовал и собственную энергию, но просто не мог постоянно сидеть с ней рядом и понимал, что им неизбежно понадобится городская квартира. А там рукой подать и до всех соблазнов, от которых он пока более-менее ограждал супругу.

Окружающая мишура тоже угнетала своей фальшью, бессмысленным стремлением приукрасить процесс умирания природы. Убогие круглосуточные магазины были увешены снежинками из бумаги и дешевыми гирляндами, от которых несло какой-то химией, а в фешенебельных местах, вроде ресторана, в котором он сейчас сидел, возвышались елки, усыпанные синтетическим инеем. Латиф все не мог понять, почему люди так упорно отторгают естественный распорядок жизни, но в последние годы сам стал чувствовать нечто подобное. Нет, он не проникся людскими традициями, за которыми всегда так или иначе маячили торговые интересы, но вместо легкой насмешки они стали вызывать у него какую-то саднящую тоску.