Черный ратник (СИ). Страница 39

— Достаточно на сегодня, — выдохнул он и опустил тренировочный палаш. — Адская у тебя обучаемость. Скоро сможешь сносно орудовать двумя клинками, не отрубив себе ногу.

Я опустил клинки и перевёл дух. Руки дрожали от напряжения, одежда была мокрая от пота, а пальцев я вообще не чувствовал уже после первых ударов однорукого. Зато чувствовал новую порцию синяков и ушибов.

Но я и сам видел прогресс. В прошлой жизни я использовал другой стиль, поэтому мне не на что было опереться. Но ратник передо мной был чудовищем. Настоящим. Даже сейчас он был минимум на ранге Волка. Минимум. Какой же силой он обладал до того, как потерял руку?

— Какая аура была у ратника? — поинтересовался Олаф, убирая тренировочный меч.

Я тоже подошёл к стене и сунул два деревянных клинка в связку.

— Медная.

Олаф поморщился, явно вспоминая одного из прошлых противников.

— Мерзкая штука. Хуже только зелёная.

Я едва удержался, чтобы не кивнуть. Однорукий был прав. Медная аура — это исковерканная вариация оранжевой. Если оранжевая аура про импульс и ритм, то медная про жадную защиту, не зря она цвета медных монет. Владельца же зелёной ауры победить крайне сложно в связи с их стойкостью и жизненной силой.

— Мне нужно кое-куда пробраться, — проговорил я, раз уж Олаф вспомнил о зелёной ауре.

— Куда конкретно? — спокойно спросил он.

— В архив.

Однорукий воин не выразил ни малейшего удивления. Он лишь медленно кивнул, его взгляд стал тяжёлым и понимающим.

— Информация это тоже оружие, — протянул он и ненадолго замолчал. — И что ты там ищешь?

— Ответы, — уклончиво сказал я, а затем добавил: — Наш уговор помнишь?

Я не собирался показывать осколок или болтать лишнего. Некоторые вещи положено хранить в секрете. Олаф не стал давить, лишь задумчиво посмотрел в сторону большой башни с узкими окнами — башни архива.

— Рискованная затея. Архив — это не библиотека для подмастерья, — покачал головой однорукий. — Стража, магические щиты и ловушки…

— Значит, нужен другой путь, — возразил я.

Олаф немного помолчал и затем серьёзно взглянул на меня.

— Я помогу тебе, а ты поможешь мне.

— Говори, — сразу посерьёзнел я.

Я не собирался соглашаться вслепую, но выслушать мог.

— Ничего выносить или красть не придётся. Тебе, кстати, тоже советую ничего не забирать, иначе тебя быстро обнаружат, — подробнее объяснил Олаф. — Мне нужно, чтобы ты кое-что прочитал и затем рассказал мне.

— Допустим, — качнул головой я.

— Я же достану тебе карту, — произнёс Олаф, внимательно следя за моей реакцией. — Зачарованную.

Я задумался. Зачарованная карта могла намного облегчить моё нахождение в архиве. Да что там, без неё шансов не быть пойманным был минимум, даже не смотря на то, что ночью я чувствовал себя наиболее комфортно.

— Тебе не придётся лезть в разные части архива, — продолжил говорить Олаф. — В архиве есть зал, в котором хранятся копии писем и документов. Цензурированные, конечно. Тебя будут интересовать срочные письма. В них всегда больше всего информации.

— И твоя карта будет стоить того? — поинтересовался я больше для порядка.

Олаф дёрнул уголками губ.

— Ты даже не представляешь, насколько.

Вариантов у меня было немного. С этим ратником у меня договор. Ему можно верить. Пока что. А искать информацию через орден означало ткнуть палкой в улей. И еще неизвестно, что могло вылезти оттуда.

— Когда? — спросил я напрямую.

— Сегодня ночью, — Олаф ещё раз взглянул на башню архива. — Там должно быть несколько гостей. Будет суета, новые лица, часть магической защиты наверняка ослабнет. Идеальная пора, чтобы затеряться.

— Хорошо, — кивнул я. — Если достанешь мне зачарованную карту до вечера, я проникну в архив. Поставь метку, и я найду то, что тебе нужно.

Олаф кивнул, взгляд его стал тяжёлым.

— У ордена нет тюрем для шпионов, — хрипловато произнёс он. — Только плаха.

