Девушки судьбы и ярости. Страница 20

– Я верю Меррину, – заявил он. – И я хочу спасти дочь.

Майна воспряла духом. Наконец-то настал момент, которого она ждала с тех пор, как вернулась в форт – то, о чём Майна так яростно спорила на этих собраниях и каждый день просила отца. Если можно спасти Леев, они должны воспользоваться этим шансом любой ценой.

Она того стоит. Она стоит чего угодно.

Всего.

– Но я знаю, что Леи вряд ли меня поддержит, – сглотнул Чжинн.

Несколько членов совета захлопали в ладоши, выражая согласие и облегчение. Нитта в ужасе повернулась к Майне.

– Рискуя жизнью, она начала эту войну, – слышала Майна голос отца Леи словно издалека. – Ей бы хотелось, чтобы мы победили в ней. Даже если бы она была здесь, с нами, она была бы в опасности. Народ Бумаги нигде не будет чувствовать себя в безопасности, пока Короля не свергнут с трона. Именно за это она и боролась… – он запнулся. – …борется. И ей бы хотелось, чтобы мы это учитывали.

"Нет! – хотелось закричать Майне, вскочить с места, схватить Чжинна за воротник и встряхнуть его. – Леи сейчас в лапах Короля! Неужели ты не понимаешь, что это значит? Если ты любишь её, то как можешь снова оставлять с ним?"

– Хорошо, – согласился Кетаи, перекрывая ропот членов совета. – Пока нам придётся полагаться на силу Леи и на то, что это за сила. Отказываясь от её спасения, я предлагаю вместо этого использовать Меррина для освобождения заключённых сторонников из Белого Крыла. В предстоящих битвах нам очень нужны птицедемоны. Мы с Майной и Меррином уточним детали. Спасибо всем вам. Поскольку эти обсуждения были какими угодно, только не лёгкими, я ценю ваше терпение.

Когда скрип отодвигаемых стульев и шелест бумаг и мантий наполнил комнату, Чжинн поймал взгляд Майны. В его глазах читалось сожаление, даже больше – просьба о прощении.

Майна резко отвернулась. Потому что то, что она увидела в выражении его лица, было слишком знакомым. Это было отражением её собственной отчаянной мольбы о прощении Леи после всего, что она натворила за те месяцы, что путешествовала по Ихаре: убила дочь леди Дуни Эолу во дворце Белого Крыла; стала соучастницей гибели семьи Аоки; использовала жизнь Хиро, чтобы спасти их на острове Чо; не исцелила Бо, когда ещё было возможно. И если именно так Майна относилась к отцу Леи из-за одного болезненного решения, то как Леи могла когда-либо простить Майну за сотни ужасных поступков, которые она совершила?

Рискуя жизнью, она начала эту войну. Ей бы хотелось, чтобы мы победили в ней.

Хотя Чжинн не воин, он, казалось, понимал, что на войне необходимы жертвы – даже когда это что-то личное, даже когда тебе совсем не хочется жертв.

Даже когда твоё сердце будто разрывается на части.

11. Леи

– Не делай поспешных выводов. Вы ещё успеете подружиться.

– Она ненавидит меня, Ченна.

– Ты не права, Леи.

– Но она так смотрит на меня...

– Она просто злится.

– Это из-за меня. И из-за него.

– Это из-за всего того, что происходит. Всё слишком сложно. После Лунного Бала многое изменилось.

С виноватым вздохом я украдкой бросаю взгляд поверх плеч Ченны на другой конец комнаты, где Аоки свернулась калачиком на своём спальном коврике, рассеянно глядя на пальцы ног. Прошло две недели с тех пор, как ко мне подселили девушек, а Аоки продолжает избегать меня. Она была похожа на горничных-демониц, которые прислуживали мне раньше – одевали меня, мыли и накладывали косметику, даже не глядя на меня до последнего момента. Когда мадам Химура выводит меня из комнаты, она наконец смотрит на меня, не в силах скрыть боли из-за того, что я буду сидеть рядом с Королём вместо неё.

– Да, – бормочу я. – Ведь я пыталась убить демона, которого она любит.

– Это отнюдь не способствует дружбе, – язвительно замечает Ченна, и мы переглядываемся – отчасти весело, но в основном с грустью и пониманием.

