Сильверсмит (ЛП). Страница 56

— О чем ты думаешь? — спросил он.

— Ни о чем.

— Элла, — предупредительно произнес он. — Поговори со мной.

— О, так уже не так весело, да? — огрызнулась я. — Когда кто-то скрывает от тебя правду.

Он тяжело вздохнул, но на этот раз не стал спорить.

Пейзаж перед нами менялся — холмы и скалистые пики растекались внизу в широкие синие озера, у подножий гор, таких высоких, что их вершины касались облаков. Лес, окружавший Товик, похоже, остался позади — деревья становились все реже, а воздух холоднее.

Минувшей ночью я почти не спала, так что не удивительно, что вскоре после выезда задремала под мерный ритм копыт черной кобылы и под уверенность его сильного тела за моей спиной.

Проснулась я от урчания в животе, сначала решив, что все это сон. Иногда его тепло и забота казались слишком нереальными. Его надежность. Его близость.

— С возвращением, — пробормотал он в мои волосы. Его низкий голос, глубокий и хрипловатый, заставил кожу покрыться мурашками. — Ты продержалась недолго. Я даже успел соскучиться по компании.

— Хм, — я с трудом удержала улыбку и откинулась назад, прижимаясь затылком к его груди. — Может, тебе просто не стоит быть таким удобным.

Низкое, едва слышное гудение, родившееся где-то в его груди, отозвалось в самом моем сердце. Я вздрогнула, и его рука сильнее сжала мои ребра.

Так мы и сидели, пока мой желудок снова не напомнил о себе, на этот раз громче. Гэвин, кажется, услышал… Или почувствовал. Или и то, и другое.

Он остановил лошадь и с легкостью спрыгнул на землю, так грациозно, что это, казалось, противоречило его мощной фигуре.

— У меня с собой немного еды, — я потянулась к сумке, нащупывая вяленое мясо.

Он накрыл мою руку своей.

— Ты не против сделать короткую остановку?

— Мы должны останавливаться?

В ответ прозвучал его тихий смех, от которого у меня по коже пробежали мурашки.

— Я не спрашивал, должны ли. Я спросил, не против ли ты.

Я взяла с него пример и просто посмотрела на него с прищуром, не говоря ни слова.

Он, ничуть не смутившись, спросил:

— Ты умеешь плавать?

— Сейчас зима.

— Снова уходишь от ответа?

Он достал для меня вяленое мясо и протянул небольшой мешочек с красными ягодами — теми самыми, что Даймонд заморозил еще с прошлого лета, — и флягу с водой.

Перед тем как с жадностью откусить кусок мяса, я ответила:

— Не припомню, чтобы когда-либо плавала.

— Ну, я знаю одно место. Горячий источник, — Гэвин указал на север. Впереди высилась мрачная, серая, будто наблюдающая за нами гора. Чтобы увидеть ее вершину, мне пришлось откинуть голову так высоко, что шея захрустела.

— Это опасно?

— Думаешь, я бы повел тебя туда, если бы это было опасно? — спросил он и приподнял бровь. — Я не отправлю тебя в Пещеры, не убедившись, что ты умеешь плавать.

— В Пещерах много озер и водоемов? — я сказала это в шутку, но кто знает, может, так и есть.

— Не знаю, — он протянул мне руку, помогая спуститься. Я крепко держалась за него, пока ноги не коснулись земли. — И знать не хочу. Ты не умрешь, утонув.

Чуть впереди, у подножия той самой горы, я заметила небольшое озерцо, частично укрытое скалой. Над прозрачной голубой водой поднимался пар, зовущий нас укрыться от пронизывающего ветра и мрачного неба.

— Ты никогда не был в Пещерах? — спросила я, отрывая взгляд от манящего источника.

— Повода не было, — ответил он, привязывая кобылу кожаным ремнем к единственной ели поблизости. Потом снял с нее наши сумки и легко закинул на плечо, будто они ничего не весили.

Пока мы ехали, я чувствовала себя с ним почти спокойно, хоть на миг перестала терзаться мыслями о друзьях. Но теперь, стоило вспомнить о Пещерах

— Я беспокоюсь за них, — сказала я, кутаясь в волчью шкуру — без его тела за спиной холод пробирал до костей. — За Каза.

— С ними все будет хорошо, — он переплел свои сильные пальцы с моей свободной рукой и двинулся вперед к горячему источнику. — Каз выживет.

— Но его нога… — глаза защипало, даже когда я старалась поспевать за ним, делая три шага на каждый его. — У него будет ребенок, с которым он не сможет бегать и играть, как раньше.

— У этого ребенка будет отец. Живой, рядом. Потому что ты отослала его обратно, потому что защитила до того, как случилось что-то худшее.

Мы остановились перед источником. Я скрестила руки на груди и осмотрела вход в небольшую пещеру, обрамляющую этот тихий, почти интимный водоем. Скала у подножия горы была такая гладкая, что казалось, ее создали нарочно.

Плавать… Заниматься чем-то таким беззаботным казалось неправильным, даже кощунственным на следующий день после того, как мой друг едва не погиб от взрыва. Когда люди страдали, боялись, умирали, как та семья в деревне под Товиком, где мы похоронили того несчастного мужчину. И та маленькая девочка…

— Мне кажется, это неправильно — позволять себе наслаждаться этим, — пробормотала я, теребя край шкуры. — Когда Каз ранен, когда другие страдают, сражаются, умирают.

— А ради чего тогда сражаться, если не ради таких вот мгновений? — Гэвин опустил наши сумки на землю у кромки источника. — Если ты готова пожертвовать своим счастьем ради тысяч незнакомых тебе людей, значит, ты больше всех заслуживаешь хотя бы крупицу этого счастья.

— Но…

— Просто побудь здесь со мной, Элла, — он провел костяшками пальцев по моей щеке и снял зеленую шерстяную шапку другой рукой. — Позволь себе жить.

Я закрыла глаза, прижалась к его ладони и услышала то, что он не произнес вслух.

Пока можешь.

— Вот, надень это, когда пойдешь в воду, — он положил мне на руки чистую, аккуратно сложенную черную рубашку. Его рубашку. — Чтобы не промочить одежду.

Тонкая черная ткань мягко скользнула между моими пальцами. Я с трудом удержалась от желания поднести ее к лицу, чтобы вдохнуть запах кедра, кожи и дыма. Его запах.

Когда я подняла взгляд, он уже стягивал куртку, рубашку и сапоги. К счастью, штаны оставил — милосердно, потому что я не была уверена, что выдержала бы еще хоть дюйм его обнаженной кожи, не потеряв голову.

Его плечи, руки, грудь — сильные, резкие, выточенные будто из скалы. Даже издали это зрелище было опасно. Черные татуированные зарубки на теле казались бесконечными, а шрамы делали его еще более диким. И мне до боли хотелось провести пальцами по каждому из них. Почувствовать его целиком.

Когда я потянулась, чтобы снять с себя свитер, он отвернулся, давая мне немного уединения. Капли воды блестели на его покрытых шрамами плечах. Мышцы под кожей перекатывались при каждом движении, пока он ждал, когда я переоденусь.

Я сняла все, кроме нижнего белья. Тепло прожгло изнутри — я стояла перед ним в одном лифе и белых трусиках. Простых, удобных, без всяких изысков, лишь тонкое кружево по краям. Если бы он вдруг увидел меня вот так, почти нагой, я бы хотела, чтобы на мне было что-то… более женственное.

Его рубашка спустилась почти до колен, словно защита от всех моих комплексов. Как когда-то его свитер. Тот самый, что я так и не отдала и иногда даже надевала ночью.

Осторожно я опустилась к краю источника и погрузила ступни в воду. Горячая, обволакивающая, она ласково поднялась до щиколоток, заставив выдохнуть от облегчения. Я наклонилась вперед и опустила пальцы под гладкую, чуть колышущуюся поверхность.

Вода мягко двигалась ко мне мелкими волнами. Когда я подняла взгляд, он уже смотрел на меня. С тем мучительным, до боли узнаваемым выражением — я видела его на его лице лишь пару раз. Первый — тогда, в амбаре, когда он убил волка и нашел меня. Второй — когда рассказал о своей жене.

Я хотела думать только о первом моменте. О том, с чего все началось, несмотря на страх.

— Монетки у меня нет, — тихо произнес Гэвин, двигаясь ко мне, — но если бы была… за твои мысли.

Я улыбнулась, глядя на свои руки.

— О чем ты думал в ту ночь, в амбаре, когда спас меня от волка?