Следующий (СИ). Страница 5

— Где это я? — наконец, он выдавил из себя первый, и пожалуй, самый главный, вопрос. — В больнице что ли? Неужели, Борик, чертов бегемот, меня сюда отправил… Нет, какая еще к черту больница? Слишком богатые хоромы для больницы, слишком странные хоромы…

Он едва не слышал, как от усиленных раздумий в его голове с хрустом проворачиваются пресловутые шестеренки. Но как бы не метались его мысли, Марк раз за разом приходил к тому, что произошло в гримерке.

— … Я же точно помню, что умирал. Сначала этот урод приложил, а потом ударился об угол стола. Везде была кровь. В башку всякая белиберда лез…

И тут он вспоминает, что это была за белиберда. Перед глазами вновь всплыло укоризненное лица бабушки и ее скрюченный палец, нацеленный прямо ему в лицо.

— Эх, бабуля, бабуля, это, получается, твои фокусы? — Марк на убранство комнаты смотрел уже другими глазами, сразу же подмечая необычные вещи. До него стало доходить, что все вокруг него, да и он сам, изменилось. Ничего уже не было и не будет прежним. — Выходит, не зря тебя называли ведьмой… Я, конечно, рад, что живой, на что ты меня подписала? Что я тут делаю? Ох, б…ь!

Его взгляд, наконец, падает на руки — худые руки мальчишки с узкими ладонями, на пальцах которых обгрызенные ногти, царапины. А где, скажите на милость, его руки, его настоящие руки с маникюром, сделанным за бешенные деньги? Где его перстень с бриллиантом?

— Что это за худосочные палки, едва прикрытые кожей? — Марк не полнился, и отвернул одеяло, чтобы получше рассмотреть того, на чьем месте оказался таким чудесным способом. — Я дрищ…

Парнишка, и права, был весьма худоват. Не дрищ, конечно, но пары десятков кило массы при его немалом росте точно бы не помешали.

— Ну, бабуля, ну и подкузьмила! — то ли с осуждением, то ли с восхищением пробурчал парень, не переставая вертеть головой. Ведь, вопросов, по-прежнему, было гораздо больше, чем ответов. — Ты куда, черт побери, меня закинула? И, главное, в кого?

И последнее, похоже, он выдал чуть громче, чем следовало, что и разбудило сиделку. Миловидная женщина лет тридцати в премилом голубом платье, белом переднике и такого же цвета чепчике, немедленно открыла глаза. Мгновение таращилась на него, а потом вскочила на ноги, и, как пушечное ядро, вылетела из комнаты.

— Чего это она? — Марк недоуменно почесал подбородок. — Неужели я такой страшный, что девушки от меня теперь бегать станут. Черт, хреново, если так. Кстати, а вот и зеркало…

Он вытянулся и схватил небольшое зеркальце, лежавшее на столе. Похоже, сиделка забыла, пока с ним сидела.

— Хм, нормально. Ничего, не урод, — вертел перед головой зеркальцем, поворачивая его то так, то эдак. — Обычный подросток… Зашуганный только почему-то. Но кто это не исправит, как не Великий Мариус?

У парня, смотревшего на него из зеркала, и правда, был затравленный вид. Эдакий одинокий волчонок, окруженный здоровенный волкодавами, он смотрел без всякой надежды во взгляде. Хотя…

— Нет, брат, подожди-ка, — прищурился Марк, еще более внимательно вглядываясь в зеркало. — Если присмотреться, не похож ты на жертву. Ты, конечно, будешь терпеть, будешь долго терпеть, а в какой-то момент возьмешь и воткнешь нож обидчику в брюхо. Говорят, в тихом омуте черти водятся. Ничего, ничего, братишка, разберемся. О, идет кто-то…

Из коридора послышались грузные шаги, то и дело прерываемое тяжелыми вздохами. Похоже, совсем не худышка приближался. У двери шаги затихли, кто-то кашлянул, дверь пошла вперед и на пороге появился полный старичок в круглых очках и небольшой профессорской бородкой. Он встал почти у самой кровати и с нескрываемым удивлением уставился на парня. Причем смотрел так, словно на его глазах покойник из могилы встал.

— Просто удивительно, — с придыханием пробормотал доктор, а то что это доктор сомнение уже не было. Слишком уж профессионально он незнакомец осматривал парня. — Прошу вас баронет открыть рот и показать язык. Прошу вас, смелее, смелее.

