Хозяйка старой пасеки 3 (СИ). Страница 33

— Вы, барышня, ей не верьте…

— Со своими работниками я сама разберусь, — жестко перебила я. — А ты слушай. Что грамотной девке работа полегче, а плата побольше, твоя дочь уже поняла. Но это не все. Грамотного обмануть труднее.

Пелагея нахмурилась.

— Вот представь, староста в деревню пришел, сказал, мол, в барской грамоте написано собрать с каждого двора по отрубу. А на самом деле там написано — по полтине. Полтина-то в хозяйстве не лишняя, но вы и не знаете, что староста ее в карман положил. А было бы кому, кроме него, барский приказ прочитать — знали бы.

— Так-то оно так, да только со старостой ссориться куда дороже той полтины обойдется, — не сдавалась она.

— Может быть, — не стала спорить я. — А вот, скажем, рассказала тебе бабка, как корову лечить, — уверена, что до конца жизни помнить будешь?

— Чего ж тут не помнить? Память для того и дадена. — Она помолчала. — А вот заговор какой записать да в хлеву повесить, чтобы скотину берег, когда его вслух сказать некому, хорошо было бы.

— А к старосте за таким не пойдешь, верно? Дорого запросит.

Женщина кивнула.

— Еще подумай — вот сможет твоя дочь читать и писать. Кому письмецо напишет, ползмейки, а то и поболе возьмет. Кому на поминках после того, как свечу зажжет, по псалтыри почитает. За такое деньги брать невместно, ну так хозяева найдут чем отблагодарить. И уважения всей семье достанется. А захочет, и на заработки уйдет. Да не белье стирать и навоз таскать, а работу найдет почище да полегче.

— Это какую? — напряглась Пелагея.

— Сиделкой к богатой старухе, например. Не только из-под нее выносить, но и записку какую написать, когда руки от болезни не слушаются. Книжкой развлечь, если хозяйку глаза подводят. Такой прислуге платят побольше, кормят с господского стола, одевают.

— Вы и так мою Стешку как барыню одели, скоро нос начнет задирать, — проворчала Пелагея, но я видела, что она готова согласиться.

— Опять же, с грамотой она сама хорошее место найдет, по рекомендациям. А не как с рядчиком — куда захочет, туда и завезет.

Я замолчала, давая женщине время решиться.

— Ладно, пущай, ежели хочет, — махнула она рукой. — Только вы, барышня, смотрите, чтобы не в ущерб делу. И спуску ей не давайте, если что. Авось и впрямь сумеет в люди выбиться.

16

Варенька вернулась, держа в руках два зонтика. Вслед за ней шел Нелидов.

— Я помогу вам присмотреть за мальчишками, — сказал он.

Но быстрый взгляд, который он бросил на графиню, дал понять, что присматривать он собирается не только за мальчишками.

Впрочем, пусть глядит — наедине они все равно не останутся, так что репутация Вареньки не пострадает.

— Отлично, лишние руки, — обрадовалась я.

Варенька фыркнула.

— Говори уж прямо, что принести.

— Жаровни. И безмен.

Графиня умчалась. Я задумчиво посмотрела ей вслед.

— Разве благородная барышня не должна ступать чинно и плавно?

Нелидов рассмеялся.

— Должна. Но в деревне нравы свободнее, а графиня, я думаю, просто компенсирует время вынужденной малоподвижности. Будь мы на балу в столице, вы бы увидели образец скромности и достоинства.

Он помрачнел на миг, но тут же изобразил вежливую улыбку.

— Чугунные жаровни, пожалуй, слишком тяжелы для барышни. Пойду помогу ей. — Он обернулся, вспомнив. — Положить в них горячие угли или вас не затруднит поджечь на месте?

— Не затруднит.

С моим-то огнем. К слову, управлять магией становилось легче с каждым днем, если не с каждым часом. Должно быть, помогали наработанные нейронные связи тела.

Через несколько минут Нелидов вернулся, неся на локте здоровенную корзину. Варенька крутила в руках нечто, здорово напоминающее булаву из иллюстраций к сказкам.

— Теперь я знаю, что такое безмен, — заявила она.

Я озадаченно оглядела длинную медную ручку, испещренную метками, увесистый шар на одном конце и крючок на другом. Я-то рассчитывала на пружинные весы.

