Хрупкое убежище (ЛП). Страница 7

Он тогда старался. Хотел быть рядом. Хотел быть кем-то большим. Приходил в больницу. Пришел на мемориал, который устроили Фэллон, Нора и Лолли — чтобы у меня была возможность попрощаться. Но я так и не пустила его ближе. В конце концов он перестал пытаться. Сейчас он просто останавливался поздороваться, когда видел меня, и всегда дарил ту самую теплую, легкую улыбку.

Глубоко вдохнув, я двинулась к дому. Мне казалось, я до сих пор чувствую запах дыма в воздухе. Едва уловимый намек. Не то, по чему когда-либо станешь скучать.

Я протянула руку к ручке одной из французских дверей на заднем дворе и на мгновение просто оставила ладонь лежать на ней. Компания, которую наняла моя тетя, сделала все, что могла: заколотили окна, укрыли крышу плотным брезентом. Но как только она поняла, что все расходы идут из ее собственного кармана, помощь прекратилась. Порой местным шерифам приходилось выгонять тех, кто пытался использовать дом как ночлежку, но в основном он пустовал все эти годы.

С одним выдохом я нажала на ручку. Движение вышло дерганым — механизм за столько лет отвык от использования. Но дверь была не заперта. Я заранее передала Шепу ключи, чтобы ему не пришлось ждать меня.

Медленно распахнув дверь, я шагнула внутрь. Теперь запах дыма уже невозможно было игнорировать. Как он мог остаться после стольких лет — не знаю. Возможно, он въелся в самые стены.

Шеп клялся, что у него есть парень, настоящий волшебник по части устранения последствий пожаров. Обещал, что они восстановят дом и помогут мне снова вернуться сюда. Но стоило ступить чуть глубже, и я засомневалась, как это вообще возможно.

Сажа покрывала стены справа, образуя темные завихрения на обоях, которые когда-то так радовали маму. Эти узоры завораживали, тянули меня дальше — туда, где были самые страшные разрушения.

Я медленно брела по коридору, изучая каждый сантиметр повреждений и удивляясь тем мелочам, которые будто чудом избежали судьбы остальных — так же, как и я. Маленькие чудеса, не поддающиеся объяснению.

Дойдя до прихожей, я повернула налево и будто получила удар под ребра. Библиотека. Любимое место папы, где он отсиживался с детективами по выходным. Было видно, где пожарные остановили огонь. Эта комната напоминала мне мое сердце — наполовину разрушенное, наполовину еще бьющееся.

Глаза защипало, горло перехватило от слез, которые я пыталась сдержать, разглядывая обгоревшие остатки. Все эти детективы, что папа перечитывал до дыр, теперь превратились в пепел. Я прикусила щеку. Я верну ему библиотеку. Я верю, что он как-то увидит, как я снова расставляю на полках Джона Гришэма, Стига Ларссона, Трумана Капоте и Патрицию Хайсмит. И книги, которые мы читали вместе, — все, что смогу спасти.

Повернувшись, я посмотрела вверх на лестницу. Площадка наверху наполовину выгорела, но сами ступени, хоть и покрытые копотью, выглядели достаточно крепкими. Я осторожно встала на первую — держит.

Я поднялась еще на несколько ступеней — хотелось увидеть больше. Порыв ветра ворвался сквозь выбитые стены и окна, завывая призрачным голосом. Я знала, откуда этот звук, но холодок все равно пробежал по спине.

Но я не остановилась. Еще две ступеньки — только заглянуть в комнату, что хранила все мои детские мечты. Может быть, я хотела снова увидеть ту девочку. Ту, что верила: один единственный поцелуй изменит ее жизнь. И, наверное, в каком-то смысле он ее изменил.

— Какого черта ты здесь делаешь? — раздался низкий рычащий голос.

Все десять минут вокруг были только я и завывания ветра. Только я и призраки. Такая тишина, что я не была готова к ничему другому. Я резко обернулась, зацепившись ногой за сломанную ступеньку как раз в тот момент, когда в поле зрения ворвалась темно-русая мужская голова.

Я успела увидеть панику, мелькнувшую в его серо-голубых глазах, как его загорелая кожа побледнела, а мои руки закрутились в воздухе, пытаясь удержать равновесие. И я начала падать.

