Черный ратник (СИ). Страница 38

Громов с силой выдохнул. Он смотрел то на меня, то на осколок, будто пытаясь решить, с чего начать — с расспросов или с драки.

Но я не собирался отступать. У меня и самого были к нему вопросы.

— Это печать магов с Востока, — просипел наконец он, тыча пальцем в сторону осколка. — Из тех, что прислуживают князьям за Уральскими горами.

Он сделал шаг вперёд, и его аура вспыхнула ярче.

— Для моего рода, рода Громовых, — он сглотнул, и в его голосе впервые прорвалось что-то помимо злости, как-будто старая, незаживающая боль, — они настоящая смерть. Их печать — это клеймо, знак кровной вражды.

Вот оно что. Олаф говорил мне, что Громов выходец из рода, живущего прямо у Уральских гор. Но даже так я не ожидал получить ценную информацию именно от него.

— Ты знаешь, что это за печать? — спокойно спросил я. — Что она означает?

Громов на мгновение потупился. Злость сменилась непониманием.

— Какая разница? — дёрнул плечом он. — Эту печать носят маги-убийцы. И она у тебя.

Он сделал шаг вперёд и заиграл желваками.

— Ты с ними? — Громов впился в меня взглядом.

Я медленно снял цепочку с шеи. Чёрный осколок был холодным и шершавым в моей ладони.

— Если бы я был с ними, — серьёзно произнёс я, — стал бы я разгуливать с их опознавательным знаком по казарме?

Громов не ответил, только сильнее сжал челюсть.

— Я нашёл эту печать на мёртвом ратнике, — продолжил говорить я, подбросив осколок на ладони. — Он возглавлял банду в Кузнечихе и носил эту цепочку под кольчугой.

Лицо Громова медленно разгладилось, а аура начала угасать. Было видно, как шестерёнки в его мозгу начали поворачиваться.

— Ратник? — переспросил он с нескрываемым изумлением. — Орденский? И с этой печатью?

— Вольный, — ответил я. — Возможно, дезертир или наёмник. Он был не один. К банде, как сказал мне староста, спускались гости с гор. Звучит знакомо?

Я сделал паузу, давая Громову возможность самому сложить факты в голове.

— Можешь спросить Савелия. Он получил бумагу от старосты и наш отчёт, — добавил я. — Мы с отрядом прошли первое испытание, и дальше всё это уже дело ордена.

Я потряс цепочкой с осколком.

— Вот только я очень не люблю недоведённых до конца дел. Так что ты знаешь об этих магах?

Громов поморщился. Он смотрел то на осколок, то на меня, но в итоге его зелёная аура погасла.

— О них мало что известно, — покачал головой он. — Мой род занимается освоением земель в Уральских горах. Точнее, занимался. Эти маги появились ещё до рождения моего отца. Но они всегда несли с собой беду.

Кошмары. Маги из-за гор. И падение моего рода. Пока вопросов становилось лишь больше.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда предлагаю узнать о них побольше.

— Как? — прищурился Громов.

Я крепко сжал осколок в руке.

— Архив ордена.

— В архив допускают с ранга Ворона, — покачал головой Громов. — И то только на первые этажи.

— А я и не предлагаю приходить туда по приглашению, — усмехнулся я.

Громов несколько секунд молча смотрел на меня, а затем отступил на шаг и сел на край кровати. Он взъерошил волосы пальцами и тяжело выдохнул.

— Если поймают, то выгонят.

— Дело твоё, — равнодушно бросил ему я. — Не хочешь — не соглашайся.

Я вообще-то не собирался убеждать его. С того самого момента, как я увидел осколок, я знал, что буду пробираться в архив ордена любыми способами. Впрочем, Громов и так дал мне частицу информации, которой я не ожидал получить.

— Ладно, — покачал головой Громов. — Только не вздумай водить меня за нос.

Громов имел право знать о происхождении магов. Как говорится, враг моего врага… Вот только это не значило, что я собирался вывалить ему всю информацию о кусках родового алтаря или Темниковых.

— Хорошо, — легко согласился я.

— Как поступим? — с интересом спросил Громов.

Я пока и сам только собирался это узнать.

— Утром разберусь, — выдохнул я и спрятал осколок в карман.

Громов лишь кивнул и больше не произнёс ни слова. Хрупкое перемирие, выкованное на взаимной выгоде, было заключено. У меня же появилось направление для поиска, а это уже намного больше, чем я имел до первого испытания.