— Сергей Семенович, вы умеете этим пользоваться?

Нелидов кивнул.

— Подвешиваете на крюк груз и передвигаете петлю, — он указал на полоску кожи, которую я про себя сочла ручкой, — пока не уравновесятся. Не беспокойтесь, Глафира Андреевна, дело несложное.

— Поверю вам на слово.

На полдороге нас встретил Кузька, которого сопровождал Полкан.

— Барышня, Митька велел вам передать, что с воздуховодом они закончили и спрашивают, какие дальше указания будут.

— Иди скажи, чтобы решетки из продухов убрали, — велела я.

Кузька снова умчался. Полкан с радостным лаем понесся за ним, и было видно, что псу вся эта беготня доставляет несказанное удовольствие.

Когда я пришла, трубы, или их подобие, действительно были готовы. Если бы я захотела устроить водопровод, изделие это никуда бы не годилось. Две половинки выдолбленного бревнышка, обмотанные берестой, чтобы держала вместе. Но каждая половинка по отдельности стала бы вполне нормальным водостоком, а уж в качестве воздуховода они тем более подойдут.

Под моим руководством парни впихнули трубы в оба продуха. Одну, как и планировалось, спустили внутрь почти до пола, вторую, наоборот, пристроили так, чтобы как можно сильнее возвышалась над крышей омшаника. Разумеется, вертикально они не пролезли, торчали наискось. А после того, как их кое-как укрепили камнями и палками, оставалось только порадоваться, что это сооружение временное.

— Прекраснейший образец дендрофекальной архитектуры, — не удержалась я. — Главное, вовремя разобрать.

Нелидов закашлялся, скрывая смех. Варенька захлопала глазами. Я сделала вид, будто не заметила ее вопрошающего взгляда. Надо было лучше учить древние языки, в конце концов. Поняв, что от меня объяснений не дождется, графиня надула губки и умоляюще посмотрела на Нелидова. Я мысленно хмыкнула: еще бы у кузена спросила.

— Сергей Семенович, покажите мальчикам, какую бочку прикатить, — распорядилась я. — Варенька, поможешь мне расставить жаровни?

Графиня задрала носик, всем видом показывая, что столь низменное занятие не подобает особе ее положения. Обиделась. Я не стала ее уговаривать и, велев Кузьке взять корзину с жаровнями, полезла в погреб. Не успела я добраться до середины лестницы, как сверху послышалось:

— Глаша, подожди, я с тобой!

— Не стоит, тут грязно.

В самом деле, я совсем забыла, что графине в тканевых туфельках совершенно незачем лезть в размокшую глину. Варенька спорить не стала, остановилась на верхней ступеньке, наблюдая за работой и любопытствуя. Я не ожидала, что и в этот раз придется объяснять азы физики. Неужели барышень толком ничему не учат?

Впрочем, наверняка дворяне рассуждают почти так же, как низшие сословия. Вот игра на пианино — или как там называется та дура, что стоит у меня в доме, — может развлечь гостей и продемонстрировать приятный голос. А кого развлекут физические формулы?

Я не стала долго размышлять об этом. В конце концов, не в том я положении, чтобы организовывать движение за просвещение женщин. Известку вон пора отмерять.

С этим управились быстро и слаженно. Нелидов взвешивал известь, я раскладывала ее по емкостям, мальчишки будто муравьи сновали в погреб, расставляя их сперва по периметру, а потом где придется.

— Все, Глафира Андреевна, — сказал Нелидов, взвесив последнюю порцию. — Можно закрывать.

Федька принялся подбивать обручи на бочке. Надо будет загерметизировать воском, чтобы известь не портилась.

Мальчишки стояли кружком, наблюдая за работой Федьки. Стук молотка по обручам звучал размеренно и успокаивающе.

И тут раздался вскрик.

Я обернулась. На земле лежал Кузька, на нем — Полкан, съежившись и прижав уши.

— Что… — начала было я.

И присела от грохота.

Варенька взвизгнула и затихла. Нелидов, покраснев как рак, поднялся. Протянул руку графине, помогая встать. Похоже, он снова попытался закрыть ее от опасности. Скоро рефлекс выработается, честное слово.