Предзимье. Осень+зима (СИ). Страница 62

Вокруг нее остались кучи брошенных одежд и тишина.

Тая опустилась на корточки, прикасаясь к земле. Сейчас ей как никогда нужны были силы.

Это её земля.

Это её поля и леса.

Это все её по праву рождения. Это перешло к ней от матери. И сейчас она заявляет свои права. Тут даже вода её. И воздух. И…

Чума, её повело назад, плюхая на зад — все же не стоит замахиваться на кусок не по зубам. Она прикусила губу, по которой потекла кровь. Она справится! Тая потянула силы на себя — ей нужно много, чтобы напитать умирающих, поддержать раненых, утешить напуганных, дать шанс всем. И даже кусочек силы запихнуть в упирающегося Зимовского — жив, гад! Только Гордея и Кота найти не удавалось. Они же не сделают глупость и не умрут?

Глава тринадцатая, в которой разбирают руины

Она никогда так не делала. У неё никогда не было столько сил, и совершенно нет времени приспособиться к ним, научиться, попробовать на кошках, как говорил Гордей. Сейчас его отчаянно не хватало, его умения быстро справляться с любой ситуацией, его спокойствия, его немного насмешливого, но в тоже время уверенного голоса: «Опять начудила, Осень? Будем разбираться!..»

— Будем разбираться… — прошептала Тая, слыша только неумолчный стук чужих сердец. Надо до всех дотянуться, надо дать шанс дождаться помощи каждому, надо пропустить через себя силы и не дать полям и окрестным лесам умереть. Мертвую землю ей не простят. Сейчас она понимала, что пустырь, случайно сожравший полицейских, все же её рук дело — она пробудила землю, а удержать под контролем ей даже в голову тогда не пришло, потому что она никогда не знала истинных пределов своих сил. Сейчас её могли остановить только бетон и металл. Разрушить их Тая не могла. Прорваться через них травы не в силах. Помочь тем, кто на перроне и в маглеве, нет никакой возможности — на перроне перед путями для маглева даже клумб не было! С этим придется работать магмодам. Как хорошо, что тут целый поселок под боком!

Тая мысленно уже проводила сортировку, раздавая каждому сердцу зеленую, желтую и красную карточки. Как же она ненавидела это там, на фронте. Эти ряды, вдоль которых идешь и знаешь, что кладешь на грудь человеку не карточку очередности помощи, а его жизнь или смерть. Самые страшные карточки — черные. Для агонирующих. Тая знала, что ничего невозможного нет. Однажды на сортировке доктор ошибся. Парень с черной карточкой боролся до конца и дождался, когда закончатся операции и придет его очередь. Войну он закончил генералом. И сейчас Тая ни одному сердцу не даст черную карточку — она костьми ляжет, вытянет силы из себя, но не позволит никому уйти. Война закончилась. Сейчас не время умирать.

Мир был тих и неподвижен. Только стук сердец и несущиеся через Таю силы. Гордей и Кот явно в маглеве — именно поэтому Тая не могла их найти. Только поэтому.

Зимовский ощущался невнятно, где-то на перроне. Причем не земля ей об этом сообщала. Все же связь по общей нити жизни не бред, она существует. Вот только этого не хватало! Впрочем, только бы выжил. У него же проблемы с оборотом…

Может, попытаться корнями сосен взломать перрон и прорваться на помощь? Там же основная масса раненых. Да, вокзал был под завязку забит любопытствующими, кого не пустили на перрон. Да, в ближайших домах даже билеты продавали на балконы и места у окна, чтобы только глазком посмотреть на кортеж императрицы, но все же эти ротозеи — капля в море тех, кто провожал на перроне. Тая потянулась к лесу, росшему вдоль железной дороги. Он был безнадежно мертв.

Чума! И что делать?!

Главное, не паниковать. И держаться. Сердца не собьются с ритма, пока Тая за ними следит.

Сосредоточься, Тая! Тебе еще как-то надо встать и, не теряя контроля над силами, найти того, кто командует этим бардаком. Должен же кто-то взять на себя ответственность. Её помощь бессмысленна, пока никто не знает, где и кого вытаскивать из-под обломков. Надо было думать, прежде чем делать — брать под контроль земли, хотя бы сообщая кому-нибудь, что она делает.

