Сладострастие. Книга 2 (ЛП). Страница 39

— Быстрее!

— Пожалуйста! — я снова умоляю, видя, как поднимают Гарри. — Он просто выполнял приказы и не сопротивлялся!

Его берут за волосы, и у меня сжимается сердце: Гарри — мой брат, друг и доверенное лицо.

—Нет! —Я борюсь, пытаясь вырваться. —Нет, пожалуйста, не делайте ему больно!

Сирены слышны все ближе.

—Пожалуйста! —Я продолжаю умолять, пока они пытаются увести меня.

—Принеси ее и убей его! —приказывают они снова.

Я продолжаю бороться. Джаред берет Гарри сзади, а его сестра готовит оружие.

—Я умоляю вас, пожалуйста, я сделаю все, что угодно, только оставьте их в живых! —Я падаю на землю. —Черт, на коленях, я умоляю вас, не трогайте его!

—Стреляй!

—Отпусти его! —Я не знаю, откуда я беру силы, чтобы освободиться и бежать на помощь своему другу. Мне мешает мужчина, но я уклоняюсь, бью его и обезоруживаю.

Я чувствую, что часть моего мира уходит, и только зову Скотта на помощь. Блондин приходит в себя, пытается освободиться и...

— Стоять! — кричит Скотт. — Отпустите его!

Даника поднимает оружие и, улыбаясь брату в знак согласия, выстреливает в грудь моего Гарри. Я чувствую, как пули поражают его, как мир замедляется и время останавливается, а я молю Бога, чтобы это был только кошмарный сон. Они отпускают его, и тело моего друга падает на асфальт.

—Держись, пожалуйста!

—Мой костюм порван, — говорит он, когда я подхожу к нему. — Ты же его так любила...

Я обнимаю его, промокая насквозь его кровью, позволяя ему без сил обмякнуть в моих руках. Скотт начинает стрелять, и вертолет FEMF пролетает над районом, прогоняя всех, пока я тащу его в сторону.

—Я вызову скорую! —Я ищу его телефон.

—Не трать время, ничего не...

Скотт подбегает к нам, чтобы помочь.

—Еще есть время, вызови скорую, Скотт!

Я прижимаю его к себе, давя на раны, чтобы остановить кровотечение.

—В моем кармане! —умоляет он. —Убедись, что он в моем кармане...

Я быстро ищу и нахожу кошелек и синюю шкатулку.

—Скажи Бренде, что... Я собирался... Я собирался попробовать.

—Нет...! —Я начинаю плакать. —Я ничего не скажу Бренде, ты сам ей скажешь, что нужно!

—Райчил, ничего не поделаешь... — он сжимает мою руку, а его кровь продолжает пропитывать мои колени.

Я отказываюсь, как будто смирилась с тем, что теряю одну из своих сестер.

—Нет, ты не можешь умереть, она нуждается в тебе, я нуждаюсь в тебе!

Он становится бледным, а его глаза начинают закрываться.

—Держись, Гарри, пожалуйста! —Скотт прижимается к телефону, пока я давлю на раны.

Я не могу заставить его держать глаза открытыми, и страх заставляет меня кричать ему, чтобы он не смел уходить.

—Ты будешь отцом, черт возьми, ты не можешь оставить ребенка одного! Какой ты человек, если ты это сделаешь! —кричу я ему.

—Пусть Рик примет его, как своего. —Он улыбается, зубы в крови. —Эм... Сэм... Луиза... не учите его плохим словам.

—Не делай этого, пожалуйста! Не делай этого с ними!

—Бренда не была плохой девушкой, как и не будет плохой мамой, и ты это знаешь. —Он сжимает глаза. —Я знаю, что все будет хорошо...

Он ослабляет хватку, разрывая мне руки, как будто пуля, разбивающая меня на тысячи осколков. Слёзы подступают к горлу, а мозг отказывается осознавать его уход. Отряд подавления беспорядков образует круг вокруг меня, а я не могу принять смерть своего лучшего друга.

—Рэйчел... —Скотт подходит, дрожа. — Нам нужно уходить!

—Ты вызвал скорую... —Я вытираю слезы. —Почему они так долго?

—Ничего не поделаешь, он умер!

—Надо отвезти его в Гонконг, там... —Я продолжаю отрицать.

—Нет, Райчил! —Он пытается оттащить меня. —Если мы не уйдем, нас убьют, защитное кольцо не выдержит.

—Нет, я не хочу, я не оставлю его. —Я продолжаю цепляться за него. —Скорая уже едет.

—Рэйчел, пожалуйста!

