Концессионер (СИ). Страница 13

— Но… но ведь так они машину угробят! — возразил он. — Чужое — не свое!

— Для этого есть ремонтные бригады на станциях, — парировал я. — Их задача — чинить, а дело машинистов — ездить. Каждый должен заниматься своим делом.

Кокорев замолчал, обдумывая услышанное.

— Проблема вторая — одноколейка. Вечная беда, из-за которой поезда часами ждут на разъездах. Решить ее просто. — Я начертил линию. — Телеграф. На каждой станции, у каждого стрелочника. Чтобы дежурный по станции знал точно, где находится каждый поезд на его участке. Чтобы он мог управлять движением не вслепую, а по четкому графику. И график должен исполняться не-укосни-тель-но!

Кокорев молчал, потрясенно глядя на мою исчерканную каракулями салфетку. Он, практик, делец до мозга костей, мгновенно оценил всю мощь и простоту этих идей. Восторг на его лице сменился азартом.

— Боже мой… Владислав… да ведь это… это ж форменная революция! — торжествующим тоном прогудел он. — Это ж золотое дно! Если хоть половина из этого сработает, мы не то что из убытков вылезем — мы озолотимся!

— Вот и я о том же, Василий Александрович, — усмехнулся я. Рад был видеть, что он не утратил своей купеческой хватки.

И, пользуясь моментом, пока он был еще под впечатлением, я решил перейти к главному. К тому, ради чего я на самом деле и искал этой встречи.

— А теперь, — сказал я, отодвигая в сторону тарелки, — давай поговорим о настоящих деньгах. О настоящих дорогах.

Он удивленно посмотрел на меня.

— Я говорю о Сибири, — продолжил я. — Я ехал оттуда почти два месяца. И я видел эту землю. Это не просто край, это континент. И этот континент умирает без дорог.

Я рассказал ему все. О своей идее Ангаро-Ленской ветки, о богатствах Бодайбо, которые теперь, после собрания, были полностью в моих руках. И о том, что это золото должно стать не просто мертвым капиталом, а топливом для великой стройки.

Тут раскрасневшийся от «померанцевой» Кокорев поглядел на меня с нескрываемым скептицизмом.

— Ты, Владислав Антоныч, конечно, «голова», и широко шагешь. Но строить дорогу через всю Сибирь — ну эт ты шалишь! Там пространства-то какие? Жуткие версты!

— Ну так не все сразу! Мы начнем с Урала, Василий Александрович, — с жаром возразил ему я. — Доведем дорогу до Екатеринбурга. Там грузов — море, а везут все дедовским способом — на барках. Копят грузы весь год, чтоб затем, весной, в неделю половодья все вывезти. В неделю! Со времен Петра I ничего не переменилось. Только построим туда дорогу — ее завалят грузами! Но это — только первый шаг. Дальше — Тюмень, Омск, и так до самого Иркутска. Великий Сибирский Путь.

Кокорев слушал, и его лицо становилось все серьезнее. Это был уже не просто разговор о прибыли. Это был разговор об Империи.

— Чтобы построить такую дорогу, — сказал я, — нам нужно три вещи. Деньги, воля и дешевые рельсы.

— Ну, «воля» — будет, — кивнул он, имея в виду связи при дворе и в министерствах. — Деньги… — он посмотрел на меня, — я так понимаю, теперь тоже будут. А вот с рельсами беда. Демидовы и прочие уральские тузы дерут за них втридорога. Бельгийские — и то дешевле. Казна, понятное дело, платит, — а вот мы разоримся. Нам надобно деньги считать!

— Мы не будем у них покупать. Мы сделаем их дешевле, — ответил я.

И я рассказал ему свой план. О модернизации уральских заводов. О вложении денег в новые технологии — прокатные станы, томасовский процесс, строительство паровых экскаваторов и лесопилок для шпал. Об использовании динамита для прокладки тоннелей.

— Мы не просто построим дорогу, Василий Александрович, — закончил я. — Мы сначала устроим под нее целую новую промышленность. Здесь, в России. На русские деньги и русскими руками.

Он долго молчал, переваривая услышанное. Грандиозность замысла, казалось, ошеломила даже его, человека, привыкшего мыслить миллионами.

