Черный ратник (СИ). Страница 17

— Я пришёл сражаться, а не прятаться. Пришёл потому, что имею на это право. Право, которое берут силой.

Я сделал небольшой шаг вперёд, нависая над столом. Воздух вокруг меня сгустился, зарядился энергией.

— Если кто-то сомневается в моей силе, то я готов доказать обратное. И этого никакая бумага с печатью не изменит.

Я вытянул руки чуть в стороны.

— Проверь мою ауру. Уверен, среди орденцев найдётся хоть один, кто сможет её почувствовать.

Это был невероятный риск. Если Евграф согласится, то моя чёрная аура могла раскрыться. Но я видел, как испытывали кандидатов и как они сражались без ауры. Мастерством и годами тренировок. Так что я решил поставить на кон всё.

Евграф сидел словно громом поражённый. Его костлявые пальцы сжались в кулаки. Он смотрел на меня своим пронзительным пустым взглядом, в котором медленно появлялись искорки эмоций.

— Что вы, Тимур, — спокойно произнёс Евграф, выделив имя. — Ваша наглость либо свидетельствует о вашей силе, либо о вашем слабоумии. Более того, испытания по принятию в орден начинаются задолго до того, как вы ступаете на его порог. Но раз уж разговор зашёл о силе, то её мы сейчас и проверим.

Губы Евграфа дрогнули и расплылись в едва заметной ухмылке.

— Доказывать свою силу кулаками перед канцелярским столом — удел крестьян, а не ратников. Если вы так жаждите сражения, в ордене есть для этого специальная площадка.

Евграф не отводил своего безжизненного взгляда от меня, пытаясь разгадать загадку, которую я ему подбросил. Я знал, что аристократическая наглость, подкреплённая грубой уверенностью, будет убедительна. Прямых доказательств у ордена не было, просто не могло быть. А вот скандал с потенциально сильным, хоть и дерзким кандидатом, мог выйти боком лично Евграфу.

Евграф выпрямился на своём стуле. Его тщедушная фигура внезапно обрела призрачное величие чиновника, облеченного властью. Он повернул голову, и его взгляд скользнул по залу, выискивая кого-то среди кандидатов и ратников.

— Кандидат Громов, к столу!

Из группы ожидающих молодых людей отделился коренастый, крепко сбитый кандидат. Он выглядел не старше меня, но в плечах и осанке чувствовалась не прыть, а укоренившаяся медвежья сила. Его каштановые волосы были взъерошены, а лицо было простоватым, с широкими скулами и тёмными внимательными глазами.

Он подошёл к столу и кивнул Евграфу.

— Громов уже прошёл смотр и допущен к испытаниям, — сухо констатировал писец, переводя взгляд на меня. — Его стиль признан эффективным. Победишь и тебя самого внесут в списки подмастерий. Проиграешь…

И Евграф сделал паузу, взвешивая свои следующие слова, а затем чуть прищурился и хитро проговорил:

— … и отправишься домой, в вотчину Зариных, к родителям. Уверен, они примут сына даже после неудачи в ордене.

Я холодно откинул взглядом Громова. Он стоял спокойно, его взгляд был прямым, без злобы и без сомнений. Выглядел он как настоящий воин, пусть и молодой. Сильный и, скорее всего, опасный противник. Идеальный инструмент для Евграфа, чтобы проверить меня на прочность. Не удивлён, что его приняли.

— Не вижу смысла тянуть, — равнодушно бросил я.

Евграф тут же довольно усмехнулся.

— Внутренний двор, площадка номер два. Судить будет старший инструктор Савелий. Громов, проводи.

Громов молча кивнул и жестом предложил мне следовать за ним. Я развернулся и пошёл к выходу во внутренний дворик. Олаф молча последовал за нами как тень.

По пути через зал Олаф сократил шаг, поравнявшись со мной. Его глаза скользили по стенам, впитывая каждую деталь.

— Громов, — тихо, почти беззвучно прошептал он так, чтобы услышал только я. — Дворянин. Его семья из крепких свободных земель, что у подножия гор. Силён от природы. Рукопашный бой, тяжёлое оружие. Не жди финтов, он будет давить как таран.

Я кивнул, не глядя на Олафа. Информация была к месту. Значит, против меня будет прямая и грубая сила. Мой грязный стиль мог быть эффективен, но любая ошибка будет стоить сломанных костей.

