21 день. Страница 30

Минут через десять она возвращается. Глаза мокрые, щеки красные.

— Для него слишком поздно, — без предисловий говорит она решительно. — Но не для тебя. И я думаю, я могу сделать так, чтобы тебе поверили.

О да, ты можешь.

В ходе следующего часа мы подробно обсуждаем письма и то, что происходило после их получения. Я представляю ей свой список подозреваемых. Становится все более очевидным, что незнакомец должен быть кем-то, кого я раньше не рассматривала. Я чувствую огромное облегчение от того, что наконец-то могу поговорить с кем-то, кто не ставит под сомнение мои слова или мое здравомыслие. В то же время моя тревога выходит на новый уровень, потому что судьба Ника наглядно доказывает, что все может кончиться еще до означенного нулевого дня.

— Итак, наверняка мы его не знаем, — наконец с сожалением констатирует Бекки, и тот факт, что она говорит «мы», а не «ты», делает меня до нелепого счастливой.

— Знаешь, я думала просто подождать, — признаюсь я, и Бекки раздраженно смотрит на меня. Я пожимаю плечами. — А что еще я могу сделать? Реализация этих угроз непредсказуема. Что бы я ни делала, всегда кажется, что он предусмотрел это заранее. Все идет именно так, как он спланировал… во всяком случае, мне так кажется. Может, лучше всего было бы пережить оставшиеся дни и просто полностью исчезнуть со сцены на неделю, как раз перед окончанием обратного отсчета.

— Почему не прямо сейчас? — спрашивает Бекки.

— Потому что я не думаю, что это принесет пользу, — отвечаю я. — Да, эта мысль мне приходила в голову. Но если я останусь в своей привычной среде, у меня больше шансов узнать, кто за всем этим стоит. И я буду чувствовать себя менее беспомощной и одинокой.

— Ты хоть представляешь, что произойдет в нулевой день? — резко спрашивает она.

— Честно? Я думаю, что он разыграет последнюю историю как кульминацию. И если к тому времени я не придумаю какую-нибудь достойную меру, я умру.

Теперь я почти уверена, что незнакомец не планировал смерть Ника. Частью игр его разума является использование обратного отсчета, чтобы максимизировать страх жертвы. После всего, что я испытала до сих пор, заканчивать сыр-бор заранее было бы не в его стиле. С Ником, скорее всего, была случайная передозировка, план злоумышленника был нарушен, но конец получился не менее ужасающий. А в последний день должно произойти финальное драматическое выяснение отношений, расстановка всех точек над «i». Вероятно, начнется все там же, где закончился наш обратный отсчет более пятнадцати лет назад. Вот где наши истории встретятся.

— Мост, — бормочу я, и Бекки беспокойно кивает, как будто полностью понимает, о чем я думаю.

— Ник упоминал его, — объясняет она. — Он даже пытался уговорить меня пойти туда с ним. Я понятия не имею, чего он от этого ожидал.

Вероятно, он хотел осмотреть местность, потому что, как и я, предполагал, что рано или поздно окажется там.

— Сколько времени это займет у нас? Далеко ли до моста? — спрашиваю я. — Не могу вспомнить, я давно не была здесь. Уехала учиться в колледж и больше не возвращалась. Слишком много плохих воспоминаний.

Ник никогда не покидал наш родной город. В отличие от меня, ему, кажется, удалось сохранить некоторые хорошие воспоминания из прошлого. По крайней мере, до тех пор, пока кто-то не решил вернуть худшие из них.

— Я бы хотела там осмотреться, — добавляю я, и Бекки согласно кивает.

— По моим прикидкам, чуть меньше получаса. Это пешеходный мост, который ведет на Ауссидлерёф, не так ли? Не так уж и далеко.

— Да, мы и выбрали его в качестве места действия из-за расположения. Астрид жила в одном из домов, что стоят недалеко от берега.

Бекки поджимает губы, и я вижу, что она пытается сдержаться и не комментировать наши сумасшедшие действия тогда.

— Если бы я могла, я бы все изменила, — мягко говорю я. — Тогда ни Астрид, ни Ник не были бы мертвы и моей жизни не угрожала бы опасность.

— Все в порядке, — обороняясь, говорит Бекки. — Я… стараюсь не осуждать тебя.

