Несравненный. Том 1. Страница 16

«Зови как знаешь – хоть А-Да, Старшим, хоть А-Эром, Вторым», – холодно ответствовал старик.

«Неужели он не заслужил хоть немного снисхождения? – молил сын. – Ведь мальчик остался совсем один!»

«Он такой хилый, боюсь, ему и нескольких лет не прожить. Зачем ему имя?» – упорствовал отец.

«Даже если и так, разве о нем не будут потом вспоминать?»

Старик фыркнул: «Да кто о нем вспомнит? Он же круглый сирота».

«Я», – не сдавался молодой человек.

Долго они спорили, и в конце концов старик сдался:

«Видишь под ногами у меня каменные ступени – так пусть зовется Цзе – ступень. Одна ступенька служит опорой тысячам людей, скромное имя пойдет ему во благо».

«Но родословная…»

«Он недостоин», – отрезал старик.

«Он недостоин».

Короткая четкая фраза прорвалась сквозь густой туман мыслей и чувств, клубящихся в голове Цуй Буцюя. Годы перемен приглушили звук голоса, но в нем по-прежнему чувствовалась непререкаемая сила. Старик, подобно прогнившим насквозь балкам старой усадьбы, давно изжил свое, но отстраняться от дел упорно не желал, держался за свое положение и жаждал вершить чужие судьбы.

«Одна ступенька служит опорой тысячам людей, скромное имя пойдет ему во благо».

Цуй Буцюй вдруг холодно рассмеялся, и хохот его потревожил старика с молодым мужчиной – те обернулись было на звук, но их тотчас окутал туман и унес куда-то прочь.

Все поглотила тьма.

Под напускным спокойствием монаха скрывалась бездонная пропасть, пугающая неизвестностью, однако после всего, что ему довелось повидать прежде, она больше совсем не страшила его.

Грудь пронзила острая боль, к горлу подступила кровь – не выдержав, он закашлялся, ощутив во рту дурной привкус мокроты.

И тогда он наконец очнулся.

Веки его распухли, а глаза болели и слезились даже от слабого света. Цуй Буцюй долго всматривался, прежде чем смог разглядеть над собой полупрозрачный полог.

Вдруг перед ним появилось чье-то необыкновенно красивое лицо.

– Вы, проснулись, – произнес Фэн Сяо, глядя на него сверху вниз. – Как самочувствие?

Отвечать не хотелось, и Цуй Буцюй снова сомкнул веки, намереваясь отдохнуть.

Однако второго господина это не остановило – он невозмутимо продолжил:

– К вам пока что не будут применять благовоние Безысходности, но яд выведен не до конца, и через два дня вы снова ощутите его влияние. Если будете паинькой и станете во всем меня слушаться, я подумаю о том, чтобы помочь вам полностью очиститься от яда. Что скажете?

Цуй Буцюй медленно открыл глаза и хрипло спросил:

– А у меня есть выбор?

– Нет, – сообщил Фэн Сяо.

«Зачем вообще тогда спрашивал?» – подумал Цуй Буцюй и раздраженно закатил глаза.

Фэн Сяо сделал вид, будто не заметил чужого недовольства, и повторил:

– Что скажете?

– Боевыми искусствами я не владею, так что ничем помочь не смогу, – ответил Цуй Буцюй.

– Разве вы не из Стеклянного дворца, что на горе Фанчжан? – посмеиваясь, заметил Фэн Сяо. – Мне доводилось слышать, будто выходцы оттуда не только знают все порядки, каноны и предания боевых искусств, но и знакомы с уважаемыми в цзянху мастерами. Мне как раз нужен человек, который помог бы мне понять, кто из них явился на торги.

– Хорошо, – немного помолчав, согласился Цуй Буцюй. – Но у меня есть требование.

– О том, чтобы сразу обезвредить яд, даже не думайте просить, – предупредил Фэн Сяо.

Цуй Буцюй зашелся кашлем, но наконец сумел выговорить:

– Я хочу пить и есть. Мерзавец, ты мне даже воды не дал, а хочешь, чтобы я на тебя работал?!

Спустя некоторое время Цуй Буцюй сверлил взглядом миску рисового отвара и блюдечко с солеными овощами. Трудно было не заметить, что сохранять спокойное выражение лица ему было крайне непросто.

Сидевший рядом Фэн Сяо «заботливо» подбодрил:

– Кушайте. Что же вы не едите?

