Предзимье. Осень+зима (СИ). Страница 21

— Что? — Тая чуть походник из рук не выронила от неожиданности.

Зимовский бархатисто заметил — вот знает её больные точки:

— Так вы все-таки будете любезны?

Тая помчалась к автобусной остановке, ища глазами расписание. То подсказывало, что автобус вот-вот будет, только вокруг царили пыль, тишина и запустение. Это же конечная, если автобус должен отправляться, то он уже был бы тут. Бардак полный! Или автобусы из-за подавления паутинки не ходят? Кто его знает, как тут работает оплата за проезд. Если она завязана на паутинку, то… Возможно, придется топать гудящими ножками.

— Что случилось?

— Банальность, как бывает со всеми магмодами. Серов пошел по стопам Федорова — это тот погибший от переохлаждения парень с поля, если вы случайно забыли. Ваш Серов напился в «Бездонном бочонке». Его задержали мои люди, когда он рванул на подвиг доползти домой на бровях. Мне показалось, что судьба господина Серова вас волнует, и…

— Я сейчас приеду за ОТК! Не смейте его бить или…

Она заметалась взглядом — где этот чертов автобус?!

— Таисия Саввовна, не стоит переносить свою ненависть к полиции на моих людей. Они могут ошибаться, но не стоит их всех огульно обвинять. Скоро буду.

Зимовский первым прервал звонок.

Чума и… Что там есть противного? Самого противного? И лепра! Точно, чума и лепра, почему ОТК не сидится ровно на своей заднице в патологии магмодификаций? Почему его постоянно тянет на подвиги? Тоже Тая его, как Зимовского, провоцирует?

От безысходности Тая полезла в «Словицу», чтобы заказать такси, но «снежинка» сигнала глухо светилась еле живой точкой. Надеяться на паутинку бесполезно. Её все еще глушат. Интересно, это кто уже успел прибыть в городок? Императрица приезжает через два дня. Кто-то из Великих князей или княжон прибыл, раз паутинку так глушат? Так и черт с ними, но даже Тае уже не хватало паутинки. Она быстрым шагом направилась в город. За час с учетом усталости доберется — тут все время вниз с холма. Удобно.

Сиреневые сумерки плавно надвигались на черную громаду институтов. Они тут шли сплошной стеной — задумка архитектора: самый длинный научный кластер в стране. По дороге к городу мимо Таи неслись автомобили — служебное время вышло, все спешили домой. Она даже пару раз поднимала руку — вдруг кто-нибудь остановится и подбросит до центра, но грязная, пропыленная, в тяжелых ботинках с налипшей на подошвы землей Тая привлекала только Зимовского.

Он на своем внедорожнике, несшемся вверх по холму, резко развернулся на дороге под гулкие возмущения клаксонов, обогнал Таю и замер у тротуара. Она посмотрела на ближайшую проходную института с номером вместо названия. Через магоэнергетическую защиту поблескивал объектив камеры. Логично, что у Зимовского есть к ним доступ, но зачем он так плотно следит за Таей?

— Добрый вечер! — поприветствовал её Зимовский снова, выйдя из салона и остановившись у пассажирской дверцы. — Подвезти?

Словно не за ней он сюда несся. Что. Ему. Надо. От неё.

— Вы ведете себя недопустимо, Илья Андреевич. Преследуете меня, словно сталкер.

Тот расплылся в довольной улыбке:

— На данный момент именно вы ведете себя, как сталкер — ходите и обследуете зону за зоной. — Он еще и руками дурашливо развел: — я не виноват, что это многозначное слово. Я не слежу за вами — мне докладывают о вас. Например, с час назад жандармы волновались: задерживать вас или нет, когда вы кружили вокруг бывшего военного объекта. Война, быть может, и закончилась, но места, куда не следует соваться, никуда не делись. И именно в них вы лезете с упрямством… Э…

— Осла?

— Ослицы. — Зимовский открыл дверцу автомобиля перед Таей. — Надеюсь, вам не нужна гроза, как вчера, чтобы принять мою помощь?

— Илья!.. Андреевич… — она все же смогла погасить возмущение в голосе.

Он расплылся в улыбке, протягивая Тае руку, чтобы помочь сесть в машину.

— Грибочек, ты не устала скакать с «ты» на «вы» и обратно? Нам обоим станет легче, если мы перейдем на «ты».