Пожав плечами, парень открыл рот и показал язык. Правда, не удержался и созоровал — скорчил веселую гримасу.

— Настроение, значит, отличное, — добродушно усмехнулся старичок, сразу же отметив веселость своего юного пациента. — Хорошо, очень хорошо. Выходит, дело на поправку идет. А я, признаться, начал уже думать, что ваша травма безнадежна. Давайте-ка, посмотрим как там ваш затылок.

В его руке появился небольшой медальон с синим камнем в центре, от которого распространялось странное мягкое свечение. Марк заинтересованно скосил глаза, когда медальон повис над его головой.

— Хм, хорошо, прямо замечательно, — едва не мурлыкал доктор, примечая что-то, что понятно лишь ему одному. — Почти никаких следов не осталось. Я бы даже сказал, что чудненько.

Медальон продолжал раскачиваться на цепочке, даря тепло и спокойствие. Марк от наслаждения даже глаза прикрыл, так ему было хорошо.

В этот момент дверь комнаты снова скрипнула, пропуская внутрь эффектную брюнетку с недовольным выражением на лице. Она вошла стремительно, по-хозяйски, и с такой ненавистью уставилась на Марка, что у того натурально кошки на душе заскребли.

— Магистр Госли, что здесь происходит? — задрожал голос у женщины. — Вы же вчера сказали, что не справитесь, что он… что не встанет. Как же так?

Старичок с профессорской бородкой тут же развернулся к незнакомке, широко улыбнулся и развел руками.

— Даже не знаю, что вам и ответить, госпожа баронесса. Еще вчера дела вашего пасынка были очень плохи, и я был готов биться об заклад, что он останется прикованным к постели на долгие месяцы, если не годы. Сейчас же скажу прямо противоположное — юный баронет практически здоров. Лечебный артефакт показал, что от травмы не осталось и следа. Сутки постельного режима, хорошее питание и он будет в полном порядке. Словом, произошло настоящее чудо, и никак иначе.

Марк весь «превратился» вслух, буквально впитывая в себя все, что слышал. Сейчас ему, как воздух, нужна была любая информация об этом мире, о себе и окружающих его людях.

— Говорите, что с ним все в порядке? — проговорила женщина, переводя задумчивый взгляд с доктора на парня. — Тогда почему он молчит? Или вы чего-то не договариваете, доктор?

Парню показалось, что в ее голосе мелькнула радость. Неужели она желал ему зла?

— Я ничего не скрываю от вас, госпожа баронесса. В моих правилах, всегда говорить пациенту ровно то, что с ним и происходит, — с укором заметил доктор. — Уверен, что с юным баронетом все в полном порядке.

— Эй, ты меня слышишь?

Женщина требовательно посмотрела на Марка, и, похоже, ему нужно было что-то ответить. Только что ответить, и, главное, как? Кто она ему? Мачеха, кажется. Доктор несколько раз назвал парня пасынком. Тогда, как он должен ее называть?

— Ты меня слышишь? — судя по тону, она явно теряла терпение.

Решив больше не гадать, Марк брякнул первое, что ему пришло на ум:

— Слышу, матушка. Я очень хорошо тебя слышу.

Та от услышанного аж затряслась. Побледнела, губы превратились в две тонкие полоски. Выдержала небольшую паузу, и лишь потом ледяным голосом отчеканила:

— Не сметь, слышишь, негодный мальчишка, не сметь называть меня матушкой! Для тебя я госпожа баронесса, и никак иначе. И только попробуй меня еще так назвать.

Окатив Марка напоследок ненавидящим взглядом, она резко развернулась и вышла из комнаты. Почти сразу же следом вышел и доктор, виновато сгорбившись и стараясь не глядеть на парня.

Дверь за ними закрылась, и Марк снова остался совершенно один.

— Бабуля, твою Бога душу мать, ты куда меня отправила⁈ — с округлившимися глазами парень вскинул руки к потолку. — Что это за серпентарий⁈ И, черт вас всех дери, почему светился тот медальон?

Дом барона Воронцова

Марк с трудом дождался ночи. Едва в доме стихли все звуки, он открыл глаза и откинул одеяло. Сейчас можно было не притворяться, что он спит глубоким сном. Наступила ночь — самое время, чтобы как следует осмотреться вокруг. Ведь, вопросов у него, по-прежнему, слишком много.