Несравненный. Том 1. Страница 7

Настоятель Цуй руками упирался в пол, выпучив глаза: похоже, пытался встать, но тело его окаменело от ужаса. Уклониться от удара он уже не успевал, а между тем смертоносная длань неслась прямо ему в лицо!

– Подыхай, предатель!

Не то порыв ветра, поднятого ударом, сам по себе оказался чрезмерным для чахоточного, не то резкие речи и свирепый облик убийцы так перепугали его – настоятель Цуй побледнел пуще прежнего и закашлялся.

Но душегуб вдруг замер: все тело его окаменело, от осознания скорой смерти жестокое лицо исказила гримаса ужаса.

Он медленно опустил голову – из груди торчал обломок меча; собственное отражение в сверкающем на солнце, залитом кровью металле как будто беззвучно насмехалось над ним. Убийца так и умер с открытыми глазами, так и не упокоившись с миром.

Легкий толчок – и труп злодея откатился к боковому проходу. По земле медленно растекалась лужа крови, заметив ее, незнакомец сделал шаг в сторону и остановился прямо перед настоятелем Цуем, все еще не опомнившимся от испуга.

– Вы – Цуй Буцюй?

Заслоняя солнце, он взирал на настоятеля сверху вниз с таким видом, с каким обычно разглядывают преступника.

Послушники наконец опомнились и, спотыкаясь, выбежали из укрытий. Цуй Буцюй несколько раз кашлянул и, опираясь на руку юного даоса, поднялся на ноги. Оправив одеяние, он посмотрел своему спасителю в глаза.

– Ваш покорный слуга и вправду Цуй Буцюй. Премного благодарен за помощь. Позвольте узнать ваше имя, достопочтенный?

Незнакомец сделал еще несколько шагов. Теперь, когда он полностью поднялся по ступенькам и оказался в стороне от слепящего солнца, настоятель Цуй сумел наконец разглядеть все изящество и красоту его облика. Цуй Буцюй немало странствовал по белу свету, и людей он повидал едва ли не больше, чем крупинок соли съел за всю жизнь, однако этот господин сумел впечатлить даже его.

Взгляд незнакомца был необыкновенно острым, пронизывающим, казалось, еще немного – и глаза загадочного спасителя прожгут настоятеля насквозь. Цуй Буцюй буквально кожей ощущал его взор.

– Позвольте узнать, ваше превосходительство, неужто сей ничтожный допустил неучтивость? – снова попытался он завязать разговор. – Ежели так, то надеюсь на ваше великодушное снисхождение. Вы совершили великое благодеяние тем, что спасли мою жизнь, и сей ничтожный поистине безгранично благодарен вам за это.

– Почему он хотел убить вас? – вместо ответа спросил незнакомец.

– Я не знаю его, – покачал головой Цуй Буцюй.

– Однако перед смертью он успел назвать вас предателем, – заметил собеседник.

– Я и вправду никогда прежде не видел его, – ответил настоятель. – И мне неведомо, отчего он так сказал. Может статься, он принял меня за другого.

Губы загадочного господина изогнулись в едва заметной улыбке.

– Обитель Пурпурной Зари – не единственный даосский храм в Люгуне, да и других даосов здесь полно. Так почему же он спутал кого-то именно с вами?

Цуй Буцюй стал как будто еще бледнее.

– Об этом, ваше превосходительство, спрашивать следует лишь самого злодея. Откуда знать мне, ничтожному?

– Мертвец мне уже ничего не расскажет, – холодно ответствовал спаситель, – потому остается допрашивать живых. Стража!

Повинуясь его приказу, в обитель тут же вбежали семь-восемь стражников и оцепили двор. Двое из них схватили настоятеля и помогавшего ему юного послушника. Те не сопротивлялись, так что даже силу применять не пришлось.

– Да кто вы такие? – гневно вскричал Цуй Буцюй. – Безо всякой причины хватаете всех подряд! Неужто в Великой Суй царит беззаконие?!

– Вы поняли верно – я могу взять под стражу любого, кого сочту нужным, – произнес незнакомец. – Желаете знать, кто я такой?

Он шагнул к настоятелю вплотную и, ухватив его за подбородок, вынудил запрокинуть голову.

– Запоминайте хорошенько, повторять не буду. Имя мое – Фэн Сяо, и я из чертога Явленных Мечей.

