Черный ратник (СИ). Страница 11

В ответ я протянул ему кусок сухаря. Олаф молча принял остатки нашего пайка, благодарно кивнув. Мы ели, глядя на негромко потрескивающий костёр и слушали тишину ночи после битвы.

— К полудню будем на развилке, — спокойно заговорил Олаф, его голос был низким и слегка хрипловатым от усталости. — Свернём к деревне, там можно будет пополнить припасы.

Я кивнул, разминая пальцы рук. Жар огня приятно грел кожу.

— Даже странно, — произнёс Олаф, отломив себе кусок мяса. — Ты совсем не похож на выкормыша Захаровых.

Я лишь безразлично пожал плечами. За последние сутки столько всего произошло, что Захаровы были в конце моего списка интересов. Мои мысли сейчас были заняты увиденным этой ночью.

— Никогда раньше не видел Кошмаров, — честно признался я.

Олаф замер и удивлённо вскинул брови.

— Да ну, ты что ли вчера родился?

— Почти, — усмехнулся я.

В его словах была доля правды, хотя однорукий вряд ли об этом подозревал. Я глядел на огонь: пламя пожирало сухую хвою, выбрасывая в ночь яркие искры.

— Откуда он вообще появился? — спросил я, кивнув в сторону леса, откуда появился кошмар. — Ты ведь сказал, что на той тропе должно быть безопасно.

Олаф тяжело вздохнул, положив единственную руку на колени. Ему потребовалось полминуты, чтобы собраться с мыслями.

— Никто точно не знает, как они появились. Одни верят, что они были тут всегда, прятались в самых глубоких ущельях Уральских гор, как черви в гнилом яблоке, а теперь выползли на свет.

— А другие?

— Другие, — негромко ответил Олаф, — говорят, что это дело рук магов, что они зачерпнули слишком много силы, и теперь мир расплачивается за это.

Я задумался. Обе причины казались вполне реальными. Маги поглощали крупицы энергии мира, мир вокруг них словно искажался, расслаивался, и всё ради того, чтобы пополнить ману, а также расширить свой внутренний резервуар. Аура же у ратника была скорее внутренним огнём, стержнем. Ратник черпал силу изнутри и мог усиливать собственное тело, оружие и броню или направлять ауру наружу, в мир.

Похоже, что за время моего отсутствия мир стал сложнее, и мне ещё предстояло полностью адаптироваться в нём.

— Зачем ты в этих краях? — задал я самый важный вопрос.

Олаф едва заметно улыбнулся, а затем пристально посмотрел на меня блестящими от огня глазами.

— Я хочу истребить Кошмаров и открыть безопасный проход через Уральские горы.

Его ответ прозвучал довольно искренне. По крайней мере, оттенков лжи я в нём не почуял.

— Пойдёт, — я принял ответ Олафа.

Я взял флягу и хлебнул холодной воды.

— По поводу твоей идеи с орденом… — спокойно произнёс я, вспоминая предложение однорукого.

— Чего это ты? — с усмешкой в голосе произнёс Олаф. — Никак передумал?

— Слово незнакомого калеки и наёмника это одно, — серьёзно и без тени сомнения произнёс я. — А слово ратника — совсем другое дело.

Мы немного помолчали. Олаф обдумывал озвученные мной мысли.

— С твоими навыками, — наконец заговорил он, — ты запросто пройдёшь смотр. Только с аурой придётся что-то придумать.

Я лишь пожал плечами. Никаких техник по сокрытию ауры я не знал, мне в своё время они и даром были не нужны. Тогда я не видел причин скрывать свою силу. Зато сейчас я с интересом поглядывал на Олафа, чья аура была надёжно скрыта где-то внутри. Я бы никогда не догадался, что он ратник, если бы он не применил ауру этой ночью.

— Ладно, научу, — проворчал Олаф, тяжело вздыхая. — Да и с твоим стилем боя нужно что-то делать. Смотр-то ты пройдёшь, а вот дальше тебе придётся столкнуться с настоящими монстрами. Как в ордене, так и за его пределами.

— Тогда уговор такой, — подытожил я. — Твои секреты — только твои. Я в них не лезу. А ты в мои.

Олаф кивнул.

— Слово ратника.

— Слово, — ответил я.

На этом наш разговор был окончен. Я отправился спать первым, поэтому прохладное утро встречал с удовольствием. Лес стоял в молочной дымке, каждый звук, будь то щебет птиц или потрескивание веток под копытами наших коней, казался приглушённым и отдалённым.

