"Фантастика 2025-171". Компиляция. Книги 1-18 (СИ). Страница 21

– Ты приходи, девочка, когда захочешь. Поболтаем. Я тебя подучу, – подмигивает мне ведьма, когда наступает время попрощаться. – Из тебя может получиться хорошая ведьма, таких сейчас днем с огнем не сыщешь. Силенки есть! Опыта не хватает, но это дело наживное.

Обратную дорогу мы с Лизой идем молча. Смешанные чувства: с одной стороны, я давно мечтала обучаться под руководством мудрой наставницы, с другой – старушка явно что-то недоговаривает. Она заставила Лизу замолчать не только потому, что та работала без запроса. Здесь было что-то еще. И самое странное – я не уверена, что хочу знать, что именно.

– Если тебя заприметила бабушка, значит, ты действительно перспективная, – отмолчавшись, говорит Лиза. – Она не берет в ученицы абы кого. Только, пожалуйста, будь осторожней.

Сумерки опускаются на город. Лизины волосы развевает ветер, они кажутся серебристыми из-за бликов фонарей. Ее красная помада почти стерлась, но я еще никогда не видела подругу настолько красивой.

– Если тварь внутри Эрика начнет считать, что ты угрожаешь ей, она станет непредсказуемой и очень опасной. Знаю, что не должна этого делать, но я видела фрагменты вашего с Эриком будущего. И на картах Таро, и через хрустальный шар…

Я прижимаю палец к ее губам. Впервые в жизни я не хочу видеть то, что недоступно обычным людям. Я верю: какие бы вероятности ни увидела Лиза, мы с Эриком сможем создать свои.

У подъезда меня поджидает Эрик. Я не ожидала его увидеть так поздно, и, вообще, сегодня мы не договаривались о встрече. Подойдя ближе, замечаю, что парень выглядит странно – заслоняет лицо, говорит ломаными отрывистыми фразами. Его трясет, как загнанного волчонка.

– Алика, я не говорил этого, но я должен признаться. Отец недавно пришел пьяный, начал к нам цепляться. Все как обычно: выучены ли у меня уроки, вымыты ли полы. В конце концов он придрался к тому, что посуда не вымыта. Полез на маму, занес руку для удара. Я ринулся между ними. А потом, потом… – Парень бледнеет еще больше и поднимает огромные перепуганные глаза. – Я не помню. Очнулся – он лежит без сознания, мать вызывает скорую, плачет. Папашу забрали в больницу. – Эрик с трудом переводит дыхание. – Мама все твердит, что он просто упал и ударился. Повторяет это, как попугай, и, кажется, сама начинает верить. Папаша тоже поддержал эту версию.

Не могу сдержать облегчения. По крайней мере, на Эрика не заведут уголовное дело. Парень поднимает на меня глаза – они лихорадочно сверкают.

– Я сделал это. Дал отпор. И знаешь, я сейчас практически не чувствую боли.

Твержу: «Все хорошо, защита сработала так, как нужно. Чудовище, которое по недоразумению называется отцом, усвоит урок и больше никогда не поднимет на Эрика руку».

Мы поднимаемся ко мне. Мамы нет дома, сегодня день рождения ее подруги, видимо, засиделись. Обычно робкие поцелуи Эрика становятся более требовательными. В нем появляется смелость довести дело до конца. И в то же время мой любимый предупредителен, нежен и трогательно боится сделать мне больно.

Я часто слышала от девчонок, что в первый раз невозможно испытать наслаждение, только неловкость, смущение и чувство стыда. То ли они врали, то ли у меня все иначе, потому что рядом не первый подвернувшийся мужчина, а любимый человек.

Затем мы долго лежим рядом и смотрим друг другу в глаза. Во взгляде Эрика столько света, что страхи отступают, как кошмар после пробуждения.

Что бы там ни говорила Лиза, мой мальчик просто не способен ни на что темное. Я это точно знаю.

– Я всегда буду рядом и стану защищать тебя, – шепчет Эрик, щекоча мочку моего уха дыханием. Почти не сомневаюсь, он слышал, о чем я только что думала. – Пока мы вместе, никто тебя не обидит, слышишь, никто! Обещаю.

Почему-то (может, не к месту), вспоминается концепция нелинейного времени. Согласно ей, все варианты прошлого, настоящего и будущего существуют параллельно.