– Сей ничтожный даос – ваш узник и всецело в ваших руках, – процедил Цуй Буцюй, – но вы ведь еще и желаете, чтобы я сослужил вам службу. Я тяжело болен, мне нездоровится, а вы предлагаете мне есть вот это?

– А чем плоха эта еда? – удивился Фэн Сяо. – Вы ведь и сами знаете, что сейчас слишком слабы и тяжелую пищу не усвоите. Стоит съесть что-то сытное – и завтра опять окажетесь прикованы к постели.

– Я не прошу изысканных яств и редких даров гор и морей, – отрезал Цуй Буцюй. – Всего лишь овощную похлебку. Уж овощная-то похлебка наверняка найдется?

– Прошу извинить, мы слишком бедны, такого у нас никак не водится, – язвительно ответил Фэн Сяо.

Цуй Буцюй лишился дара речи. Ему страшно хотелось опрокинуть рисовый бульон прямо на голову насмешнику, а потом размазать соленья по его лицу, прямо-таки просившему трепки.

Фэн Сяо хоть и не умел читать мысли, но был уверен, что ничего хорошего настоятель о нем не думает. Торопиться было некуда, уходить он не собирался, да к тому же его забавляло то, как даос терпеливо скрывал свои истинные чувства. Словно нарочно стремясь вывести Цуй Буцюя из себя, второй господин бродил взад-вперед по комнате, то и дело подходил к окну взглянуть на цветы, брал полистать книги с полок – и все лишь бы не упустить момент, когда Цуй Буцюй наконец не выдержит, хлопнет ладонью по столу, встанет и во всеуслышание громко объявит, что и впрямь служит в управе Левой Луны.

Но даос не спешил гневаться, а лишь молча поднял миску обеими руками и покорно принялся пить рисовый отвар, не забыв сперва положить в него соленые овощи.

Фэн Сяо чувствовал, что не ошибся. Этот настоятель Цуй отнюдь не отличался смиренным нравом: выдавал себя за ни в чем не повинного простолюдина, но обиды терпеть явно не привык. А уж чего второй господин точно никак не ожидал, так это того, что за болезненным обликом даоса скрывается железная воля – столь сильная, что даже благовоние Безысходности не смогло развязать ему язык. Такому человеку найдется место в управе Левой Луны, даже если он и не владеет боевыми искусствами.

Чем дальше, тем Фэн Сяо становилось любопытнее.

Монах Цуй ел медленно, тщательно пережевывая пищу: на то, чтобы покончить с миской отвара, у него ушло больше половины большого часа. Фэн Сяо, впрочем, не торопил его и спокойно ожидал рядом. Наконец настоятель опустил миску на стол и отложил в сторону палочки для еды:

– Ваше превосходительство, осмелюсь спросить: чем я могу вам служить?

– Ни к чему церемониться, – заметил Фэн Сяо. – Я ведь уже сообщил вам свое имя. В семье я второй по счету, так что можете звать меня просто Фэн-эром, Вторым Фэном, или Эр-ланом, вторым господином.

Цуй Буцюй ничего не ответил на его слова и продолжил:

– Я прибыл в Люгун во втором месяце, и кое-что слышать мне доводилось. В преддверии торгов нежданно-негаданно убили хотанского посла. Вы хотите, чтобы я вам помог, – тогда сообщите мне сперва все обстоятельства случившегося.

– Само собой разумеется, – улыбнулся Фэн Сяо.

Хотанский посланник был убит за городом ночью, во время метели, погибший караван обнаружили проезжавшие мимо купцы, которые поспешно вернулись обратно в Люгун и сообщили о страшной находке властям. Все это Пэй Цзинчжэ с согласия второго господина – тот утвердительно кивнул – рассказал Цуй Буцюю. Не утаил он и того, что обнаружилось при осмотре тел, излагая обстоятельства дела во всех подробностях.

Монах внимательно его выслушал и, когда юноша умолк, спросил:

– Вы наводили справки про аромат цветов сливы из кибитки?

– Наводили, – Пэй Цзинчжэ невольно взглянул на Фэн Сяо. Юноша с удивлением обнаружил, что эти двое и впрямь мыслили совершенно одинаково: господин в свое время тоже счел, что именно этот запах – одна из главных зацепок, вот только на деле она ни к чему их не привела.

– Мы опросили всех торговцев, что держат в городе ароматические лавки, а также досмотрели все имеющиеся у них ароматы, но так и не нашли того, что был в кибитке. Тот запах…

Пэй Цзинчжэ на миг задумался, как бы поточнее его описать, и в конце концов выпалил: