Сладострастие. Книга 2 (ЛП). Страница 25

— Как дела? — Я сталкиваюсь с Лайлой по дороге в офис.

— Роджер Гауна будет руководить, — предупреждает она. — Представь себе, как все боятся, он не лучше полковника, а то и хуже.

Я мысленно организую свой день, чтобы успеть тренировать солдат и провести расследование. Итальянец все еще на свободе, и пока я его не поймаю, не успокоюсь.

Каждый занимает свое место, в зале оживленнее, чем когда-либо. Маскерано продолжают распределять задания, в результате нападения на больницу погибло более 120 человек, а бордели продолжают покупать наркотики у мафии, которая оставляет после себя жертвы. Пропажи не прекращаются, и отчет показывает, что более 320 человек числятся пропавшими без вести.

—Начнем новые поиски. —Входит Паркер. —Нам приказано найти похищенных людей, которые пропали по всему миру. Все указывает на то, что их похищают, чтобы использовать в качестве подопытных кроликов.

Я погружаюсь в работу, все, что связано с Маскерано, сейчас меня интересует, потому что, если я сосредоточусь, любой след может привести меня к итальянцу. Патрик не отвечает, когда я звоню ему в полдень, и я почти не обедаю, стресс не позволяет.

Братт со мной не разговаривает, и я тоже не беру на себя инициативу: просто игнорирую его, когда встречаю в одном из коридоров административного здания.

—Гауна прибыл, — сообщает Ирина во второй половине дня, — и хочет, чтобы все мы собрались на тренировочной площадке.

До семи часов остается пятнадцать минут, и солдаты выстраиваются на плацу по званиям: капитаны впереди, лейтенанты позади, а далее идут по нисходящей.

— Армия пять, девять два шесть! — кричит Гауна. — С этого момента вы под моим командованием!

Новый генерал проходит между рядами с прямой осанкой.

—Меня привели сюда, потому что вы — сукины дети, которые не годны даже туалеты чистить! —Он выкрикивает каждое слово, разрываясь от ярости. —Я ненавижу тренировать людей, которые едва умеют держать ружье, так что с этого момента вы должны быть готовы к последствиям!

Все стоят прямо.

— Никто не дышит и не шевелит ногой без моего приказа, каждую минуту, когда вы не заняты чем-то полезным, вы должны посвящать физической подготовке! Ваш день будет начинаться в четыре утра здесь, с физических упражнений! Мне плевать на вашу личную жизнь, и пока вы под моим началом, вы будете железными людьми! Понятно?!

— Да, сэр! — отвечаем мы в унисон.

Он встал перед всеми, широко расставив ноги и сложив руки за спиной.

— Я не хочу слышать жалоб, упреков, никто не оспаривает и не нарушает мои приказы, понятно?!

— Да, сэр!

— Тот, кто не готов, может убираться и не тратить мое время! — снова кричит он. — Я одинаково отношусь к мужчинам и женщинам, жесткая рука ко всем одинакова, так что если есть какие-то плаксы, советую им пойти повеситься в сарае.

Никто не дышит.

— Есть добровольцы?!

— Нет, сэр!

Он достает список и требует, чтобы каждый представился, назвав свое имя, должность и заслуги. Десять часов вечера. Последний солдат представляется, ряды расходятся, и все уходят в свои спальни.

Патрик отвечает мне устало, когда я звоню ему, Кристофер не делает никаких успехов. Его отец использует свое влияние, чтобы вывести его из комы. Марта запретила мне входить в больницу и сказала Патрику, что подаст на нее и дочь запретительный судебный приказ, но она зря тратит силы, потому что я бы держался от них на расстоянии двух океанов. Он советует мне не вмешиваться, что он будет держать меня в курсе всего, что происходит.

Я вешаю трубку с той же тревогой, которая сопровождала меня весь день. Это будет еще одна бессонная ночь, проведенная в разглядывании потолка и обдумывании способов сбежать от реальности.

Я блуждаю по саду штаба, не хочу сейчас запираться в комнате. Угроза Антони рождает тысячи сценариев пыток, хаоса и смерти; мой мозг играет против меня, снова и снова напоминая мне о надвигающейся опасности.

