Значимые (ЛП). Страница 63

— Аарон, пожалуйста, отпусти его, – зовёт меня нежный голос Элли. — Аарон, он того не стоит.

— Послушай свою шлюху, – бормочет Стефан, трусливо опустив взгляд в землю. Мысль о том, что он прикасается к ней, пачкает её, сводит меня с ума. Я снова бью его по лицу, и его кровь брызгает мне на кулак. Чёрт. Мой костюм испорчен.

Я не замечаю, как кричит Элли, я сосредоточен только на Стефане. Он пытается ударить меня в ответ, но я перехватываю его кулак и царапаю ему руку, как микробу, которым он и является. Тот кричит от боли и падает на колени.

— Что здесь происходит? – Пожилая женщина, одетая в чёрное, прищуривается, глядя на меня. — Я звоню в охрану, – кричит она, прежде чем яростно схватить Элли за руку. Я тут же напрягаюсь. — Элли, держи своего парня на поводке! Видишь, что он делает с таким джентльменом, как Стефан? Я не узнаю свою собственную дочь.

Её мать.

Почему Элли ничего не говорит? Она продолжает смотреть в землю, как жертва, смирившаяся со своей судьбой. К чёрту всё. Я не раздумываю. Хватаю Стефана за руку, прежде чем заставить его встать, и смотрю на мать Элли.

— Скажи ей, что ты сделал с моей девушкой! Скажи ей, какой ты ублюдок. – Я крепче сжимаю руку на Стефане, пока он продолжает выть от боли. Какой же он слабак, я уверен, что он притворяется. — Этот мужчина погубил твою дочь. Он обращался с ней как с рабыней, принуждал её и издевался над ней. – Элли качает головой, умоляя меня остановиться, на её лице маска страха, но я не могу. Я нарушаю своё обещание, но не могу позволить людям и дальше проявлять к ней неуважение.

— Стефан – насильник. Он был в библиотеке и пытался на неё наброситься.

Я толкаю его на землю. Стефан сглатывает, испуганно оглядываясь по сторонам. Его маска наконец-то сорвана.

Мать Элли пристально смотрит на меня, пытаясь понять, говорю ли я правду. Делаю шаг ближе к ней, чтобы она могла увидеть меня при свете. Я знаю, что мои глаза покраснели от гнева, взгляд стал чёрным, каждая мышца моего тела напряжена.

Она отступает от меня на шаг и смотрит на Стефана, который пытается оправдаться очередной ложью.

— Это неправда. Я помогал ей и желал всего наилучшего, когда она поцеловала меня и захотела…

— Заткнись, – бросает мать Элли, поворачиваясь к дочери с открытым ртом и дрожащими губами. — Элли. То, что говорит Аарон, – правда?

Слезы текут по щекам Элли, и она кивает. Что я наделал? Я не думал о том, какую боль причиню ей, разъярённый собственным гневом. Я никогда не видел Элли такой сломленной. Она плачет, её тело дрожит. Я никогда не видел свою Элли такой испуганной и уязвимой.

— Да, мама. Ты никогда мне не верила.

Элли не может остановиться, и моё сердце разрывается от осознания того, что я причинил ей сильную боль.

— Элли, я... – Я протягиваю руку, чтобы обнять ее, но она отталкивает меня. Блять.

— Ты унизил меня.

Нет, я спас тебя.

Она убегает от нас, спасаясь от собственного кошмара. Я не хотел говорить правду. Я вынудил ее и предал ее доверие. Я сильно облажался, но я бы сделал это снова. Я не позволю ее прошлому уничтожить ее. Я подвёл своего брата, но не подведу её, даже если она меня ненавидит. Вот почему я не бегу за ней. Я знаю, что сейчас ей нужно побыть одной. В этом мы похожи.

Я смотрю на кровь Стефана на своей руке. Я мог бы забить его до смерти. Мне плевать на последствия. Я такой же, как Андре. И я даже не жалею об этом. Лицо матери Элли, словно у призрака, смотрит в никуда. Она в шоке от правды. В конце концов, это она толкнула свою дочь в объятия другого монстра.

— Не беспокойся о безопасности. Я позабочусь об этом, – машинально произносит она, прежде чем вернуться на торжество. Она продолжает бормотать одну и ту же фразу: — Я никогда ей не верила.

