Дикий принц (ЛП). Страница 10

Афина Сейнт. Она преследует меня так долго, что её присутствие в моей голове, под моей кожей больше не ощущается как зуд, который я не могу почесать. Теперь она больше похожа на часть меня, на навязчивую идею, на то, с чем я живу и от чего не могу освободиться. И что бы я больше ни делал, это чувство не удовлетворяет.

Ничего не изменится, кроме того, что я наконец-то смогу трахнуть её. Наконец-то я научу её, где ей самое место, извиваясь на конце моего члена, пока она кричит от удовольствия. Меня бесит, что сегодня она кончала на член Дина, а не на мой. Неважно, что мой член был у неё во рту, что я слышал её стоны. Я должен был быть тем, кто стоял позади неё, кто владел ею, трахал её. Я. А не он.

А Джексон? Он выводит меня из себя ещё больше, потому что, кажется, думает, что теперь он выше всего этого. Для него игра окончена, так что ему даже не обязательно в ней участвовать. То, как он ушёл, пока мы её трахали, как будто ему было на всё наплевать, как будто у него не стоял как камень от всего этого, как будто он отчаянно не хочет войти в неё, как все остальные, до трясучки раздражает.

Если он хочет играть в эту игру, пусть, думаю поднимая штангу над своей головой. В любом случае, он бы никогда не выиграл. Но он почти добился своего. Если бы он не отказал ей…

Я со стоном опускаю вес, и меня пронзает другая боль, когда я вспоминаю те дни, когда мы могли заниматься этим вместе, тренируясь в спортзале средней школы. Эта грёбаная игра, этот поход за властью, который затеяли наши отцы, и их отцы, и их отцы до них, отнял у меня больше, чем просто наследство. Это отняло у меня друзей. После всего этого мои отношения с Джексоном и Дином уже никогда не будут прежними. И я знаю, почему так происходит, почему несмотря на то, что мы всю жизнь росли вместе, между нами возникло это разделение.

Наши отцы относятся к тому типу мужчин, которые верят, что любовь к чему-либо делает тебя слабым. Не имеет значения, женщина это, или друг, или брат, или собака. Дисциплина делает тебя сильным. Гнев. Ненависть. Определение. Любовь – удел слабых, недалёких. Любовь заставляет тебя разрываться на части. Она вынуждает тебя принимать решения, которые не имеют хорошего исхода.

Это разрушает твою гребаную жизнь.

Просто посмотрите на Каина и Авеля.

Я не прекращаю тренироваться до тех пор, пока моя футболка не пропитывается потом, всё тело болит, а мышцы буквально кричат, требуя, чтобы я остановился. Это боль, которую я понимаю, боль, которую я знаю. Боль, которая имеет для меня смысл.

В регби всё так. Удары, схватки, погоня, всё это успокаивает, как будто это единственное время, когда моя голова по-настоящему затыкается. Там, на поле, я не думаю ни о своём отце, ни о том, чего от меня ждут, ни о моих друзьях, ни о городе, ни об Афине. Все, о чем я думаю, это о том, чтобы бить, а не о том, чтобы меня били, о кожаном мяче в моих руках, о медном привкусе во рту, когда я принимаю удар. О боли в ногах, запахе травы и пота и о предвкушении победы. На какое-то время все остальное исчезает.

Для меня секс был таким же. Пока не появилась Афина.

Пока это не превратилось в навязчивую идею заполучить её. На самом деле я не получал удовольствия от того, как трахал женскую киску, даже не знаю, как давно… С того дня, как увидел её на лестнице.

Иногда я думаю, что если бы я мог заполучить её, то мне было бы наплевать на этот грёбаный город. Дин мог бы заполучить его. Я был бы даже его левой рукой, его мускулом, если бы каждую ночь возвращался к этим надутым губкам, тёмно-синим глазам и полной груди, к её лицу, умоляющему меня, бросающему мне вызов, когда я вгоняюсь в неё снова и снова.

Блядь, у меня снова встал.

Я не утруждаю себя попытками позаботиться об этом, когда принимаю душ. Это не имеет значения. В последнее время дрочка для меня ничего не значит. Есть только одна вещь, которая может помочь, и прямо сейчас она под запретом.

Но если я добьюсь своего, это ненадолго.