Никогда не знаешь, когда все станет еще хуже... Раньше провалить экзамен, получить выговор или не быть хорошим гражданином было для меня плохо. Моими главными заботами было не дать Братту застать меня танцующим в дискотеках в центре города, а теперь я сталкиваюсь с такими моментами, когда чувствую, что даже воздух душит меня.

Выпускают сторожевых собак, и среди немецких овчарок выделяется бело-серая шерсть сибирского волка, он обнюхивает воздух и воет, и мне разрывается сердце от того, что он скучает по своему хозяину.

— Зевс! — зову я, опускаясь на колени. — Зевс, иди сюда!

Он бежит ко мне с высунутым языком и кладет лапы мне на грудь. Собаки так верны своим хозяевам, что, наверное, он больше всех скучает по Кристоферу.

—Хороший мальчик. —Я глажу его шерсть, и он лижет мне лицо. —Пойдем внутрь.

Я беру его за поводок и веду с собой; свет в моей башне не работает, и собака отказывается подниматься по лестнице в темноте. Мой мобильный выключен, и как я ни тяну собаку, она не подходит.

—Всего три этажа, —объясняю я, как будто он меня понимает. Он не сдается, и я в конце концов несу его, как невесту в брачную ночь. Он весит тонну, и к тому времени, когда я поднимаюсь на второй этаж, я уже задыхаюсь, продолжаю подниматься по лестнице на третий этаж; уставшая, я ставлю его на пол и, когда пытаюсь наклониться, замечаю быстро движущуюся тень. - Маскерано» — это единственное, о чем я думаю, рефлекторно хватаясь за оружие, я целюсь в никуда, не задумываясь, кто это. Рука не дрожит, он прямо передо мной, и мой палец направлен прямо на курок.

— Хорошие рефлексы, — узнаю голос Гарри.

Я дышу, успокаиваюсь, опуская оружие, чуть не описавшись в штаны.

—Как ты посмел так на меня наброситься? Я могла тебя застрелить.

—С каких это пор ты такая настороженная?

Я ухожу в свою комнату.

—Я не насторожена, я просто испугалась, подумала, что ты какой-то призрак.

— А призраки исчезают от выстрелов? — Он следует за мной. — По-моему, ты перепутала меня с призраком Антони Маскерано, тот-то может умереть от выстрела.

Я оставляю дверь приоткрытой.

— Ты думала, я не узнаю, — упрекает он меня. — Только тебе может прийти в голову пытаться скрыть слона за занавеской.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

Он толкает мою дверь и входит в комнату. Включает свет и достает папку из пиджака.

- Вчера утром звонил государственный секретарь Италии, он хотел сообщить тебе о последних действиях Антони Маскерано, я хотел добавить эту информацию в твое расследование и понял, что ты никогда не упоминала об этом и не выносила на обсуждение.

—Он скрестил руки. —У меня было время, и я взялся за чтение, и оказалось, что все указывает на одно: ты сосредоточена только на поимке главного мафиози!

—Он самый опасный. —Я пожала плечами.

—Я думал так же, пока не понял, что он преследует тебя уже несколько месяцев, а ты, зная об этом, окружила себя секретной охраной.

— Это не твое дело.

— Да, твое! Конечно, твое! Ты действительно думаешь, что я позволю убить мою сестру? Одного из немногих людей, на которых я могу положиться в жизни?

Я открываю дверь, пропуская собаку.

—Это письмо из командования с просьбой о даче показаний Саймоном, Лейлой и тобой в день слушания дела Маскерано, —объясняет он. — Им нужны показания похитителей, чтобы процесс прошел быстро. Просьба не подлежит обсуждению, однако я поговорю с Гауной, чтобы он вмешался в процесс и ты смогла уехать завтра.

—Если FEMF об этом узнает, меня изгонят, —возражаю я.

— Лучше так, чем увидеть тебя в гробу. Я уже видел своих родителей и не хочу видеть тебя там.

— Этого не будет...

— Будет! — ее голос дрогнул. — Я расследовала каждый его шаг, он уже пытался похитить тебя и нанял двух опытных преступников, чтобы следить за тобой. Он может убить тебя в любой момент!

—Нет, если я убью его первым. Я все рассчитала, мои телохранители защитят меня и помогают мне найти его.

—Ты знаешь их, Рэйчел, — он в отчаянии. — Ты знаешь мою историю, знаешь, как работает мафия, они не скучают, они мстят, даже если это займет годы, и я не могу позволить им причинить тебе вред.