Хрупкое убежище (ЛП). Страница 3

Что-то защекотало мне нос, заполнило дыхательные пути и стало першить в горле. От кашля глаза затрепетали. Я моргнула, вглядываясь в темную комнату. Луна уже не светила так ярко — ее скрыли облака. Но даже при слабом освещении я поняла: что-то не так.

И тут я услышала это. Вой сигнализации. Я нахмурилась, снова закашлявшись. Источник запаха стал ясен моментально и неумолимо.

Дым.

Я резко села, пытаясь выбраться из постели, но ноги запутались в простынях. Верхняя часть тела продолжала движение вперед, ладони с глухим шлепком ударились о ковер возле кровати. Волокна впились в кожу, пока я пыталась выпутаться из клубка постельного белья и подняться.

Новая волна кашля согнула меня пополам. В голове всплыли картинки с урока в пятом классе, когда к нам приходил пожарный. Опустись ниже. Закрой рот и нос, чем сможешь.

Я схватила валявшуюся рядом вещь — ту самую майку, что выбросила Эмилия. Эмилия. Я прижала легкую ткань к лицу и поползла к двери.

Комната Эмилии была дальше по коридору, ближе к родительской спальне. Когда мы только переехали сюда шесть лет назад, она боялась — после манхэттенской квартиры все казалось чужим. Ее мучили кошмары, она плохо спала целый месяц и выбрала комнату рядом с родителями, а не рядом со мной, как планировали изначально.

Добравшись до двери, я замедлилась — в голове вспыхнула еще одна инструкция: проверь дверную ручку. Я осторожно коснулась латунной поверхности. Тепло тут же обожгло ладонь.

По телу пробежала новая волна паники, глаза защипало от слез. Я не знала, что делать. Это был единственный выход из моей комнаты. Телефона у меня не было — родители категорически были против собственной линии, а уж мобильника тем более. И вот я в ловушке.

Я сильно прикусила внутреннюю сторону щеки. Рот наполнился металлическим вкусом крови, но я почти не обратила внимания. Из-под двери все гуще валил дым. Времени оставалось все меньше.

— Мам! Папа! — закричала я. Ответа не последовало.

Может, они уже выбрались. А может, между нами просто завал. Но чтобы узнать, надо открыть дверь.

Я грызла разбитую щеку, боль возвращала меня в реальность. Обмотала руку майкой и осторожно повернула ручку. В ту же секунду из-за двери вырвалось пламя.

Я отпрянула с приглушенным криком, который тут же перешел в новый приступ кашля. Языки пламени плясали, как в каком-то завораживающем и одновременно ужасном танце. Дым клубился в комнату, как чудовище из давних кошмаров.

Страх захлестнул меня, я откатилась глубже в комнату, пока спина не уперлась в стену. Легкие сдавило, стало трудно дышать. Нужно выбраться. Немедленно.

На ощупь я ползла вдоль стены. Резьба дерева сменилась рамами окон. Я ковыляла, пока не нащупала дверную ручку французских дверей, ведущих на балкон.

С третьей попытки дверь поддалась. В лицо хлынул поток свежего воздуха и тут же вызвал новый приступ кашля. Я вылезла на деревянный настил, сдирая колени сквозь тонкую пижаму.

Схватившись за деревянные балясины перил, я ощутила жар огня у себя за спиной. Было так жарко, что казалось, кожа потрескается.

Я лихорадочно осматривалась в поисках выхода, помощи. Пусто. Оставалось надеяться, что кто-то из соседей увидел пламя и вызвал пожарных. Но гарантий не было — середина ночи.

Я глянула вниз, пытаясь оценить высоту. Падение вряд ли убьет меня, но переломы обеспечены. Но это все равно лучше, чем сгореть заживо.

Справа я заметила водосточную трубу. Выглядела она так же старомодно, как и весь дом. Поднявшись на ноги, я перебралась к ней и коснулась рукой. Теплая, но не обжигающая. Возможно, получится по ней спуститься.

Оглушительный взрыв внутри дома чуть не сбросил меня с балкона.

Сейчас. Надо действовать сейчас.

Я перекинула через перила одну ногу, потом другую. Перебралась к трубе и вцепилась в нее изо всех сил. Крепления трубы давали хоть какие-то опоры для ног.

Зажмурившись, я полностью перевесилась на трубу. Металл впивался в босые ступни, боль пронзала, но я ее игнорировала.