Словно почувствовав, что мы говорим о ней, Аоки смотрит в нашу сторону. По-прежнему стараясь не встречаться со мной взглядом, она быстро гасит фонарь, висящий у своей головы, и поворачивается лицом к стене. По другую сторону от неё, обнявшись, уже спят близняшки.

Оказалось, Чжэнь разговаривает во сне – кажется, с братом и родителями. Она часто смеётся вместе с ними, а однажды заплакала. Семья близняшек живёт в столице провинции Хан, Мараци. Когда мы были Бумажными Девушками, её родители почти каждый месяц навещали нас. Из-за статуса их семьи, мадам Химура отпускала Чжэнь и Чжинь к ним на вторую половину дня. Каждый раз, когда они возвращались с охапками историй и подарков и румяные от любви, мне было так жаль Блю, чьи родители живут здесь, во дворце, но ни разу не навещали её.

Как обычно, Блю лежит в противоположном конце комнаты от других девушек. Ченна подробно рассказала о том, что, по словам госпожи Ацзами, во время битвы на Лунном Балу Блю сильно ранили в ногу, когда она оказалась между сражающимися воинами. Рана так и не зажила, и хотя девушка изо всех сил старается это скрыть, сейчас она прихрамывает. Мне хочется сказать Блю, чтобы она не тратила энергию, скрывая рану – никто не станет и не должен винить её за это. Но, как и Аоки, Блю не самая большая моя поклонница.

По крайней мере, в этом нет ничего нового.

– Аоки ещё перестанет на тебя сердиться, Леи, – успокаивает меня Ченна. Мы вдвоём сидим рядом на моей кровати и беседуем шёпотом. – Она по-прежнему в шоке. Мы все в шоке оттого, что ты здесь и жива.

– Неужели все? – улыбаюсь я.

– Ну, почти, – линия её рта плотно сжата.

– Мне так жаль, Ченна. Мне совсем не хотелось... чтобы всё так вышло...

– Я не виню тебя, Леи. И Майну тоже. Что вышло, то вышло. Мы сами едва выжили. Некоторые до сих пор не оправились, – она внимательно разглядывает меня своими тёмно-карими глазами. – Из всего, что ты нам рассказала, звучит так, будто вам с Майной тоже пришлось несладко – все эти путешествия и сражения... А Майна по-прежнему там, на переднем крае войны.

Майна. Каждый раз, когда слышу её имя, меня будто поражает ударом грома.

Ченна прижимается ко мне плечом:

– Она боец, Леи, и хороший человек. Боги не дадут ей пропасть, – потягиваясь, Ченна соскальзывает с моей кровати и ободряюще улыбается мне, а потом присоединяется к Аоки, Чжэнь и Чжинь.

Хочется попросить её остаться, полежать рядом в моей пустой постели, в призрачном пространстве, где должно быть тело другой девушки. Вместо этого я смотрю, как Ченна опускается на свой матрасик для сна. Она молится, а потом устраивается рядом с близняшками. Мне до сих пор удивительно, что мы снова все вместе. Я знаю, это эгоистично с моей стороны, но я рада, что нахожусь с ними, даже если между нами выросла какая-то преграда – пропасть, разверзшаяся между мной и этими пятью девушками… боюсь, ни усилия, ни время не помогут мне навести мосты.

Возможно, если я смогу освободить нас, то жизнь вне дворца поможет нам помириться. Именно этого я теперь хочу, к этому стремлюсь: найти союзников, снять эти оковы с нас и Аоки, увезти отсюда других девушек – и убить Короля. Я по-прежнему понятия не имею, как всего этого достичь, или хотя бы чего-то одного из этого, но я попробую. Я должна.

Потому что если я этого не сделаю, шансы на осуществление моего второго, ещё более невыполнимого плана будут равны нулю. И хотя до этого всего один шаг, он слишком огромен, чтобы уместиться в моём сердце.

Вновь увидеть Майну.

Я гашу лампу рядом с кроватью и забираюсь под одеяло.

Как обычно, сон приходит с трудом.

А вот кошмары – легко.

Я падаю в пропасть, тону в крови и криках, а в это время надо мной нависает тень чудовищного демона – кто-то будит меня. Не сразу отойдя ото сна, я ничего не понимаю – потому что появляется кто-то из моего кошмара.

Чудовищный демон стоит в этой комнате, склоняясь надо мной.

Король прижимает палец к моим губам.

– Тс-с-с, – шепчет он. Его улыбка кажется неровной белизной в темноте. – Не буди остальных.