Черный ратник (СИ). Страница 16

Мне жаль было смотреть на происходящее.

— Нет, — покачал головой Олаф. — Дворяне и выдающиеся таланты идут сразу во внутренний двор. — Он ткнул пальцем в чёрную крепость, которая была совсем близко.

— Так я же дворянин, — возразил я.

Олаф лишь снисходительно взглянул на меня.

— А все остальные проходят первичный отбор здесь.

На этот раз он кивнул на черное здание.

— Тогда пойдём, чего ждать, — бодро сказал я.

Вот только первое препятствие мы встретили уже войдя во двор. К зданию вела утоптанная тысячью ног площадка, где кипела своя жизнь. Народу было много, но в основном люди столпились чуть в стороне. Они окружили одну из площадок, свистели и улюлюкали.

— Бей её!

— Давай! Я на тебя три серебряных поставил!

Я решил взглянуть, что там происходит, и протиснулся сквозь толпу. Я увидел перед собой тренировочную площадку с деревянным настилом, ограждённым верёвками.

— Учи манеры, скот! — раздался резкий девичий возглас, а следом засвистел клинок.

Я слегка подтолкнул стоящего передо мной здоровяка, и тот посторонился. Я увидел, что двое, как я полагал, Кандидатов схлестнулись в поединке.

Оскорбления выкрикивала высокая девушка с рыжими волосами, собранными в тугой узел.

Она же стремительно атаковала простого паренька с выгоревшими от солнца волосами в поношенной холщовой рубахе. Он неожиданно ловко отразил её удар.

Рыжая скривилась, я даже отсюда почувствовал отдачу от её собственной атаки. Ей тут же пришлось сделать быстрое движение назад. По её манере ведения боя я видел, что её обучал настоящий специалист, да и дорогая одежда с изысканной зачарованной кожаной броней и блестящими украшениями показывали, что девчонка была аристократкой.

— Это фехтование, а не молотьба сена!

В голосе рыжей я чувствовал обиду. Сколько лет она потратила на тренировки, а какой-то простак парирует её атаки.

Но рыжая рьяно бросилась в бой. Вот только парень был не промах. Если он не мог парировать, то уворачивался. Если не удавалось ни то ни другое, то принимал удар серебристого клинка с изящной гардой на простые железные наручи. Его стиль был прямым, грубым, лишённым изящества. Но эффективным.

— Талант, — прошептал Олаф.

Я был с ним согласен.

— Что, язык проглотил? — вновь съязвила рыжая после очередного выпада. — Или в твоей деревне тебя научили только сражаться грязно?

Парень не ответил. Вместо этого он сделал неожиданный выпад. Девчонка, отвлечённая на болтовню, не успела среагировать. Простолюдин вполне мог убить её ударом, но вместо этого он сделал подсечку. Девушка пошатнулась и рухнула на доски. Древесина затрещала — несмотря на то что рыжая на вид была стройной, настолько силён был простолюдин.

И это она называет грязным стилем? Простой не значит грязный. Я бы показал этой девчонке грязный стиль — не отмылась бы.

Рыжая, к её чести, замолчала. Лишь в зелёных глазах полыхало изумление. Простолюдин же был спокоен и лишь тяжело дышал.

— Ура-а-а! — раздались победные возгласы толпы.

— Пойдём, — сказал я Олафу и двинулся к зданию.

Я увидел достаточно, чтобы оценить уровень кандидатов. Он был высоким. Пусть оба и дрались без аур, но показали разный и эффективный стиль ведения боя. Если бы рыжая не открывала рот и сфокусировалась, то победитель был бы другим. Ещё одно напоминание о том, что болтать во время боя — редкая дурость. Эту привычку нужно выбивать вместе с зубами. Это не сказки и волшебные книжки, в бою выживает сильнейший.

Я влился в живую, нервную реку кандидатов, текущую внутрь заставы. Олаф стоял чуть позади и внимательно осматривался.

Много времени в очереди мы не провели. Похоже, что орденцы внутри работали быстро и эффективно. Перед тем как мы вошли, наружу вышвырнули одного из кандидатов. Буквально. Он носом и ртом собрал пыль, покатившись пузом по земле.

Его выкинул здоровый ратник в нагруднике и при оружии.

