Черный ратник (СИ). Страница 23

— Но плохой клинок запросто определю, — добавил я.

— Болтун, — выдохнул Кузьма и, развернувшись, пошёл к своему горну. Но через несколько шагов обернулся. — Как там тебя?

— Тим, — быстро ответил я.

— Тим, тащи-ка вон ту заготовку для полуторника, — он ткнул пальцем на ящик с заготовками. — Посмотрим, какой из тебя знаток.

В итоге время в оружейной пролетело незаметно. В основном я занимался простой работой и помогал, где требовалось. Но от подмастерья большего и не ожидалось. Зато моё понимание баланса и качества оружия пришлось мастеру Кузьме по вкусу, так что, когда я закончил работать, он хлопнул меня по больному плечу так, что чуть не сломал его.

— Если будут направлять на работу — приходи. Я Савелию скажу, что ты толковый.

После работы в распорядке Ордена шёл ужин. Зал гудел, как растревоженный улей: сотни голосов, звон мисок, скрип скамеек. Воздух был густым от ароматного пара похлёбки и запаха тушёного мяса с травами. Я взял свою порцию и окинул взглядом зал, выбирая место. Островки аристократов, кучки простолюдинов, одиночки. Громов сидел один за дальним столом, методично уплетая мясо.

Я направился к свободному краю стола, где уже сидел парень с выгоревшими на солнце волосами. Тот самый, что уложил Ярославу на смотре. Иван, кажется.

Я поставил миску напротив. Он на секунду поднял взгляд, кивнул и снова ткнулся в еду. Мы ели молча несколько минут.

— Видел, как ты Громова уложил, — сказал Иван без предисловий. Говор у него был немного деревенский. — Дворянин, а драться могёшь. Уважаю.

Я хмыкнул, разламывая хлеб.

— А кто сказал, что я дворянин?

Иван на некоторое время остолбенел. Он не совсем понимал, была ли это шутка или правда. Светло-голубые глаза смотрели на меня с недоверием.

— Иван, — коротко представился он, ткнув в себя пальцем.

— Тим, — ответил я, так и не поняв, к какому выводу он пришёл.

На этом разговор мог бы и закончиться, но его прервал голос из-за соседнего стола.

— Да ну, безродный? Или просто стесняешься?

Я даже не стал оборачиваться. Я знал, чей это был голос. Одного из подпевал Соловьёва. Всё никак не унимался.

— Может, просто имя своё не помнит? У крестьянских детишек с памятью плохо.

Иван медленно положил ложку, его плечи напряглись, но он только молча наблюдал. Я же, не спеша, обернулся и окинул дворянчиков тем же оценивающим взглядом, что бросал на бракованные клинки у Кузьмы.

— Зато я помню, как вы трое бросали камни в девчонку, — спокойно сказал я. — Славная вышла битва. Победили, я надеюсь?

Лицо у дворянина покраснело, он крепко сжал зубы.

— Ты хочешь проблем?

— Я хочу доесть свой обед, — отмахнулся я от дворянчика. — А ты мешаешь. Убирайся.

Он замер. Его наглость споткнулась о холодную абсолютную уверенность. Не знаю, что он там искал во мне: страх, гнев, заискивание, но не нашёл ничего.

— Ладно, потом разберёмся, — раздался второй голос.

— Нарываешься на неприятности, — по-простецки заявил Иван.

— Не особо, — пожал плечами я. — Если нападут на меня вне стен Ордена, то умрут.

Иван начал было улыбаться, приняв мои слова за шутку, но, встретившись с моим холодным колючим взглядом, лишь коротко кивнул. На его лице больше не было ни тени веселья.

Мы доели в тишине и в тишине же разошлись.

Вечером, после дневной работы, у подмастерьев было свободное время. Но вместо того чтобы читать, отдыхать или рубиться в карты, я бил основанием ладони в толстый, вкопанный в землю столб, обшитый кожей. Каждый удар отдавался глухой болью в запястье. Но это была не главная задача.

— Сжимай, — раздался сзади низкий голос Олафа.

Он сидел на перевёрнутом ящике, прислонившись спиной к бревенчатой стене, и казался частью наступающих сумерек.

— Не прячь, а концентрируй. Сделай плотной, как сталь.

