Черный ратник (СИ). Страница 22

А утром пронзительный резкий звон колокола молотом ударил в виски, разрывая остатки сна. Я открыл глаза, всё ещё не видя ничего в предрассветной тьме казармы, но я уже был напряжён. Тело отозвалось на звон древним инстинктом воина, и я тут же вскочил. Вокруг поднимался грохот и сопение, я слышал из-за двери сдержанную ругань.

Громов уже сидел на койке, массируя переносицу, переломанную моим лбом. Пантелеймон, похоже, здорово его подлатал с момента нашего знакомства на смотре. И после вчерашней схватки у нас с ним установился неозвученный нейтралитет.

Мы молча, почти синхронно, начали облачаться в одежду подмастерьев: простые тёмные штаны и рубаху, поверх них простёганный поддоспешник и кожаный нагрудник. Громов двигался медленно, по-медвежьи, я же быстро и экономно.

За дверью раздался топот шагов, но и мы собрались быстро.

— Ты всегда с клинком спишь? — неожиданно раздался глухой вопрос.

— Нет, — усмехнулся я, проверяя ножны. — Чаще с женщинами.

Ответом мне был короткий смешок Громова. Больше слов не было. Мы выскочили из комнаты и влились в поток сонных, но собранных подмастерьев, устремившихся на плац. Холодный утренний воздух обжёг лёгкие. Здесь, вокруг, везде был камень, и зубчатые стены цитадели были окрашены в свинцовый цвет.

На плацу царил организованный хаос. Молодые люди и девушки строились в шеренги под отрывистые команды инструкторов с нашивками волков. Я занял место, инстинктивно проверяя дистанцию до соседей. Громов встал рядом, и его массивная фигура бросала вызов самому понятию строя.

Так вышло, что я с Громовом оказался в группе вместе с белобрысым простолюдином и рыжей дворянкой. Я видел ещё несколько знакомых лиц со смотра. А перед нами был инструктор Савелий, сухощавый ратник с обветренным лицом, что судил мой с Громовым бой. Он обходил строй, недовольно бормоча что-то под нос, его взгляд, быстрый и холодный, выхватывал каждую мелочь.

— Пряжку застегни! — зарычал он на белобрысого простолюдина.

Внезапно он остановился, и плац замер.

— Долго. Очень долго, — его спокойный голос нарушил утреннюю тишину. — Поздравляю, вы все мертвы.

Савелий окинул строй презрительным взглядом и поморщился.

— Ворота цитадели сейчас выносят взрывом, и орда кошмаров рвётся внутрь! — неожиданно громко зарычал он. — Ваша задача — добраться до арсенала у северной башни, взять щит и вернуться на место. Последняя десятка будет отрабатывать с лопатами до заката! Вперёд!

Строй взорвался движением и шумом. Кто-то рванул с места, кто-то замер в нерешительности. Я же не стал присоединяться к общей группе и бросился в сторону казармы.

Толкаться с другими подмастерьями значило проиграть. Добраться до северной башни было удобнее всего вдоль стены. Краем глаза я увидел, как Громов, ревя как бык, просто понёсся вперёд, снося всё на своём пути и полагаясь на чистую мощь.

Я мчался по каменным плитам, нырял в тени зданий. Один раз чуть не влетел в неожиданно выскочившего мне навстречу слугу.

Вот только я был не один. За спиной была тень. Рыжая дворянка не бежала, а скользила, её шаги были отточены. Я понял, что стал для неё ориентиром, и теперь она неотрывно следовала за мной.

Я ускорился, нырнул под арку и срезал угол через учебный двор. За спиной всё ещё слышался стук шагов. Рыжая не сбавила темп. Мы неслись по узкому проходу между казармами.

Я резко дёрнул вправо, на крутую лестницу, ведущую на стену. Холодный камень захрустел под сапогами. Я взлетел вверх в два прыжка, услышав позади себя одобрительный возглас кого-то из наблюдающих. Рыжая, не сбавляя скорости, метнулась вдоль стены, ища свой собственный путь.

С площадки, где я оказался, открылся вид на весь внутренний двор цитадели. Где-то внизу копошились маленькие фигурки соперников. Я прыгнул на узкий помост, служивший переходом, и побежал по нему, балансируя на приличной высоте. Ветер засвистел в ушах.

Мне удалось срезать, но я увидел, как рыжая выскочила из какой-то калитки снизу. До оружейной оставалось не больше пятидесяти шагов.