Крепко сжав трубу руками, я медленно сползала вниз, пока не нащупала ногами очередное крепление. Изнутри дома доносились треск и вой — словно огонь был живым существом. А может, так оно и было.

Труба становилась все горячее, страх разгорался в животе. Я была ближе к земле, но пока недостаточно, чтобы прыгнуть. Слезы струились по щекам. Я хотела к папе. Он всегда знал, что делать. Мы бы обсудили проблему со всех сторон, и вместе нашли бы решение. Но его здесь не было. И я боялась думать, что это значит.

Огонь вдруг стих. Тишина, от которой стало только страшнее. Едва слышный свист и вспышка пламени.

Боль сомкнулась вокруг меня, как огненное одеяло. Если бы не невыносимая агония, я бы поняла, что падаю. А потом, к счастью, пришла только тьма. Благословенная тьма.

1

Роудс ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ЛЕТ

Мой внедорожник подпрыгивал на гравийной дороге, позвоночник вздрагивал от каждого особо глубокого выбоины. Я мысленно добавила «подровнять подъезд» в свой бесконечный список дел. Что там — одна задача больше, когда их уже не меньше двух сотен?

Я заставила себя разжать пальцы на руле — костяшки побелели от напряжения. Перехватив руль поудобнее, заметила влажные пятна на коже — пот от скользящей тревоги. Эти крошечные разводы влаги где-то внутри разожгли во мне злость.

Я была благодарна этому чувству. Оно куда лучше, чем страх и тревога, крутившиеся вокруг меня последние недели, пока я собирала вещи в домике в городе. Я не провалюсь. Больше нет.

Глубоко вдохнув, я сбавила скорость, чтобы осторожнее проезжать выбоины. Если сосредоточиться только на дороге — может, паника меня не догонит. По крайней мере, в этот раз.

Я превратила дорогу в игру: насколько ровно смогу вести машину по этому раздолбанному маршруту? Надо признать — справлялась я неплохо. Но дорога закончилась, открывая вид на что-то вроде импровизированной парковки.

Я остановилась, но не стала сразу поднимать взгляд. Вместо этого сосредоточилась на благодарности. На чудесной булочке с шоколадной крошкой за завтраком. На том, как рассвет раскрасил горы всеми цветами радуги. На сообщении от Фэллон: «У тебя все получится». На самом факте, что я дышу.

Я переключилась на дыхание. Вдох на счет три, выдох на счет три. Эта простая математика удерживала меня от панической атаки, которая могла затмить сознание.

Вдох. Два. Три.

Я подняла взгляд на пару сантиметров.

Выдох. Два. Три.

Мой взгляд зацепился за огромную клумбу. Раньше здесь бушевал цветочный взрыв — пенстемоны, ирисы, тысячелистник. Сейчас все это было… мертвым.

Как мама. Папа. Эмилия. И я — в каком-то смысле. Та, прежняя я умерла вместе с ними — из-за старой электропроводки в еще более старом доме. Доме, полном жизни и любви, который уже четырнадцать лет стоит наполовину выжженным.

Но теперь, наконец, я готова изменить это. Вернуть его к жизни. И, возможно, вернуть часть себя, погибшую той ночью.

Я открыла дверцу внедорожника и выбралась наружу. Подошвы ботинок заскрипели по гравию. Я заставила себя поднять взгляд выше, выше, выше. Вот он.

Во рту пересохло, горло сжалось. Я попыталась сглотнуть, но все будто застыло. Глаза жгло. Я снова начала считать.

Вдох. Два. Три.

Выдох. Два. Три.

Я уже продержалась дольше, чем в прошлый раз. Тогда паническая атака накрыла меня через тридцать секунд — настолько жестокая, что потребовались дни на восстановление.

Но это было год назад. Многое изменилось. Я стала смелее. Сильнее.

Я уже прошла через ад. Я смогу вернуть себе место, в котором когда-то были самые счастливые воспоминания. Нет. Которые до сих пор есть — мне просто нужно откопать их из-под завалов.

Продолжая считать в фоне, я по-настоящему посмотрела на дом. С одной стороны викторианский особняк выглядел почти нормально — будто ничего и не случилось. А с другой — сплошные руины.

Огонь начался в юго-восточной части — где были комнаты родителей и Эмилии. У них не было шанса. Единственное утешение — дым забрал их задолго до огня.