Тая молча опустилась на переднее сиденье. Да, общение на равных решило бы трудности с Зимовским, но сокращать дистанцию не хотелось, даже ради Даши. Общество жестоко к таким вот дружеским отношениям между представителями разных сословий. Проедутся и по Зимовскому, но прежде всего по Тае, до которой снизошли. Радио в машине что-то лопотало на полицейской волне. Тая подспудно ждала колыбельную.

— Грибочек?

— Не дождетесь. Лучше скажите, что вам от меня нужно — заметно полегчает обоим.

Зимовский с неприятно-громким хлопком закрыл дверцу. Он взлохматил свои волосы и пробурчал:

— Если бы я сам знал — зачем вы мне. Мне бы самому чрезвычайно полегчало.

Он сел за руль, бросил быстрый взгляд на Таю, проверяя ремень безопасности — педант во всем, не готовый сделать и шага прочь от инструкций. Если заключение судебных хирургов гласило, что имеет место несчастный случай, то это он и есть.

— Колыбельную больше не слышали?

— Нет.

За окном машины проносился лес. Его не было видно в темноте быстро вступающего в свои права вечера, но он там был. Тая чувствовала его. Лес. Черный. Настороженный. Сплошной полосой окруживший город и Таю, намекая, что в этот раз ей не вырваться так легко. Хотя она же решила идти за шкатулкой, как только ляжет снег. Или все же не надо?

— Сны не снились?

— Нет.

— Мрак! Напоминаю — я не гад и не мразь. Можно не цедить слова сквозь зубы. Можно просто помолчать.

Тая кивнула. Объяснять, что так на неё действует лес, она не будет. Зимовский не тот, кого подобное интересует.

Машина сбавила скорость — начался город сразу выраставшими у поля высокими домами. Змеегорск был сплошным клубком огней. Желтый свет фонарей, разноцветье гирлянд над дорогой, яркие щиты рекламы, светящиеся украшения на дверях лавок, красочное убранство витрин. Тут даже фонтан, несмотря на осень, ожил неоновой подсветкой, взметая вверх тугие струи воды. Город прихорашивался в ожидании высоких особ. И этот город был чужой. Это все еще Змеегорск, но его Тая не знала. Люди, новые улицы, непривычные толпы.

— Как вам новый Змеегорск? — поинтересовался Зимовский, словно лично тут возводил каждый камешек.

— Я не узнаю этот город.

Он мягко ответил:

— Вы тут никогда и не были. Но это все еще Змеегорск, он выстроен в том же стиле, если не считать высотки.

Тая тихо сказала:

— И все же он чужой. По нему я не буду скучать.

— А вы скучали?

Зимовский удивился — не наигранно, по-настоящему. Тая пожала плечами:

— Возможно. Не уверена. Он мне снился, и иногда это были кошмары.

— Он такой. Я его люблю и ненавижу одновременно, совсем как вы.

Тая повернулась к Зимовскому, рассматривая его почти классический профиль. В темноте салона, на фоне ярких улиц, его лицо казалось неживым, словно вырезанная из камня драгоценная камея. Черное на белом фоне.

— Почему тогда не уехали?

— Не пускает.

Тая не стала уточнять, кто именно: император, губернатор, род, земля…

— А я сумела сбежать, — зачем-то призналась она.

— Вам сказочно повезло. Я не смог.

Прерывая внезапную откровенность, он остановился перед крыльцом полицейского участка. Тая не стала ждать, когда ей любезно откроют дверь — вышла сама, направляясь к патрульной машине, где на заднем сиденье вдохновенно что-то завывал ОТК. Совсем напился, раз до такого дошел… Это же надо! Хуже Метелицы — того Тае тоже приходилось забирать от жандармов и не раз.

Магмода караулил, подпирая дверцу, Владимир. Носом он уткнулся в свой электронный блокнот, что-то читая в нем.

Зимовский распорядился, зычно крикнув:

— Владимир, отпускай Серова!

Вой, летевший в небеса, моментально заткнулся — ОТК удивленно повернулся к окну, узнавая Таю. Владимир ожил, спешно убирая блокнот во внутренний карман мундира, открыл дверь и скомандовал:

— Вылезай! Тебя забирают.

Магмод коротко, довольно зло рыкнул. Два раза. Тая прям почувствовала, что он выругался. «Твою мать!» Или что-то подобное.