— Я давно об этом жалею, — уверяю я.

— Все в порядке, — повторяет Бекки, вставая. — Нам лучше собираться, если уж мы хотим пройти на мост. Часа через два начнет смеркаться.

— Ты мне взаправду поможешь? — Я смотрю на нее с недоверием.

— Я в отпуске, — отвечает Бекки с полуулыбкой. — И потеряла хорошего друга, потому что не воспринимала его всерьез. А так я хоть смогу вернуть долг. Но перед этим давай-ка подкрепимся.

13

Примерно через полчаса и два наскоро съеденных кусочка пирога мы покидаем квартиру Бекки и отправляемся в путь на моем «фиате». К сожалению, погода до сих пор не улучшилась, все по-прежнему — серое на сером, и легкий моросящий дождь размывает краски мира за пределами машины. Тихое бормотанье радио перекрывает ровный гул мотора — настроение спокойное, почти мирное, но оно меняется, когда справа от нас появляется пустырь, где железнодорожные пути идут параллельно дороге. Вскоре после этого в поле зрения проступает пешеходный мост, и дорога делает крутой поворот.

Я не вполне законно, через сплошную, сворачиваю на грунтовку и останавливаюсь на траве. Когда двигатель и радио глохнут, тишина становится почти невыносимой. Тяжело сглатываю, делаю глубокий вдох, затем отстегиваю ремень безопасности и вылезаю.

Бекки следует моему примеру и поправляет шарф на шее.

— Холодрыга, — бормочет она.

— Настоящая осенняя погода, — соглашаюсь я, глядя на облачное небо.

К счастью, морось, кажется, стихает. Мы пересекаем пустырь и выходим к мощеной тропе с редкими деревьями на краю. Через несколько минут достигаем трех грубых цементных ступенек, ведущих к мосту длиной около пятнадцати метров. Насыпь, сбегающая к путям, круче, чем я помню, и я удивляюсь, как Астрид могла додуматься рвануть по ней вниз. Должно быть, она и впрямь была напугана до смерти.

Поводя плечами, чтобы подавить нервозность, нахлынувшую на меня при этом воспоминании, я поднимаюсь по ступенькам, проводя кончиками пальцев по невысокому бетонному парапету. Мост предназначен только для пешеходов и до того узок, что я почти могу коснуться ограждений с двух сторон, если вытяну руки. Очевидно, что мост не ремонтировали с момента постройки — бетон сплошь в трещинах. Деревья поблизости не растут, и стылому ветру больше ничто не мешает трепать нас.

— Местечко не самое вдохновляющее, — говорит Бекки, скрещивая руки на груди. — Но тут на удивление чисто. Я ожидала, что мы наткнемся хотя бы на пару пивных бутылок.

— Да тут такой ветер, что весь мусор на рельсы сметает, — замечаю я. — Кроме того, уже в мои подростковые годы этим мостом особо никто не пользовался. Все перешли на тот, что пошире и поцелее, двумя километрами выше.

Когда мы спустились с другой стороны, я выдыхаю с облегчением. Перед нами теряется в туманных сумерках грунтовая дорога к Ауссидлерёф, и по моей спине снова пробегает холодок. Оборачиваюсь, смотрю на мост. Не слишком умелые граффити и надписи указывают на то, что здесь все-таки кто-то бывает. Подростки, кто же еще? Вижу большое красное сердце, разделенное посередине неровной черной линией, «Ненавижу тебя, Клементина», — лаконично поясняется драма. Край имени почти замалеван большим кислотно-желтым смайликом. «Наша семерка здесь бывала», «Будущего нет!», «Рисуй, а не голосуй», «Мила + Саймон», «Саша + Нора», «Кристина + Джошуа» и прочие подчас лишенные смысла сообщения, оставленные невесть когда.

И тут мое внимание привлекает одна надпись. Она выглядит более свежей, чем другие. Сделана темно-красной краской поверх довольно-таки талантливо нарисованного грязно-белого кролика с вампирскими клыками во фраке и шляпе.

Несколько секунд я не дышу и не двигаюсь, как будто это не даст смыслу слов просочиться мне в мозг. Затем все это обрушивается на меня.

— О боже… — выдавливаю я, делаю несколько шагов назад и врезаюсь в Бекки.