— Ещё раз заявишься сюда, — грозно прорычал он, — и получишь палки!

Он сплюнул на землю и с ненавистью бросил ворох бумаг перед собой. Бумажки разлетелись во все стороны.

— И это дерьмо с собой забери!

По очереди кандидатов разнёсся гомон. Ратник же спокойно вернулся назад через широкие дубовые двери.

Паренёк на земле сжался в комок. Пара кандидатов тут же вышла из строя, направляясь к нему.

— Вставай, — громко проговорил я, заставив сердобольных кандидатов замереть на месте.

Молодой паренёк всё так же лежал и даже немного задёргался, как будто начал хныкать.

— Не хочешь вставать — значит, не ной. Твоё место там, где ты лежишь.

— Эй, вообще-то… — раздался женский голос за моей спиной.

— Он прав, — ледяным тоном поддержал меня Олаф.

В итоге паренёк так и остался лежать на земле, когда мы вошли внутрь.

К моему удивлению, внутри здания была смесь канцелярии и казармы. Высокие своды, длинные столы с чернилами, свитками и перьями, на стенах флаги. Здесь было шумно от голосов воинов и кандидатов. Но чувствовался порядок, не было суеты, каждый знал своё место. Вот и к нам тут же подскочил боец с нашивкой волка.

— Вам сюда, — деловито подсказал он.

Мы заняли место в еще одной очереди, совсем короткой. Пахло чернилами, старой бумагой и металлом. За окнами со двора всё ещё доносились удары клинков, похоже, там проходили бои других кандидатов.

А в центре стоял большой деревянный стол, за которым сидел седой мужчина в круглых очках. Он как раз проверял бумаги кандидатов. Каждые несколько минут раздавалась громкая фраза:

— Следующий!

И кандидат либо уходил наружу, либо во внутренний дворик.

— Следующий!

Так и продолжалось, пока мы стояли в очереди.

Паренёк перед нами был одним из тех, кто пытался помочь тому неудачнику, которого вышвырнули наружу. Он был похож на испуганного зайца, всё время что-то бормотал себе под нос. Когда он подошёл к столу, писец даже не глядя на бумагу, уставился на него холодными, пустыми глазами.

— Ордену трусы не нужны, — констатировал он без эмоций. — Следующий!

Заяц перед нами принялся что-то бормотать, но его вытолкали наружу. Здесь проверяли не только документы. Здесь проверяли стать.

Я шагнул к центральному столу. Олаф остался чуть позади. Мужчина за столом казался ещё более невзрачным вблизи: худой, болезненного вида, в выцветшем до серости мундире. Круглые очки съехали на кончик носа.

На столе стояла табличка: «Евграф». Вот как звали служащего.

А рядом с табличкой был небольшой круглый артефакт. С поверхностью, больше похожей на мутное стекло. Видимо, на случай проблем с кандидатами.

— Документы, — произнёс Евграф сухим, как наждачка, голосом.

Он принял моё приглашение длинными, костлявыми пальцами. Они были измазаны чернилами. При этом он не произнёс ни слова, несмотря на то, что моё приглашение было помятым, местами почерневшим и испачканным в крови.

Евграф развернул лист, поднёс к носу и принюхался. Потом достал из ящика стола увесистую лупу и принялся изучать печать и текст. Медленно, методично. По его лицу не пробежало ни тени эмоции. Он отложил лупу, взял маленькую баночку с белым порошком и, аккуратно набрав щепотку, посыпал им бумагу. Порошок местами потемнел.

Евграф поднял на меня взгляд. Его глаза за стёклами очков были бездонными и абсолютно пустыми. Он отпустил приглашение, и оно медленно упало на стол.

— Скажи-ка мне вот что, Тимур Зарин, — сухо, выделяя каждое слово, проговорил Евграф. — С какого трупа ты забрал эту бумагу?

Глава 7

Вопрос не застал меня врасплох. Я понимал, что так могло случиться. Вот только я знал главное — что в старом мире, что в новом сила всегда была единственным и неоспоримым аргументом.

— Если бы я был вором, — мой голос заставил замолчать не только служащих, но и очередь кандидатов. — Разве я был бы настолько глуп, чтобы тащить сюда это приглашение?

Я стоял прямо, с гордо поднятой головой.