Я ещё раз бросаю взгляд на ублюдка, лежащего на полу, в моих глазах он видит обещание, что отправится в тюрьму и что он никогда больше не прикоснётся к ней.

Томас подходит ко мне, он был свидетелем всей этой сцены.

— Это было настоящее шоу.

Я молчу. Знаю, что он не осудит меня за это и не будет задавать лишних вопросов. Приходят охранники и смотрят на меня. Они берут Стефана под руки и говорят, что я могу остаться, если сам всё уберу.

— Пресса не узнает о вашей ссоре, – уверяет меня Томас.

— Думаешь, мне есть дело до прессы? – Я подаю знак охранникам, что ухожу, у меня нет желания оставаться. Томас следует за мной, вероятно, радуясь возможности сбежать с торжества. — Я облажался. Элли меня не простит.

— Это будет нелегко, но я бы поступил так же. Иногда правда должна быть сказана, как бы тяжело её ни было слышать. — Томас, как обычно, ведёт себя как Йода.

— Не пойми меня неправильно, я не жалею о том, что сделал. – Я качаю головой, пока мы идём к выходу. — Но я не должен был скрывать от неё правду. Она не была готова. Я обманул её доверие.

— Ты хороший человек, Аарон. Не казни себя. Элли тебя простит.

— Ты не знаешь её так, как знаю я.

— Нет, но я знаю тебя. Я видел, как ты с ней ведёшь себя, как вы смотрите друг на друга. Вы похожи.

Иногда мне кажется, что Томас может читать меня так же, как он читает расу.

— Она лучше меня.

— Возможно. – Он смеётся. — А теперь иди и поступай с ней так же, как ты поступаешь с клетчатым флагом.

Я не могу сдержать улыбку. Он понимает меня.

— Твои слова – как музыка для моих ушей.

— Нет, правда. Я горжусь тобой, Аарон. – Я пристально смотрю на Томаса, сбитый с толку его словами. Мы привыкли шутить, общение и куча эмоций – не наша сильная сторона. — Не только как гонщик, но и как человек.

— Рад, что ты так думаешь, потому что, боюсь, тебе придется провести со мной добрых двадцать лет. Я не планирую в ближайшее время уходить на пенсию. – Я ухмыляюсь, прежде чем мой желудок скручивается в узел. Гонки всегда будут в моей жизни. Но как же Элли? — В любом случае, мне нужно идти. Спасибо, Томас.

Мы киваем друг другу и, в конце концов, расходимся. Я чувствую себя несчастным, направляясь в гараж, чтобы забрать свою машину. Луис бежит за мной, но у меня нет времени его выслушивать. Чего он вообще хочет? Неужели он не видит, что у меня есть дела поважнее, чем он? Я не обращаю на него внимания, но он останавливает меня, хватая за плечо сзади. Я тут же толкаю его к стене во второй раз за вечер.

— Я просто хочу знать, всё ли в порядке с Элли, – оправдывается он, и я ослабляю хватку на его дорогой рубашке.

— А ты как думаешь? – кричу я, прежде чем проглотить свою гордость и отойти от него. — Спасибо тебе за то, что ты сделал для неё раньше.

Луис улыбается мне, и я ненавижу себя за то, что благодарю его. Я испытываю к нему только отвращение. Он играет роль героя, а я остаюсь злодеем.

— Прости, Аарон. – Он смотрит в землю, погрузившись в свои мысли. — Когда у тебя будет свободная минутка, я бы хотел поговорить с тобой на трассе.

— Нам не о чем говорить, Луис.

— Я должен извиниться перед тобой.

Он пьян? На его лице такое выражение поражения, какого я никогда раньше не видел, даже в его худшие дни. Он серьезен.

— У меня нет на это времени.

Я срываюсь с места, готовый вернуться домой, к тому, что действительно важно.

Все, что меня волнует, – это она.

Элли

Я не могу поверить, что Аарон выпалил правду в лицо моей матери. Его лицо было таким мрачным и разъярённым. И теперь я уверена, что все представители высшего общества узнают, что Стефан сделал со мной. Ему больше незачем лгать, все узнали его истинное лицо. Я должна чувствовать облегчение, но вместо этого мне стыдно и я чувствую себя слабой. Поделиться с Аароном своей самой страшной тайной было душераздирающе, но, услышав правду из его уст, я поняла, что не до конца исцелилась от насилия Стефана. Я была недостаточно сильной. Мне до сих пор стыдно и унизительно.