— Так… Тихо… Осторожно… Не разрывая конта…

Её сосредоточение чуть не разбил чужой, привыкший командовать голос:

— Барышня! Живо встали! Здесь не место любопытствующим — за заградительную линию!

Мир разом ожил, врываясь в Таю: визжали где-то пилы, трещали арматурные кусачки, шумели краны и грохотали раз за разом магимпульсы над маглевом и развалинами. Эпицентр магоэнергетического шторма был на перроне. Стоны. Крики. Команды. Деловитый шум запаковки в защитные доспехи жандармов, готовящихся зайти в зону шторма. Слышно было, как с громкими хлопками срабатывали глушилки, гася магоэнергию. Откуда столько магии?! Такие маги, как этот бомбист, состоят на императорской службе и их по пальцам на руке можно пересчитать. Кот из них, Гордей до такого не дотягивает на порядок. Правда, чаще всего аристократические рода, которые могут себе позволить играть в прятки с императором, скрывают таких магов, заставляя первым делом служить роду. Отчизна отчизной, честь, душа и слава императору, но своя рубашка всегда ближе к телу.

Мир оглушил Таю, и она чуть не потеряла контроль над потоками силы. Нос был забит пылью и густым, раздражающим запахом умирающих.

Жандарм в синем, отвратительно чистеньком мундире, продолжил орать на Таю:

— Встать, я сказал! Здесь не синематограф, чтобы любопытствовать.

Он наклонился к Тае, пытаясь схватить её за локоть и заставить встать. Она в последний момент успела увернуться, не разрывая контакта с землей.

Тут нет защиты красным крестом на форме. Жандарм явно не маг — он не видел разрывающие Таины каналы потоки магии. Для него Тая всего лишь очередная ротозейка, которую надо выпихнуть прочь, чтобы не мешалась под ногами.

Она заставила себя выдавить:

— Я маг жизни. — Это была откровенная ложь, но скажи она правду, что она луговушка и высшая нечисть, её слушать даже не стали бы: уложили бы мордой в землю, скрутили и оттащили прочь. — Отвлечете — получите персональное кладбище душ так в сотню.

Жандарм задумался и выпрямился, оставляя Таин локоть в покое:

— Документы!

Откуда-то сбоку подбежал в человеческом виде магмод из поселка:

— Отвалил от девчонки! Лучше тащи сюда кого-нибудь с планом или картой, чтобы она могла отмечать, кто где лежит и очередность помощи! Понял? — для ускорения просыпания понятливости, он рыкнул. Кто-то из кошачьих, видимо. Больших кошачьих.

Тая скосила на него взгляд: в человеческом виде он не впечатлял — худой, невысокий, обычный, зато он мастерски манипулировал потоками магоэнергии — гасил многочисленные вспышки, до сих пор возникавшие над маглевом и перроном, который отсюда почти не было видно — все закрывали развалины вокзала и багажного склада.

Тая закрыла глаза — разберутся дальше без неё. Ей надо следить за сердцами — сразу несколько захандрили, и траве пришлось по новой накладывать жгуты, останавливая кровотечения. И другому сердцу надо переделать давящую повязку, чтобы не кровило, и особо рьяного мальчишку надо зафиксировать — он со сломанным бедром куда-то рванул, нарушая иммобилизацию — изойдет же кровью!

Кто-то зашел со спины, заранее предупреждая:

— Тихо! Я сейчас тебя приподниму — нечего на холодной земле сидеть, чай не лето.

— Мне нельзя терять контакт с землей, — честно предупредила Тая, не открывая глаз. Она поняла, что переоценила себя — ей не встать без потери контроля. Привыкла, что Гордей рядом и прикрывает спину. Думать надо заранее и трезво оценивать свои способности. Магоэнергетические каналы просто разрывало от количества проносящейся через них силы. Отец говорил, что именно из-за этого и нужны были магмодификации — для быстрой регенерации неготовых к нагрузке каналов. Разумовский, вроде, разработал свою программу по расширению каналов — без превращения в оборотня и повышения регенерации, но это требовало подготовки годами, когда как программа магмодов давала результат почти мгновенно. Тая не магмод — пережжет каналы, и все. Чума, плевать!