Я же лишь усмехнулся. Опасность меня не пугала. С картой и моей чёрной аурой проникновение в архив было выполнимой задачей. Пока у меня был шанс узнать что-то о падении рода Темниковых, я должен им пользоваться.

— Подготовься и сильно не отсвечивай, — попрощался Олаф.

Он махнул мне рукой, затем поднял связку мечей и зашагал прочь, его фигура медленно растворилась среди домов.

Я же стоял во дворике, чувствуя, как усталость и боль от ушибов медленно растекаются по телу. Если я хотел быть в лучшей форме вечером, то мне нужно заглянуть в лазарет. Заодно будет возможность проверить Соловьёва. Туда я и направился.

Перед лазаретом, в отличие от дня прибытия с испытания, не было очередей или групп подмастерьев. Внутри тоже было чуть свободнее, хотя всё ещё чувствовалась суета и усталость. Встретил меня Кирилл, тот самый помощник Пантелеймона, который и уносил Соловьёва для оказания помощи.

Я подошёл к пареньку и быстро объяснил, зачем пришёл, на что получил неожиданный ответ.

— У Александра сегодня уже был визит, но вас он попросил пропустить. Только, пожалуйста, коротко. Ему нужно время на восстановление.

Я кивнул, и Кирилл проводил меня к лестнице, а затем на второй этаж лазарета. Здесь я ещё не был. Хотя сам этаж чем-то походил на нашу казарму, разве что залы были просторные, а комнаты, судя по всему, лучше обставлены.

— Он в ближней комнате слева, — махнул мне рукой Кирилл, указывая на нужную дверь, а сам принялся пересчитывать бутылки с зельями у стены и вносить их в список.

Я направился к двери и к своему удивлению обнаружил, что она была приоткрыта. До меня донеслось уже окончание разговора.

— … и я хочу извиниться, — тихо, но чётко произнёс Соловьёв. Его голос был слабым. — За случай тогда у сарая.

В разговоре возникла пауза. Тишина длилась минуту, затем две, следом и три. Не знаю, что конкретно происходило внутри, но я решил прервать неловкий момент и постучал по косяку двери.

— Входите, — раздался спокойный девичий голос.

Я вошёл внутрь. Сцена мне открылась интересная. Соловьёв лежал на кровати, прикрытый простынёй. На его животе и выше, на солнечном сплетении, красовались бинты. От него самого шло лёгкое белёсое свечение.

А посреди комнаты стояла сестра милосердия, которую я выручил в упомянутом Соловьёвым случае. Она держала в руках бинты, испачканные в засохшей крови и мази. Похоже, что она делала Соловьёву перевязку. Девушка смотрела на дворянина холодным взглядом, без тени эмоций.

Сам Соловьев же лежал, нахмурившись.

— Не помешал? — спросил я.

Девушка тут же качнула головой и молча вышла из комнаты.

— Всё ещё злится, — пожаловался Соловьёв.

— Есть за что, — проговорил я, но решил сменить тему. — Смотрю, жить будешь. На радость всем нам.

Соловьёв слабо улыбнулся.

— Пантелеймон Иванович говорит, шрам будет знатный. Будет что девушкам показывать.

— Сначала на ноги встань, — поправил его я. — Второе испытание будет совсем скоро.

— Должен, — вздохнул Соловьёв. — Хотя чувствую себя, как будто меня переехала повозка, гружённая кирпичами, потом развернулась и переехала ещё раз. Но хоть жив.

Соловьёв замялся, а потом качнул головой.

— Спасибо… за всё.

Я махнул рукой, словно это была ерунда, и осмотрел палату. Кровать была широкой, бельё чистым, у стены стоял шкаф. На небольшом столике у кровати лежала корзинка с яблоками.

— Ярослава заходила, — проследил за моим взглядом Соловьёв и поморщился. — Надо было всё-таки взять щит…

Последних слов я не ожидал, но похоже, что дворянин не был необучаем. Хотя учиться, конечно, стоило на чужих ошибках, а не на своих.

Я не собирался задерживаться надолго, раз уж Кирилл просил о коротком визите.

— Выздоравливай, — ответил я Соловьёву.

Он снова слабо улыбнулся.

— Постараюсь.

Я кивнул на прощание и вышел наружу. К моему удивлению, в зале меня ждала знакомая сестра милосердия. Она не ушла далеко и держала в руках банку с зеленоватой лечебной мазью.