— Ты… ты просто дьявол, Тарановский. Но как, скажи на милость, как все это осуществить? — Кокорев вскочил и зашёл по кабинету трактира. — Это же… это же годы! Десятилетия! Нужны тысячи рабочих, инженеров, подрядов…

— Нужно начать, Василий Александрович, — спокойно ответил я. — И начать с умом. Не распылять силы. Ударить в двух точках одновременно.

Я снова взял салфетку.

— Смотри. Вот Урал. Вот Казань. Мы не будем тянуть одну нитку годами. Мы начнем стройку сразу с двух сторон, навстречу друга другу. Одна бригада идет из Екатеринбурга на запад. Вторая — от Казани на восток. Они встретятся где-то вот здесь, у Камы. К моменту «схода» уже должен быть готов мост, чтобы не вышло, как на Клязьме с Левицкими… Так мы сокращаемся время постройки минимум вдвое.

— А снабжение? — он тут же занял слабое место. — Как подвозить материалы, работающие в этой глуши, где нет никаких дорог?

— А мы строим временные дороги, — сказал я, и это была моя главная, припасенная на самый конец, идея. — Деревянные.

— Что⁈

— Деревянные рельсы, Василий Александрович. Прямо из местной лиственницы. Укладывается быстро, стоят копейки. По нему можно ходить на легких паровых локомобилях, тащить вагонетки с землей, со шпалами, и ездить. Мы построим дорогу, используя саму эту дорогу для ее же снабжения. Это американская технология — так у них делают сейчас. Это мне от самих американцев известно, и вот пока мы вверх по Амуру шли, они мне много всего порассказали!

Кокорев остановился и уставился на меня. На его лице было написано полное, абсолютное, почти детское изумление. Он, купец-практик, мысливший категории обозов и пароходных фрактов, вдруг увидел простую и гениальную схему, решающую, казалось бы, неразрешимую задачу.

— Господи… — выдохнул он. — Деревянные рельсы… Локомобили… Две бригады…

Он рухнул обратно в кресло, ошеломленный.

— Ты точно дьявол.

Он сидел так с минуты, глядя в одну точку. Я видел, как в его голове крутятся невидимые шестерни, как он прикидывает расходы, доходы, масштабы. Затем он вскочил, и его задумчивое лицо снова стало решающим и полным кипучей энергии.

— В Петербург! — проревел он, хватая свою трость и напяливая котелок. — Едем в Петербург! Немедленно!

От такого поворота я чуть было не подавился.

— Куда так торопиться? Давай хоть расстегаи доедим!

— Как куда⁈ К Великому князю! К министрам!– воскликнул Кокорев, размахивая в воздухе моей заляпанной салфеткой. — Такое дело… такое дело ждать не может! Собирайся! Едем!

Я смотрел на его горящие, азартные глаза, и видел что уже нашел своего главного союзника. Великий Сибирский Путь из мечты на глазах превращался в готовый к исполнению проект.

— Ну хорошо, хорошо. Едем. Тогда про главное дело мы с тобой дорогой поговорим!

Василий Александрович, взявшийся уж было за трость, так и застыл на месте.

— Главное? Так это что, все присказка была? Что же для тебя «главное»?

Глава 7

Глава 7

Василий Александрович не стал дожидаться ответа. С силой, способной сдвинуть с места груженый вагон, он схватил меня за руку и потащил из уютного кабинета трактира наружу, в суету и гам московских улиц.

Жандармы и казаки видя такое, сразу поспешили за нами. Ругаясь сквозь зубы.

— На вокзал! На Николаевский! И гони, чтобы земля под копытами горела! — проревел он поджидавшему лихачу, вталкивая меня в пролетку.

Вокзал Николаевской железной дороги оглушил нас ревом, гамом и визгом паровозных свистков. В морозном воздухе стоял густой дух угольного дыма, пара и чего-то еще — суеты, спешки, ожидания. Сотни людей — купцы, чиновники, офицеры, мещане — сновали по заснеженной платформе, окруженные крикливыми носильщиками. Кокорев в этой стихии был как рыба в воде. Минуя длинную очередь в кассы, он прямиком направился в контору начальника станции, откуда через пять минут вышел с билетами в руках.

Именно в этот момент, словно выросший из морозного пара, перед нами материализовался ротмистр Соколов со своими жандармами. Лицо его было непроницаемо, но я почувствовал волну холодного недовольства.