Черный ратник (СИ). Страница 10

Я не смог скрыть улыбки. В старые времена так и было. В мои времена, когда род Темниковых только зарождался.

— Но времена меняются. Сильным мира сего понадобилась не сбродная вольница, а армия. Дисциплинированная, управляемая, преданная. В итоге имеем что имеем: самые сильные ратники сидят на цепи из золота, подкрепленной долгом.

Он говорил так, будто рассказывал старую сказку.

Информации было ровно столько, чтобы понять общую картину, и ни капли больше.

— Стой, — внезапно бросил Олаф, резко поднимая руку.

Я натянул поводья. Олаф не двигался, застыв как изваяние, его взгляд был устремлен вглубь чащи справа от нас.

В сгустившихся сумерках я, вслед за Олафом, тоже почувствовал чужое внимание. Что-то быстро приближалось, продираясь сквозь траву и кустарники.

Я положил ладонь на холодную рукоять меча. К треску веток вскоре добавился рык и тяжелое звериное дыхание. Мы с Олафом почти одновременно обнажили клинки.

Из-за деревьев, ломая подлесок, вывалилась стая волков. Небольшая, штук семь-восемь серых, тощих теней с горящими в темноте глазами. Они неслись напрямик, через тропу, не обращая на нас никакого внимания.

Волки не зарычали, не оскалились. Они бежали на износ, поджав хвосты, с понурыми головами. Лишь последний, старый худой волк с седой шерстью, покрытой шрамами, метнул в нашу сторону горящий взгляд.

Одно мгновение и волки скрылись в сумерках на противоположной стороне тропы. Лес снова погрузился в тишину, теперь казавшуюся зловещей.

Олаф медленно повернулся ко мне. Его лицо в сгущающихся сумерках было серьезным и мрачным.

— Волки не просто бегут, — Олаф окинул взглядом темнеющий лес. — Они бегут отсюда. И им не до добычи.

— Так бывает, когда в лесу появляется хищник серьезнее, — согласился я, возвращая меч в ножны.

— Было бы лучше, чтобы ты ошибался.

Олаф немного помолчал, давая мне понять вес своих слов. А я надеялся, что это был не беглый маг, что шел по нашим следам. К полноценному поединку с магом мне еще предстояло подготовиться и самое главное — разобраться с аурой.

Мы отъехали дальше и принялись искать место для лагеря. Ехать дальше ночью было самоубийством. Я нашёл небольшую поляну, прикрытую с одной стороны лесом, а с другой — предгорьем. Место было удобным, а самое главное — незаметным со стороны.

Мы молча разбили лагерь, распрягли лошадей, спрятали их в кустах и развели небольшой, почти бездымный костёр из сухого валежника. Я поделился с Олафом сухарями и водой. Мышцы ныли ужасно, всё тело ломило, усталость накатила такая, что хотелось просто рухнуть на землю и уснуть. Но делать этого было нельзя.

— Я возьму первое дежурство, — поставил однорукого перед фактом я.

Он особо не спорил. Снял сапоги и растянулся на плаще, отвернувшись в сторону от костра. Я же остался у огня один. Пламя трещало, отбрасывая хаотичные тени.

У меня оказалось свободный момент, чтобы разобраться с проявлениями моей ауры. Я прикрыл глаза. Крепко спать этой ночью я не собирался, разве что подремать, когда Олаф сменит меня.

Здесь, в лагере, к нам могли подобраться только с одной стороны. И я был уверен, что замечу угрозу в ночной тишине. Хотя мне бы сейчас пригодились ловушки или толковый маг.

Я старался вновь призвать ауру, представил, как искра за искрой зажигает пламя внутри меня. И что-то щёлкнуло. Дело пошло намного легче, чем в бою. В груди потеплело, в ушах запульсировало, пальцы слегка онемели. И я ощущал, как с каждым ударом сердца внутри разгорается чёрное пламя. Во рту появился привкус железа.

В этот момент я осознал: чёрная аура в новом теле окончательно проснулась. Я понял — пора. И позволил себе медленно, очень осторожно влить силу в ладони. Мышцы напряглись и дрогнули, а пальцы сжались в кулак. Усталость отступила.

С каждым вдохом аура расползалась, пока я не заметил её вокруг себя. Сперва я принял её за порождение собственного разума, за игру измотанных нервов. Но потом заметил: тьма вокруг дышала и надвигалась на лагерь. Из леса на нас смотрели белёсые глаза — не звериные, а хуже. Они не глядели, а копались и лезли в сознание.