И что бы там ни произошло дальше, в параллельной вселенной я буду лежать рядом с Эриком. Наши пальцы переплетены, сердца стучат в унисон, а в ногах урчит маленькое чудо – Рыжик.

Какие бы испытания ни ждали впереди, чтобы этот миг существовал, я готова на всё! И даже немного больше!

Этот момент настал. Я так привыкла халтурить на занятиях, что больше месяца не открывала учебники. А вчера расслабилась и решила поспать лишние пятнадцать минут, вместо того чтобы накладывать морок перед выходом из дома. И вот прекрасные глаза классной руководительницы, Вероники Геннадьевны, останавливаются на мне.

Делаю умоляющую мордашку – пожалуйста, только не в этот раз. Кажется, мои человеческие «чары», в отличие от магических, не работают.

Учительница бросает взгляд на журнал, удивляется отсутствию оценок у когда-то активной ученицы и вызывает меня к доске.

– Алика, расскажи нам, пожалуйста, о причинах холодной войны.

Конечно же, в голове нет ни слова из параграфа. Только путаные рассказы мамы о гонке вооружений и создании образа врага, чтобы «свой» казался абсолютно правым, а «чужой» – воплощением зла.

– Все это верно, – хмурится преподавательница, – но я просила рассказать о причинах.

– Причины любой войны – непонимание, – растерянно бормочу я. – Если бы люди научились слышать друг друга, войн бы не было. Когда кто-то уверен, что полностью прав, он теряет способность слышать другого. И случается конфликт.

Вероника Геннадьевна не сводит с меня задумчивых глаз. Становится совсем стыдно. Вероника Геннадьевна всегда относилась к ученикам с добротой, подтягивала отстающих, а меня с недавних пор и вовсе обожала.

Подвести ее особенно неприятно.

– Простите, я не учила. Вот дневник, ставьте два. – Но учительнице, кажется, совершенно этого не хочется.

Преподавательница округлилась, движения стали плавнее и ленивее. Краем уха я слышала, как в учительской она договаривалась с завучем по поводу декрета.

Учительница искренне считает, что я ей помогла. Хотя на самом деле я всего лишь визуализировала боль Вероники Геннадьевны в образ мерцающего кита и выпустила его на волю, освободив рядом с ней место для чего-то хорошего.

То, что у преподавательницы получилось осуществить мечту как раз после моих мистификаций – лишь удачное совпадение.

По-хорошему, нужно бы во всем признаться, но не хватает смелости и решительности.

Вероника Геннадьевна упорно пытается помочь – задает наводящие вопросы, всячески подсказывает и намекает на правильные ответы, но все ее старания, помноженные на ноль знаний, в произведении дают ноль.

– Алика в последнее время отстала, – слышится с последнего ряда. – Можно я ее подтяну?

Я оборачиваюсь, не совсем веря в реальность происходящего, слишком часто слышала этот чистый тихий голос в пугающих снах. Меня не обманет ни маленький рост, ни кукольное личико – я знаю, какая изворотливость и жестокость прячется за миниатюрной внешностью. Она доводила до слез каждого, кто проявлял слабину, издевалась над и без того зашуганными изгоями, а пару месяцев назад с подружайками подкараулила меня после школы, чтобы устроить темную. Кажется, я вновь слышу их смех. Чувствую, как на глаза опускается черная шапка. И замираю в ожидании первого удара.

Голос принадлежит моему главному школьному кошмару – Кате.

Казалось, когда я объявила себя колдуньей, избавилась от всех страхов. За это время успела столкнуться с гораздо более пугающими вещами. Узнала о существовании темных сущностей, которые изводят людей, о том, как с помощью магии заставить дыхание любого человека остановиться.

Но сердце против воли начинает бешено колотиться, руки потеют. Становится ужасно неуютно, как в теплом шерстяном свитере летом.

«Пожалуйста, просто поставьте мне два!» – мысленно молю я учительницу. Вероника Геннадьевна вздрагивает, будто сигнал все-таки дошел до нее. Но преподавательница толкует мое «послание» по-своему.

– Отлично, так и сделаем. – Учительница переводит дух. – Дадим Алике шанс: пусть ответит на следующем уроке этот параграф. И два предыдущих, – строго добавляет она, чтобы одноклассники не сочли, что со мной обошлись слишком мягко.