Взойдя на престол, император Суй Ян Цзянь не сидел сложа руки: назначил трех наставников и трех высших сановников, учредил три министерства и шесть ведомств, издал новые законы и объявил всеобщее помилование. Кроме того, государя весьма беспокоило постепенно разгорающееся пламя войны с Тюркским каганатом и Когурё, и, дабы действовать скрытно, он учредил чертог Цзецзянь, чертог Явленных Мечей. Он стоял наравне с шестью ведомствами и подчинялся непосредственно императору. Обязанности чертога Явленных Мечей оставались для непосвященных тайной, и мало кто знал о том, чем на самом деле занимаются его служащие. Однако могущество их было столь велико, что положение троих господ чертога было не ниже, чем у начальников шести ведомств, а при крайней необходимости они и вовсе имели право действовать без указания императора, как говорится, сперва казнить, затем докладывать.

Свое имя чертог получил благодаря камню у самого его входа, звавшемуся Цзецзянь, или же камень Явленных Мечей. Его собственноручно установил сам император. Любой, кто заходил внутрь, будь то подчиненный или начальник, простолюдин или знатный вельможа, даже сын императора, должен был явить и оставить возле камня все свое оружие – даже в такой малости проявлялось особое положение чертога.

Когда Хотан направил на Центральную равнину посла с дарами, при дворе опасались, как бы не нашлись желающие учинить препятствия сей поездке, имевшей для императорского двора большое значение. Потому-то навстречу послу и были направлены лучшие люди чертога Явленных Мечей, дабы проводить его до столицы. Желая проследить за всем лично, сам Фэн Сяо отправился в путь с отрядом, но враг опередил их на шаг – хотанского посла убили на подъезде к городу Люгун, сопровождавшая его наложница исчезла, а вместе с ней пропала и опись даров. Все это могло говорить лишь об одном: что-то из даров было украдено.

Хотан славился прекрасным нефритом, главным своим сокровищем. Будучи вторым господином чертога Явленных Мечей, Фэн Сяо был хорошо осведомлен обо всех чудесах и диковинках, что есть на свете. Доводилось ему слышать и о нефрите Небесного озера. Так что, узнав о пропаже, второй господин сразу предположил, что исчез именно легендарный камень.

Но тогда все становилось еще запутаннее.

Допустим, злодей замыслил преступление уже давно и начал готовиться заранее. Возможно, тюрки действительно имели отношение к случившемуся, но могло быть и так, что некто нарочно их использовал, дабы запутать следствие.

Посланный в Хотан гонец еще не вернулся с ответом, а потому Фэн Сяо покамест обратил взор на Люгун и некоего настоятеля Цуя, чудесным образом прославившегося за последние два месяца.

Цуй Буцюя доставили во дворик Осенних Гор, но ни пытать, ни запирать не стали: в кандалах не было никакой необходимости – настоятель и в самом деле казался совершенно обыкновенным человеком, не знакомым с боевыми искусствами.

Они с Фэн Сяо сидели друг против друга, меж ними дымился горячий чай; от былого напряжения не осталось и следа – казалось, будто старые приятели предаются воспоминаниям. Цуй Буцюй начал было думать, будто недавнее покушение, внезапное спасение, допрос и взятие под стражу лишь привиделись ему во сне.

– Позвольте узнать, к какому из множества союзов и течений вольницы-цзянху принадлежит чертог Явленных Мечей? Я человек простой, ни власти, ни влияния, не имею, в чужие ссоры не вмешиваюсь. Представить не могу, чем умудрился вызвать ваше неудовольствие.

– Вы адепт Стеклянного Дворца горы Фанчжан и не слышали о чертоге Явленных Мечей? – лениво откликнулся Фэн Сяо, извлек из рукава нефритовую бирку чрезвычайно тонкой работы, размером примерно с две костяшки, и бросил ее на стол перед Цуй Буцюем. – Нашли при обыске под вашей подушкой. Надеюсь, настоятель Цуй, вы больше не станете прикидываться дурачком?

Стеклянный Дворец горы Фанчжан располагался на острове далеко за морем. Сия школа жила уединенно, вдали от мирских забот, и воспитанники ее предпочитали оставаться в стороне от междоусобиц вольницы-цзянху. В основном они занимались тем, что записывали слухи и легенды, бытующие среди мастеров боевых искусств. Поговаривали, что именно здесь находили приют многие мастера и ученые, не прижившиеся на Центральной равнине и отправившиеся в изгнание. Но важнее всего было то, что адепты Стеклянного Дворца прекрасно знали обо всем, что происходит в Поднебесной, и если Цуй Буцюй и впрямь имел к ним отношение, то не мог не слышать о чертоге Явленных Мечей, каким бы тайным тот ни был.