Я знал: после вчерашней ночи тишина была обманчивой. Мы быстро собрались и вскоре продолжили свой путь. Олаф ехал чуть впереди, как и вчера. Я же внимательно оглядывал повороты тропы и тени деревьев.

Олаф, казалось, читал мои мысли.

— Расслабься, — бросил он, не оборачиваясь. — Днём кошмары не появляются.

Я лишь хмыкнул в ответ. Солнце пробивалось сквозь ветви деревьев и понемногу разгоняло туман. Но даже в обычном и пока мирном лесу было достаточно опасностей и без всяких кошмаров.

Вскоре мы выехали к развилке, а к полудню на фоне высоких заснеженных гор показались первые домишки. Несколько десятков крепких, но пошарпанных изб, явно уже переживших свои лучшие годы. Кое-где шёл дымок из труб, а у загона виднелись редкие фигурки людей.

Вот только мирная картина была лишь на первый взгляд. Едва мы приблизились, как из-за крайних домов появились люди: два десятка мужиков, вооружённых косами и топорами, да пара женщин с тяжёлыми палками. Они выстроились в неровную шеренгу, перекрывая нам дорогу. Их лица были не просто настороженными, они были измождёнными и озлобленными.

— Это ещё что такое? — негромко спросил я Олафа.

Но тот лишь дёрнул плечом. Из толпы вышел старик с посохом. Его борода была полностью седой, а волосы жидкими.

— Что надо⁈ — крикнул он, его голос был крепким и сильным. — Добра вам тут нет, ироды проклятые! Уходите, пока целы!

Олаф осадил коня. Я медленно подъехал вперёд, примирительно подняв ладонь.

— Мы едем с миром. Ищем ночлега и корма лошадям. Мы не враги.

— Как же не враги! — крикнул один из мужиков, сжимая топор. — То банда наёмников приходит и всё до крошки забирает, то твари по ночам воют. Скоту покоя нет. Убирайтесь!

Мужика поддержали злые голоса.

— Вон!

— Долой!

Я, видя эмоции людей, приблизительно понял, что у них происходило и как можно было действовать дальше.

— Наёмники вас больше не потревожат. Мы с ними разобрались вчера.

По толпе пронёсся недовольный шёпот. Староста с недоверием уставился на меня.

— Врёшь! Их дюжина была, не меньше, а вас двое.

Похоже, что я попал в точку. Видимо, отряд, напавший на караван, успел натворить дел и здесь.

— Была дюжина, — холодно ответил я.

Я достал из седельной сумки несколько одинаковых серебряных колец и показал их деревенским.

Да, кольца ничего особенного не доказывали, но крестьяне вполне могли запомнить украшения у наёмников, если они захаживали к ним в деревню. Глаз у простого люда на серебро и другое богатство всегда наметан.

Затем я вытащил то, что было важнее. Ледяной осколок, что остался от когтя кошмара. Даже сейчас в солнечном свете он переливался чёрным и источал лёгкий морозец.

— И заодно с этим разобрались. Надолго ли — не знаю, но этой ночью вы спали спокойно, не так ли?

Крестьяне замерли. Они смотрели то на кольца, то на неестественный осколок. В их глазах читалась борьба между эмоциями и здравым смыслом.

— Брешешь! — раздался выкрик всё того же мужика с топором.

Вот только, прежде чем народ успел подхватить его слова, староста взмахнул рукой.

— Дай-ка мне то, что держишь в руках, — неторопливо произнёс он, почёсывая седую бороду.

Я спешился, подошёл к старику и передал ему осколок от кошмара. Старик поднял его и осмотрел в утреннем свете.

Он пожевал губы, покачал головой, а затем цокнул языком.

— Дурная сила.

Я молчал и ждал вердикт.

Староста протянул мне осколок обратно. Я забрал его. Цепкий старый взгляд пробежался по моей экипировке, остановившись на мече.

— Ладно, — пробормотал он. — Похоже, что вы и впрямь подсобили с одной проблемой.

— Игнат Иваныч! — раздался неунимающийся голос из-за спины старика. — Может, брешут?

— Как же, — протянул старик, а затем закатал рукав простой рубахи.

У него чуть выше локтя красовалась чёрная застывшая отметина, от которой шёл морозец. Похоже, что старик был боевитым, раз уж смог пережить столкновение с кошмаром.