Я выдохнул и представил, как чёрная, бушующая внутри меня аура сжимается в тонкий, невидимый глазу клинок. Воздух у пальцев затрепетал. На секунду, мне показалось, что удар стал тише, а боль приглушённой. Затем в висках застучало, и из носа потекла тёплая струйка крови. Мир поплыл перед глазами, и я тяжело опёрся на деревянный столб.

— Три удара сердца, — прокомментировал Олаф. В его голосе не было ни одобрения, ни разочарования. — Пойдёт.

Я стёр кровь рукавом.

— Это тяжелее, чем кажется, — выдохнул я.

Мышцы горели. Но не от физической усталости, а от ментального напряжения.

— Потому что ты не гасишь силу, — Олаф поднялся с ящика и подошёл ко мне. — Чтобы сжать ауру, нужно потратить в десять раз больше сил, и ты будешь выглядеть в десять раз слабее. Вот только сила твоей ауры от этого не пропадёт, не исчезнет. Ты ударишь так, как никто не будет ожидать. Контроль, вот что отличает мастера от подмастерья.

Я поморщился. Собственные техники я мог восстановить сам. В конце концов, никто не владел чёрной аурой лучше меня. Громкое заявление для того, кто остался последним чёрным ратником. Но я когда-то был и первым. Мои техники можно будет отработать в бою.

А вот сокрытие ауры для меня оставалось неподвластно, да и зачем мне была эта техника в моё время? Поэтому теперь без тренировок и помощи Олафа не обойтись. Я не собирался отлынивать или сдаваться, даже если на освоение этой техники уйдут месяцы. Хотя их-то у меня и не было.

— Дворяне тут крутят носом, — сменил тему Олаф, глядя на темнеющее небо. — Считают тебя выскочкой.

— Да ну, — усмехнулся я, вытирая лицо. — Соловьёв что ли? Или Ярослава?

Олаф лишь пожал плечами.

— Сейчас твоя главная задача научиться не светиться как сигнальный костёр при применении ауры. От тебя зависит слишком многое.

В обычно спокойном тоне Олафа прозвучали серьёзные нотки.

— Попробуй вот что: не сжимать ауру, а придать ей цвет, изменить. Обычно чтобы аура изменилась, нужны изменения в самом ратнике. Но вдруг у тебя получится.

Я кивнул и снова принялся за свой изнурительный танец с самым опасным противником. С самим собой. С каждым ударом я пытался вплести в движение не силу, а контроль. Убеждал самого себя, что чёрное сияние может потускнеть, приобрести другой, неприметный оттенок. Это был первый шаг, самый важный.

Моя жизнь в Ордене на несколько недель превратилась в рутину: подъём, тренировка, завтрак, работа, обед, ещё одна тренировка, ужин и свободное время. Его я всегда проводил в ещё одной тренировке, иногда с Олафом, иногда без него. Медленно, но верно я начал замечать, как чёрная аура слегка тускнеет. Совсем чуть-чуть, но это обнадёживало. Я не знал, какой точный оттенок она примет, но что-то мне подсказывало, что легче всего было окрасить свою ауру в тёмно-серый.

Несколько раз за эти недели в Ордене меня поднимал тревожный звон колоколов. Савелий придумывал новые задачи и испытания, изощрённее и сложнее.

Потому я не удивился, когда в один из вечеров после тренировки с Олафом раздался громкий, тревожный набат.

Мы с Громовым быстро вскочили и переглянулись. Что-то было не так. Обычно колокол звенел всего пару раз, сейчас же он бил часто, яростно, разрывая ночную тишину в клочья.

— Это не учебная, — проговорил я, хватая меч.

Громов нахмурился.

Мы высыпали на плац прямо посреди ночи. Открывшаяся мне картина выбила из головы весь сон. Мимо, в сторону лазарета, волокли людей. Это были не подмастерья, это были настоящие ратники: Вороны, Волки и Медведи в разодранной, почерневшей броне. Их лица были залиты кровью, покрыты инеем. Один из Воронов с огромной рваной раной на боку кричал, закатив глаза. Ещё двое несли своего соратника, у которого вместо кисти левой руки был сине-чёрный обрубок.

Воздух был пропитан железным привкусом крови. Увиденного мне было достаточно, чтобы понять, что произошло.

Строй подмастерьев стоял, словно окаменев.

Мимо нас всё ещё несли людей. Вперёд вышел Савелий, но вместо спокойного и холодного инструктора перед нами стоял яростный ратник. Его фигура в ночи казалась высеченной из камня.