После разговора с Громовым я отправился в баню. Горячая вода смыла с меня грязь Кузнечихи, пот от погони и запах смерти, а заодно и холод от осколка, напоминающий о новой цели.

Затем я отправился в столовую и быстро проглотил порцию горячей похлёбки и кусок хрустящего хлеба. Вернувшись в казарму, я застал Громова уже спящим или делающим вид, что спит, хотя его дыхание было ровным. Перед сном я спрятал свой клинок под боком, крепко сжав рукоять ладонью. Я прививал старую привычку, выработанную за века не самой мирной жизни, и в новом теле.

Сон настиг меня почти мгновенно.

Проснулся я от привычного утреннего гула цитадели ещё до того, как зазвенел подъёмный колокол. Я размял затёкшие мышцы и провёл пальцем по холодному лезвию клинка. Громов по соседству вёл себя так, будто вчерашнего разговора не было. Он молча собирался, его движения были спокойными и четкими.

Мы так и разошлись, не обменявшись ни словом. Он по своим делам, я на небольшую скрытую от посторонних глаз площадку, где меня должен был ждать Олаф.

Однорукий стоял посреди небольшого дворика, прислонившись к стене. На моё приближение он отреагировал лишь слегка повернув голову.

— Выспался? — спросил Олаф.

— Спал как убитый, — ответил я, подходя ближе.

— Слышал, твой отряд столкнулся с ратником.

В ответ я лишь кивнул головой. Однорукий бросил на меня оценивающий взгляд и оттолкнулся от стены.

— Ну что, — с интересом произнес он, — тогда сейчас покажешь, чему научился за время первого испытания.

Олаф приносил всё необходимое для тренировок сам. Вот и сегодня я обнажил два тренировочных меча. В правой руке я держал длинный, основной меч, похожий на мой. А в левой удобно лежал второй, более короткий клинок.

Сам же Олаф с одобрением хмыкнул и взял в свою единственную руку тяжёлый деревянный меч, с виду больше похожий на палаш.

— Защищайся, — было всё, что он сказал, прежде чем атаковать.

Олаф рванул вперёд с ужасающей скоростью. Его деревянный палаш обрушился на мою защиту с такой силой, что запястья сразу онемели. Я отступил на шаг, но однорукий не собирался ослаблять натиска. Он сделал выпад палашом, и я встретил его основным мечом. Раздался оглушительный стук. Я стиснул зубы и в ответ ткнул его коротким клинком, но Олаф уже сместился с моего вектора атаки.

— Хорошо, — рявкнул он, и его меч, описав дугу, чуть не ткнулся мне в бок. — Прикрывай левой слабые места!

Однорукий даже не думал останавливаться и сбавлять темп. Он нанёс удар, который я парировал основным мечом. В тот же миг он крутанулся на месте, и палаш с диким свистом обрушился на меня. Мой короткий клинок не поспел за скоростью однорукого, сбивая весь мой ритм. Палаш задел моё левое плечо по касательной, но оно тут же вспыхнуло болью.

— Не зеркаль правую! — прозвучала подсказка однорукого.

Я перестроился, перестал пытаться фехтовать двумя мечами одновременно. Вместо этого я сосредоточился на том, чтобы правой рукой наносить основные удары и парировать мощные атаки, а левую использовать для контроля на сверхблизкой дистанции и парирования выпадов.

Это сработало лучше. Олаф провёл серию из трёх ударов. Рубящий я принял на основной клинок, быстрый укол в горло удалось отвести в сторону, а затем низкий подсекающий удар заставил меня отпрыгнуть назад.

— Уже лучше, — бросил Олаф, не прекращая движения. — Но всё ещё думаешь, какой рукой что сделать. А это должно быть рефлексом.

Он вновь атаковал, и мы продолжили биться ещё с полчаса. Постепенно моё тело начало привыкать к ритму боя. Я всё ещё пропускал удары, отчего заныло не только левое плечо, но и добрая половина тела. Олаф поблажек не давал.

Пусть моя координация была далека от идеала, но в работе двумя мечами появилась какая-то примитивная, но слаженность. Я даже смог провести контратаку, отведя оружие однорукого коротким клинком и нанеся удар основным. Он отступил на шаг, и на его суровом лице на мгновение промелькнуло нечто, отдалённо напоминающее удовлетворение.