4

Энсон

Я заметил женщину еще тогда, когда она бродила вокруг дома, заглядывала в окна французских дверей на заднем дворе, а потом, наконец, набралась храбрости войти внутрь. Я попытался дозвониться до Шепа, но он, как назло, не взял трубку. И мне совсем не хотелось вызывать копов из-за какой-то любопытной дурочки. Я был уверен — она просто из любопытства сюда сунулась.

Но шляться по строительной площадке — верный способ вляпаться в неприятности. Или того хуже. И как раз сейчас это и происходило. Ее глаза расширились, когда я рявкнул, у нее удивительные орехово-зеленые радужки. От шока в них вспыхнули золотистые искорки, словно в них проснулась жизнь. Но тут она зацепилась ногой за поломанную ступеньку.

Удивление сменилось страхом, когда она замахала руками в попытке удержаться. Я выругался сквозь зубы, пытаясь угадать, куда она полетит. До земли было не так уж далеко — ступеней десять. Но если упадет неудачно — последствия могут быть серьезными.

Ее каштановые волосы разметались вокруг лица, пока она безуспешно пыталась восстановить равновесие. Она рухнула на перила, уже ослабленные огнем и копотью, и проломила их насквозь.

Я сработал на инстинктах, бросившись вперед, чтобы поймать ее. Она с глухим стоном врезалась в меня. Хоть она и была миниатюрной, удар выбил весь воздух из легких.

Или, может быть, это был огонь в ее глазах — глаза, которые теперь метали в меня молнии.

Она резко оттолкнулась от моей груди, вырвалась из рук:

— Ты что, с ума сошел?! Что ты делаешь?!

Ее возмущение заставило меня чуть приподнять брови — привычная маска на мгновение дала слабину:

— Что я делаю? Это ты тут ползаешь по строительной площадке. Это частная собственность. Я мог вызвать полицию. А могла бы и шею сломать.

Она выдохнула так, что несколько прядей плясали у лица:

— Я знаю, что это частная собственность, ты, переросток тупоголовый.

Скулы у меня задергались:

— Тогда какого черта ты здесь?

— Потому что это мое, — выпалила она с надменным взглядом.

Вот дерьмо.

Я окинул ее новым, более внимательным взглядом. Темно-каштановые волосы слегка растрепаны, будто живут своей жизнью и плевать хотели на любые правила. Кожа — бронзово-золотистая, гладкая, будто шелк. Да, миниатюрная, но с такими изгибами, что в голове тут же начали вертеться совершенно непрошеные образы. И ведь я знал, чья она сестра.

Дерьмо — это мягко сказано.

— И что, слов нет? — поддела меня она, прищурившись.

Я перевел взгляд обратно на ее лицо, ловя упрямство в глазах. Хоть я и уважал это, но уступать в этом споре не собирался:

— Все равно не стоило сюда лезть. Это твоя собственность, но шастать по аварийному объекту — это безрассудно и глупо.

У нее отвисла челюсть:

— Ты что, назвал меня глупой? И кто ты вообще такой?

— Я не тебя назвал глупой. А твои действия. Безрассудные. Выбирай любое. — Ни того, ни другого мне в жизни сейчас точно не надо.

Раздалось покашливание, и мы оба обернулись. Шеп стоял в проеме, бейсболка на голове, а на лице — до ужаса довольная ухмылка:

— Вижу, вы уже познакомились.

— Познакомились? — повторила Ро.

Улыбка Шепа стала еще шире:

— Ро, познакомься: мой друг и твой специалист по восстановлению после пожара — Энсон. Энсон, это моя сестра Ро.

Ро резко повернулась ко мне:

— Ты — тот самый Энсон? Лучший друг из колледжа? С которым Шеп голым бегал по кампусу и которого задержала охрана? Тот самый?

Я бросил на Шепа убийственный взгляд. Он обожал рассказывать эту историю:

— Вообще-то, задержать официально охрана кампуса не может.

Она закатила глаза:

— Ладно, задержали. За голый забег.

Я пожал плечами:

— Формулировки важны. — Черт возьми, как я это знал.

Ро повернулась к брату:

— Твой дружок чуть не убил меня.

— Это ты сама чуть себя не убила, — огрызнулся я, бросив раздраженный взгляд на Шепа. — Она лезла по этим проклятым ступенькам, которые в любой момент могли рухнуть. Я пытался ее остановить.