Черный ратник (СИ). Страница 37

— Запомни, Лука. Ты сдаёшься не мне. Ты сдаёшься самому себе.

Савелий разжал пальцы. С его ладони на землю беззвучно посыпалась серая пыль.

В этот момент на одной из башен цитадели громко ударил колокол. Гулкий звук закрепил приговор.

Стало понятно, что колокола били вовсе не из-за того, что испытание силы заканчивалось раньше. Нет, они просто свидетельствовали о сдавшихся Подмастерьях одним единственным оглушительным ударом.

Вся разыгравшаяся сцена передо мной вызывала у меня всего одно чувство — презрение. Слабость — это непозволительная роскошь. А сдаться после того, как уже прошёл первое испытание, это удивительная трусость и смертный приговор для того, кто хочет выжить и взобраться на вершину в этом мире.

— На выход, — спокойно и без единой эмоции произнёс Савелий.

Лука немного помялся с ноги на ногу и всё-таки поднял взгляд на инструктора перед тем, как он развернулся и с шарканьем зашагал к воротам цитадели.

Ярослава лишь покачала головой. Похоже, что у рыжей были схожие со мной мысли.

Савелий скользнул острым взглядом по Ярославе и Ивану и задержался на мне.

— Подмастерье Тим, шаг вперёд.

Я без раздумий вышел вперёд и оказался лицом к лицу с инструктором.

— Задание в Кузнечихе выполнено. Бандиты устранены, — отчитался я спокойно. — По ходу возникло несколько осложнений.

Савелий едва заметно кивнул головой.

— Во-первых, численность банды превышала заявленную, — продолжил докладывать я. — Было не меньше двух десятков бойцов.

Савелий развернул бумагу и пробежался по ней глазами.

— Во-вторых, бандиты были не вокруг деревни, а обосновались в ней самой. В связи с численным превосходством противника было принято решение использовать метод диверсии, — мой голос равнодушно перечислял события той ночи. — Мы отравили их запасы алкоголя, используя вещий гриб. Основная сила бандитов была ослаблена перед боем.

Савелий едва заметно кивнул, сложил бумагу и убрал её за пазуху.

— В-третьих, среди бандитов был вольный ратник, носитель медной ауры. Он возглавлял банду.

При упоминании вольного ратника каменная маска Савелия дрогнула. Его глаза напряглись, а брови чуть приподнялись вверх.

— Ратник? — переспросил он. Его голос прозвучал с неожиданной резкостью. — Ты уверен? Не просто крепкий боец?

— Вань! — коротко скомандовал я.

Иван вышел вперёд и с лязгом опустил куль с вещами медного ратника на землю. Могли ли инструкторы почувствовать остатки медной ауры? Может быть, да, а может быть, нет, особенно учитывая, что я поглотил их.

— Уверен, — ответил я без колебаний. — Аура проявилась как тусклое медное сияние, увеличивающее его физическую силу и стойкость.

Савелий замер и смотрел как будто сквозь меня, думая о чём-то своём. Тишина затянулась. На другом конце плаца кто-то радостно закричал, явно пройдя испытание.

Наконец Савелий медленно кивнул, ставя точку в размышлениях.

— Хорошо, — произнёс он. Его голос снова звучал спокойно и безразлично. — Где Соловьёв?

— В лазарете, — ответил я. — Дрался достойно. Жить будет… наверное.

— Хорошо, — Савелий с интересом взглянул на груду металла, принадлежавшую медному ратнику. — Тим, Ярослава, Иван, Александр.

Он сделал небольшую паузу, а я понял, что уже успел забыть имя Соловьёва. Всё-таки фамилия ему подходила больше.

— Поздравляю. Испытание силы засчитано. У вас будет несколько дней на отдых. Свободны.

Савелий развернулся и зашагал к группе Волков и Воронов в стороне. Он подошёл к ним и принялся что-то объяснять, тряся бумагой и показывая на доказательства, которые мы притащили.

— Чего стоим? — спросил я у Ярославы с Иваном.

Белобрысый расплылся в довольной улыбке. Рыжая, наоборот, не выражала почти никаких эмоций, только тихонько выдохнула.

— Вы хорошо потрудились, но испытание закончено.