Я понял, что что-то пошло не так. Этого здесь быть не должно.

Лошади, привязанные в кустах, забеспокоились, заржали тихо и нервно, а затем принялись бить копытами о землю. Я открыл глаза и увидел, как они жмутся друг к другу и бешено вращают головами.

Олаф вскочил и выхватил саблю. Похоже, что он тоже не спал.

— Чуешь? — прошептал он, не оборачиваясь.

Из темноты деревьев выползло Оно. Тень без тела, принявшая форму — длинное, колышущееся нечто, в котором угадывались когти, светящиеся глазницы и щель рта. Оно стелилось по земле, поглощая свет и звук.

Воздух стал густым, тяжёлым. От холода слегка онемели пальцы, а изо рта валил пар.

— Кошмар… — прошептал Олаф, и в его голосе читалась холодная ярость.

Чудовище метнулось вперёд. Не на меня. На Олафа. Из тени вынырнул коготь, острый и материальный.

Я бросил кинжал в тварь, отвлекая её, и напитал меч черной аурой.

Олаф сделал короткий шаг навстречу Кошмару, и его сабля описала резкую дугу. Сталь встретилась с тенью с оглушительным, противоестественным визгом, будто резали стекло. Коготь отпрянул.

А вместе с ним волна тьмы от Кошмара ударила в меня плетью. Сердце остановилось, а потом забилось в бешеном ритме. Мир вокруг потемнел. Мне в голову полезли когти, забираясь всё глубже и глубже, раскапывая воспоминания до тех пор пока они не наткнулись на холодную, как железо, стену — чёрную стену.

Откуда-то в памяти выползали незнакомые образы. Я увидел, как тело Тимоши холодеет в грязи. Услышал хруст костей от сабли убийцы. Что-то пыталось воззвать к страху внутри моих воспоминаний.

Только память была не моя. И смерти в бою я не боялся.

Я зарычал и взмахнул черным клинком перед собой. Наотмашь. Тьма вокруг меня отступила. Я жадно схватил ртом воздух.

Кошмару хватило моей заминки. Он просто проходил сквозь удары Олафа, меняя форму. Олаф отступал, его дыхание стало хриплым. Очередной призрачный коготь пробил его защиту и впился ему в плечо. Олаф глухо ахнул, и на его лице промелькнула гримаса боли. Сабля дрогнула в его руке.

— Твою ж… — сквозь зубы процедил я и бросился вперед.

Кошмар нависал над одноруким воином как смертный приговор. Сразу несколько когтей материализовались в воздухе.

Вот только Олаф даже не шелохнулся. Он лишь выдохнул пар.

И загорелся. Загорелся цветом стали, выжигающим тьму Кошмара перед ним. Загорелся серой аурой ратника.

Глава 5

Я точно рубанул отвлекшегося на вспышку ауры Олафа Кошмара мечом, отчего тварь завизжала. Высоко и пронзительно. Форма монстра задрожала, поплыла. Часть Кошмара, что была ближе ко мне начала испаряться, съеденная моей аурой.

В этот миг Олаф решительно рванул вперёд. Он сделал молниеносный выпад, и острие его сабли, охваченное серым свечением, вонзилось в одну из бледных глазниц твари.

Раздался звук лопающегося пузыря. Тень взорвалась на сотни мелких черных осколков, которые через мгновение рассеялись в воздухе.

После визга Кошмара тишина леса казалась предательской. Возможно, оттого, что меч опускать я не спешил. Олаф же тяжело дышал и всматривался в темноту. Его аура исчезла так же неожиданно, как и вспыхнула, и теперь я бы никогда не угадал в покрытом шрамами воине ратника. Не было ни одного намека на ауру, настолько хорошо он ее скрывал.

— Что будешь делать? — Олаф повернулся ко мне и вернул мне мой недавний вопрос.

Его аура была сильной. Очень. Даже в мое время он был бы очень силен. А уж теперь, мое нынешнее тело имело ровно ноль шансов против него. Но сражаться я и не собирался. Наоборот.

— Твои секреты меня не интересуют, — честно признался я. — Давай-ка лучше поедим. А то я что-то проголодался…

Через некоторое время мы сидели у костра. Олаф подбрасывал деревяшки, а я грелся.

— Не каждый может выдержать ментальный удар Кошмара, — серьёзно и с уважением произнёс Олаф. — Даже ратник.