—Отпусти меня, я не оставлю его! Я никогда не оставлю его, он не должен был умирать, он должен был стать отцом. У Маленького Гарри больше нет папы... Как я скажу об этом Бренде и моим родителям? Как я им объясню, что его больше нет? Что эти проклятые люди забрали его у нас навсегда!

Мне все равно, я только хочу, чтобы мой друг снова открыл глаза и сказал мне, что все в порядке, что это всего лишь царапина, что мне не о чем беспокоиться и что скоро он будет дома, ругать меня и приводить в чувство.

Скотт уходит, говоря, что принесет носилки, чтобы унести его. Взрывы усиливаются, и все становится еще более хаотичным. Дым, плач, крики... А я только хочу, чтобы мой друг вернулся.

— Лейтенант! — обращается ко мне младший лейтенант. — Вы должны уйти в безопасное место!

Я продолжаю отрицательно качать головой, уткнувшись в его шею, мне слишком больно, я задыхаюсь от собственных рыданий и не перестаю вспоминать, что он всегда был рядом со мной и в радости, и в горе.

— Где чертова скорая помощь?! — кричу я, и меня поднимают с пола, держа за плечи.

— Встань, солдат, — приказывает Кристофер. — Нам нужно уходить!

Я сопротивляюсь, и он берет меня силой, прижимая к одному из армейских танков.

— Отпусти! — Я толкаю его сквозь слезы. — Я не могу оставить его здесь, как безродного без семьи!

— Он не останется здесь! — Он снова хватает меня, когда я пытаюсь убежать.

Ноги подкашиваются, и я падаю на пол, закрыв лицо руками.

—Встань, — приказывает он. — Ты что, не солдат, что с тобой?!

—Нет, я не солдат! — Я падаю. — Они убили моего друга, моего брата!

—Смерть — часть нашей повседневной жизни, боль пройдет.

—Да, но мне больно сейчас. Но что ты знаешь о боли, ты же чертов ледяной кусок дерьма без чувств!

Я снова толкаю его, пробираясь прочь от него. Ничто не может утешить меня сейчас... Пусть это и повседневная жизнь военного, но я не могу смириться с его внезапной смертью.

Гнев на Маскерано заставляет меня тяжело дышать. Эти сукины дети не имели права оставлять сына Бренды без отца, меня без брата, а мир без его присутствия, и я только и делаю, что плачу по дороге обратно в штаб.

Я выхожу из фургона, едва доехав до центра. Луиза первая встречает меня, вся в слезах, но я прохожу мимо, потому что не могу ее утешить, потому что мне еще хуже. Я видела, как он умирал, и мне гораздо больнее, чем ей.

Я запираюсь в своей комнате, не принимая душ и не снимая окровавленной одежды, просто бросаюсь на кровать, обнимаю подушку и выкрикиваю все, что накипело, топая ногами, как маленькая девочка. Мне не важно, что у меня рана на голове.

В мою дверь стучат снова и снова: Луиза, потом Скотт, Лайла, Лоренс, даже мои родители и сестры, которые приехали на следующий день. Все настаивают, чтобы я вышла, показалась им и выговорилась, но я не хочу этого, я не хочу, чтобы меня кто-то утешал. Я хочу побыть одна, пока это не перестанет болеть.

Через два дня я встаю, это его похороны, и он не простил бы мне, если бы я не пришла.

Я надеваю свою парадную форму перед зеркалом, плач усиливается, и я в конце концов прислоняюсь к стеклу и снова кричу, выплескивая всю свою злость из-за его ухода.

Дождь, на этот раз семь гробов. Мои родители стоят рядом с гробом, рыдая в разбитом горе вместе с моими сестрами. Бренда укрылась в объятиях Скотта и Лейлы, прижав руки к животу.

Я кладу руку на дерево, когда священник произносит прощальную молитву. - Так не должно быть» — это единственное, что я обещаю себе. Никто не отомстил за его семью, и с ним такого не будет.

Проходит неделя, и я не выхожу из дома. Это ударило меня так сильно, что я не знаю, как с этим справиться, несмотря на то, что меня тренировали.

— Дочь, — мой отец входит в мою комнату с моей младшей сестрой, которая ставит чашку чая на стол, — мы уезжаем через два часа. Твой генерал звонил и сказал, что ты нужна ему в штабе.

Я сижу на стуле у туалетного столика, Эмма обнимает меня сзади, и я глажу ее руку, чтобы показать свою любовь, которая как холодная ткань на горящей ране. Она целует меня в макушку, а папа становится на колени передо мной. Я сильная женщина в армии, но слаба с семьей, потому что не могу терпеть, когда кто-то трогает тех, кого я люблю.