Я, как и рыжая, тоже едва ли мог расслабиться. Слова Пантелеймона медленно обретали смысл. «Испытания в этом году будут особенно трудными». Уверен, что вольного ратника в Кузнечихе быть не должно было. Хотя меня сейчас больше всего заботили не будущие два испытания, а небольшой прохладный осколок, висящий на моей груди.

— Расходимся.

Мы постояли немного молча, а затем Иван хлопнул меня по плечу медвежьей лапой.

— Смахнёмся ещё.

Его простецкая честность заставила меня усмехнуться.

— Это что, улыбка? — удивлённо и даже театрально вздохнула Ярослава. — Получается, он всё-таки человек?

Они с Иваном рассмеялись. Ваня даже стёр появившиеся в уголках глаз слёзы.

— У вас впереди ещё два испытания. — напомнил им я. — Так что отдохните как следует и постарайтесь не сдохнуть.

— Увидимся, — махнул рукой Иван.

Ярослава сжала руки в замок перед собой. Я же развернулся и зашагал к казарме.

Казарма встретила меня привычным хаосом и гулом голосов, хотя сегодня было относительно тихо, так как часть келий, очевидно, всё ещё пустовала. Я толкнул дверь в свою комнату и замер на пороге.

Громов сидел на своей кровати с открытой книгой в руках. Его левая рука была перебинтована, а на лице в нескольких местах зеленели следы от мази заживления.

— Жить буду, — спокойно произнёс он, заметив мой взгляд.

Я пожал плечами и зашёл внутрь. Я бросил свой вещевой мешок к сундуку и сел на кровать. Только сейчас, остановившись, я почувствовал усталость. Мышцы ныли и болели, а голова была налита свинцом. Я с удовольствием вытянул ноги перед собой.

— Как прошло? — коротко поинтересовался Громов.

— Деревня, бандиты, — я взмахнул ладонью, показывая, что справились без проблем. — Соловьёв в лазарете.

Громов отложил книгу.

— Жить будет?

Я кивнул.

— Жаль, — беззлобно выдохнул Громов, явно в шутку.

Мы оба усмехнулись.

— У тебя как прошло? — спросил я.

— Укрепления чинили, — пожал плечами Громов. — Пару раз от зверья дикого отбились.

Обычно я бы не стал лезть не в своё дело, но я видел пару ребят из его отряда идущими по дороге. Они были побитыми и ранеными и, самое главное, явно не прошедшими испытание. А Громов сидел здесь.

— Твои целы?

Громов на секунду перевёл взгляд на узкое окно, и его обычно невозмутимое лицо исказила блеклая улыбка.

— Решили после испытания переизбрать командира. — хмыкнул он. — Неудачно.

Я кивнул и поднялся на ноги. Тело нуждалось в отдыхе, но в первую очередь нужно было пойти отмыться после всех приключений. Я открыл ящик и расстегнул нагрудник. Он глухо упал на пол.

У меня было дел невпроворот. Нужно было забрать трофеи, продать их и поделить монеты на четверых. Хотя это можно поручить Олафу, оруженосец он мой или нет? Разобраться с осколком алтаря и печатью. Здесь нужно было принять решение — доверять Пантелеймону или самому искать способ пробраться в Архив. Возможно, стоит действовать через Евграфа?

А еще мне предстояли тренировки с Олафом. Да и второе Испытание было не за горами. Времени было достаточно не на отдых, а лишь на короткую передышку.

Я стянул с себя мокрую, пропахшую потом рубаху, и в тот же миг из складок ткани на свет бесшумно выскользнул черный матовый осколок алтаря с печатью.

Раздался резкий скрежет. Ножка кровати Громова отъехала по каменному полу.

Я обернулся. Громов стоял на ногах и его коренастая фигура была напряжена до предела. Его обычно спокойные глаза полыхали ядовито-зелёным сиянием его ауры, светившимся диким, первобытным гневом. Он не сводил взгляда с осколка.

— Тим, — голос Громова был низким, хриплым рыком, не оставляющим места для шуток. — Откуда у тебя эта печать?

Глава 16

Я даже не шевельнулся, просто стоял спокойно глядя на Громова. Его глаза блестели диким ядовито-зелёным свечением. В них виднелась даже не просто злость, а личная, кровная ненависть.

— Откуда? — низко прорычал Громов.

— Сначала скажи мне, — парировал я, мой собственный голос прозвучал спокойно на фоне его злости. — Почему этот камень заставляет так полыхать твою ауру?