8

АФИНА

Я встречаю Мию в нашем обычном кафе на ланч. Кроме того, как обычно, она купила мне кофе и кусочек лимонно-макового торта, который я люблю, хотя я всегда говорю ей не делать этого, но она всё равно делает. В последнее время у меня нет собственных денег, так что я не могу купить что-то сама.

— Тебе действительно нужно сказать этим парням, чтобы они давали тебе карманные деньги, — говорит Мия, ухмыляясь. — Я имею в виду, что они не заботятся о тебе. Не то чтобы ты заботилась и о них или хотела чего-то большего, но ты понимаешь, что я имею в виду...

— Вообще-то, — перебиваю я, чувствуя, как моё сердце бьётся немного быстрее от признания, которое я собираюсь сделать.

— Да.

— Что? — Глаза Мии округляются, и она чуть не роняет свой кофе. — Который? Когда? Черт возьми, Афина, расскажи мне всё, расскажи, каково это, боже мой...

— Ну, во-первых, я думаю, что было бы лучше с кем-то, кто тебе действительно нравится, — мрачно говорю я, садясь напротив неё. — Но это был Дин.

Признание, сказанное без обиняков, повисает между нами, и Мия пристально смотрит на меня.

— В самом деле? Я думала...

— Я пыталась выбрать Джексона. — Я вдыхаю, и острая боль в груди напоминает мне, что всё это ранит меня сильнее, чем я думала. — Он мне отказал.

— Что? Почему...

Тогда я всё ей рассказываю. Об игре, о городе, о том, что Джексон не хочет в этом участвовать, и, очевидно, именно поэтому он отверг меня. О том, что я не знала, а если бы знала, то не пошла бы к Дину. Я рассказываю ей несколько подробностей о той первой ночи, не слишком много кровавых, я не хочу её пугать, учитывая, что она ещё этого не делала, и у неё действительно может быть шанс оторваться с приличным парнем, но достаточно, чтобы удовлетворить её любопытство.

— Он не был нежен, — говорю я с усмешкой. — Ни в ту ночь, ни в любую из последующих.

А потом, когда Мия внимательно слушает, я рассказываю ей о своём плане и о том, как всё продвигается на данный момент.

— Я не знаю, — нерешительно произносит она, когда я заканчиваю. — Это звучит опасно, Афина. Знаешь, это больше не просто ты и трое парней. Теперь это касается и их семей. Их отцов. Это серьёзное дерьмо, в которое ты вляпалась. И если ты попытаешься вмешаться, это может навредить тебе.

— Ты имеешь в виду, больше, чем есть сейчас?

— А что насчёт тех фотографий? — Мия хмурится, на её бледном лбу появляются тонкие морщинки. — Эти девушки. Как ты думаешь, они были частью игры? Если так, то почему мы никогда никого из них не видели?

— Сейчас мы бы их вряд ли узнали. Половина из них была скрючена в порнографической позе, и сейчас они всё равно были бы намного старше. На этих фотографиях они были нашего возраста. Сейчас им было бы сорок, пятьдесят, шестьдесят лет. Они выглядели бы совсем по-другому.

— В чем-то ты права. — Мия хмурится. — Мы могли пройти мимо них в любое время и не заметить этого. Чёрт, это безумие.

— Что самое безумное, так это ситуация, в которой я оказалась, — резко говорю я, пытаясь вернуть её к самой насущной теме. — Я вернула весь этот город семье Блэкмур, и я, черт возьми, даже не понимала, что делаю. Возможно, я совершила ошибку. Кто знает, на что способен Дин? Он определенно считает, что заслуживает этого. Он собирается править этим местом, как... ну, как грёбаный лорд. Ему нравится напоминать нам об этом дурацком титуле.

— И, если он сохранит это... — Мия прикусывает нижнюю губу. — Что с тобой будет?

Я пожимаю плечами.

— Он потрахает меня какое-то время, а потом заставит работать домработницей или ещё кем-нибудь, как только я ему надоем. На самом деле ничего плохого, но это не то, чего я хочу. И я не собираюсь брать на себя ответственность за то, о чём я даже не подозревала. Я собираюсь это исправить. Я собираюсь натравить их друг на друга и позволить им продолжать борьбу, пока я не придумаю, что ещё можно сделать.