Мы вышли во внутренний двор. Здесь царила иная атмосфера. Не было скрипа перьев и неуверенных фраз кандидатов — только гул голосов, звон стали и тяжёлое дыхание. Несколько грунтовых площадок, огороженных невысокими ограждениями, были заняты поединками. На одной из них как раз закончился бой, и один из кандидатов, потирая ушибленное плечо, как раз покидал арену.

У площадки стоял ратник с нашивкой волка — сухощавый, с обветренным лицом и внимательными глазами.

Он удивлённо посмотрел на Громова.

— Что, опять? — его голос был хриплым.

Похоже, что это и был старший инструктор Савелий. А вот фразочка «опять» мне не понравилась. Значит, Громов уже не первый раз собирался проверять кандидатов на прочность.

Громов молча указал на меня.

— По распоряжению Евграфа, испытательный поединок, — коротко доложил он.

Савелий равнодушно пожал плечами и кивнул.

— Правила просты: бой до первой крови, потери оружия или моего сигнала. Убийство запрещено. Калечить друг друга не стоит, такое на смотре не одобряется.

Савелий сделал паузу, и его взгляд скользнул по пустому рукаву Олафа, а затем задержался на моём лице. Он смотрел испытующе.

— Готовы?

Я сбросил с плеч дорожный плащ, оставаясь в своей простой кожаной броне. Как назло, удары стали на соседних площадках прекратились. Похоже, что поединки подошли к концу. Я почувствовал, как десятки глаз устремляются на меня.

Среди зрителей я заметил рыжую аристократку. Она стояла, скрестив руки, с выражением скучающего превосходства на лице. А в тени одного из деревьев, рядом с ней топтался тот самый простолюдин, с которым она дралась ранее. Он с интересом озирался по сторонам, было заметно, что всё здесь ему в новинку.

В общем, новый поединок собрал заинтересованную аудиторию.

Нам вместо нашего оружия дали выбрать тренировочные мечи. Ни один из них не был хорошо сбалансирован, но я выбрал себе более-менее сносный.

Олаф отошёл в сторону, прислонившись к стене. Его лицо было бесстрастным, но я видел, что он наблюдал за каждым движением.

— Готов, — глухо прорычал Громов.

Он сжимал в руках тяжёлый и внушительный деревянный меч с железным навершием. Это было грубое оружие, рассчитанное на сокрушительные удары. Если приложить достаточно силы, то оно запросто поломает все кости. Кто вообще назвал этот меч тренировочным?

Громов уже занял место напротив, и я решил не тянуть.

— Готов, — спокойно сказал я, взмахнув мечом.

Мой меч был легче, больше напоминая саблю.

— Бой! — скомандовал Савелий, отступая на шаг.

Гул голосов исчез, взгляды пропали. Я видел перед собой лишь противника. Громов не стал ждать. Он не был медлителен. Его мощное тело рвануло вперёд с неожиданной скоростью, как спущенная с цепи собака.

Он не кричал и не делал лишних движений. Его деревянный меч просто метнулся по широкой дуге к моей голове. Я успел сделать шаг вбок, в сторону от траектории удара, вот только Громов довернул плечо, и меч чуть не снёс мне голову. Он просвистел в сантиметре от моего уха. Удар был быстрым, очень быстрым для комплекции Громова.

Я ткнул тупым концом своего меча в рёбра противника, но Громов обрушил на деревянное лезвие рукоять своего меча. Дерево с грохотом столкнулось с деревом, моя рука тут же онемела, и я чуть не выронил меч.

Сила противника была неоспоримой.

Я тут же отскочил назад. Один обмен ударами занял какие-то мгновения, но он сразу расставил все по местам. Мне было противопоказано атаковать.

— Давай, Громов, размажь его по стенке! — раздался незнакомый мне голос.

Но у меня не было времени слушать толпу. Громов не останавливался. Он методично наносил удар за ударом. Не фехтовал. Крушил. Я же юлил и уворачивался. Каждый удар, принятый на клинок, отзывался в мышцах глухой болью.

Я чувствовал, как ладони немеют. Мои грязные приёмы, рассчитанные на смертельный бой, были здесь почти бесполезны. Вокруг нет песка или грязи, выкалывать глаза тоже нельзя.