Но спускаться я не стал. С последних метров помоста я просто сиганул вперёд через низко нависающую балку и приземлился на мягкую гору песка. Я был в паре десятков шагов от входа в арсенал. Удар был мягким, но я всё равно почувствовал отдачу в ещё не зажившем плече. Я вскочил и рванул к дверям. Мы с рыжей влетели в прохладный полумрак оружейной почти одновременно, с разницей в полвздоха.

— Щит, — выдохнул я дежурному ратнику и, не дождавшись ответа, схватил первый попавшийся со стойки.

— Щит! — прозвучал звонкий победный голос рыжей.

Она стояла рядом. Её грудь вздымалась, рубашка промокла насквозь и прилипла к телу, щёки раскраснелись. Рыжая была хороша. На её лице сияла улыбка. Она считала, что выиграла эту гонку.

Я рванул обратно. На этот раз я не пытался её обогнать, бежал чуть позади. Я бы, пожалуй, насладился моментом, глядя на стройную фигурку рыжей, но, в отличие от неё, моё тело держалось из последних сил. Во рту было сухо, как в пустыне, сердце бешено колотилось, так ещё и левый бок болел.

Вот только оторваться рыжей я всё равно не давал. Мы влетели на плац в числе первых и швырнули щиты в общую кучу.

Глаза застилал пот, и я не знал, кто из нас победил. Я лишь занял своё место в строю, тяжело хватая воздух ртом.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я отдышался, но дело было сделано. Я оказался в первой пятёрке. Громов прибежал позже, в середине, сокрушая всё вокруг. Он дышал так же, как и я некоторое время назад, и мы обменялись коротким понимающим взглядом.

А вот простолюдин оказался в последней десятке.

В итоге Савелий с лицом, не выражающим ничего, кроме профессиональной усталости, принялся зачитывать список, тыкая пальцем в подмастерьев. Он распределял дневные обязанности в соответствии с местом в гонке. На незнакомые имена я внимания не обращал.

— Иван, отвратительно, — Савелий ткнул пальцем в белобрысого простолюдина. — В конюшни.

Через некоторое время он назвал имя рыжей.

— Ярослава, в канцелярию к писарям.

Ярослава посмотрела на меня и победно улыбнулась.

— Громов, на разгрузку припасов.

Через какое-то время прозвучало моё имя. И, судя по всему, инструктор все-таки назначал работу Подмастерьям не только на основе результатов забега.

— Тим, — взгляд Савелия задержался на мне чуть дольше, чем на других. — В оружейную, к мастеру Кузьме.

Дальше звучали ещё имена.

В оружейной я оказался только после завтрака. Простого, состоящего из каши с редкими кусочками мяса и из хлеба с водой.

Солнце уже говорило о полудне, хотя внутри оружейной царил полумрак, нарушаемый лишь ярким светом горнов. Воздух дрожал от ритмичных ударов молотов. Ко мне, покачав головой, подошёл низкорослый, но широченный в плечах мужик с чёрной, опалённой огнём бородой и руками, покрытыми старыми ожогами и шрамами.

— Мастер Кузьма? — спросил я.

— Кто же ещё, — буркнул он, оглядывая меня с ног до головы.

Кузьма махнул рукой в сторону груды неотполированных клинков.

— Начни с этого. Подавай, что скажут, и не мешайся под ногами.

Я кивнул и взял первый попавшийся клинок. Он лежал в руке плохо, баланс был смещён к гарде. Я, не задумываясь, крутанул его в руке и отложил в сторону, взяв следующий.

— Эй, юноша, — раздался голос Кузьмы.

Я обернулся. Он стоял и с любопытством смотрел на отложенный мной клинок.

— Что это за танцы с бубном? Не понравился?

— Тяжеловат, — пожал плечами я. — Для рубящих ударов с коня пойдёт, а для фехтования в строю нет.

Кузьма медленно приблизился, его маленькие глаза сузились.

— Допустим. А из какой стали он сказать сможешь?

Вокруг на секунду затихли даже молоты. Подмастерья и ученики-оружейники смотрели на нас.

— Нет, — честно ответил я.

Всё-таки в оружии я разбирался с практической точки зрения. Успел, конечно, в своё время и в алхимической лаборатории побывать, и в оружейной поработать. Но ратник это боевая единица, а оружейник, такой как мастер Кузьма, обеспечивал боевую единицу смертоносным оружием и делал его более эффективным.