Значимые (ЛП). Страница 49

Настоящее время

Я не могу забыть выражение отвращения на её лице. Её оленьи глаза расширились, когда она рухнула на кровать. Я сломал её. Я сделал это, чтобы защитить её от себя. Мысль о том, что я причинил ей боль, съедает меня заживо, но у меня не было выбора. Я не мог позволить ей увидеть меня. Чёрт. Надеюсь, она забудет о моём существовании. Она заслуживает лучшего.

Чертов кошмар. Впервые я позволил себе сблизиться с кем-то, и это случилось. Я увидел, что сжимаю ее запястье, оно было красным. Я оставил на ней синяк. Я стал таким же, как Андре. Это цена, которую мне пришлось заплатить за нарушение своих правил. Как она могла смотреть на меня по-прежнему?

Она запутала меня. Я не могу мыслить здраво.

Я поклялся никогда не позволять чувствам поглощать меня.

Я не чувствую. У меня нет сердца. Я привык к боли.

Но её глаза полны ужаса, боль, которую я причинил, – это чертовски больно. Обычно я бы отвлёкся, чтобы забыть. Но гонок недостаточно. Я всё ещё мог бы быстро перепихнуться, но не могу. Другие женщины – не Элли. Они незначительны.

Элли.

Только Элли.

Чертова одержимость.

— Тебе нужно отпустить её, Аарон. – Я отрываюсь от своих мыслей и перевожу взгляд на Андре, сидящего на диване в стиле ренессанс в нашем фамильном поместье. Он словно тень, прячущаяся в темноте за шторами, не пропускающими свет. На его лице появляется холодная улыбка. Ублюдок наслаждается этим.

Он сделал меня таким, какой я есть. И он гордится своим творением.

— Зачем ты позвал меня сюда, Андре?

Когда мне исполнилось восемнадцать, я поклялся себе, что больше никогда его не увижу. И я не видел, пока Генри не умер. С того дня он держит меня в ловушке вместе с собой. Я его единственный оставшийся в живых сын. Его наследие. Это значит, что он пытается разрушить мою жизнь, превратить меня в свой проект.

Как он сказал, нас связывает цепь, которую может разорвать только смерть. Я бы хотел, чтобы смерть не тянула время.

— Я хочу, чтобы ты возглавил отель «ЛеБо». – Я фыркаю. Не тот сын, Андре. — Ты в долгу передо мной за то, что случилось с Генри. – Услышав имя моего покойного брата, я хмурюсь. У Андре никогда не было сердца, но по какой-то неизвестной причине он был менее жесток с Генри. Я бы предпочёл умереть, чем работать на него.

Он встаёт со стула и медленно подходит к лучу света, падающему на его стол. Наши взгляды встречаются, как клинки.

— Я не говорил тебе, но я болен, Аарон. У меня неизлечимая болезнь. – Он сглатывает, его челюсть дрожит. Конечно, он боится смерти. Он не попадёт в рай или что-то в этом роде. — У меня прогрессирующая атрофия мышц. Сомневаюсь, что у меня есть много времени.

Я сжимаю челюсти, глядя на Андре в поисках правды. Но когда вижу страх и трусость в его глазах, на моих губах появляется ухмылка. Он боится смерти. Он знает, что умрёт в одиночестве. Хорошо. Я ненавижу своего отца за всё, что он со мной сделал, за то, что он сломал меня, превратил в свой личный проект.

— Я бы никогда не стал работать на тебя. Можешь отдать свои деньги кому-нибудь другому, я не хочу быть в твоём грёбаном завещании, – отвечаю я убийственным тоном, но Андре злобно смеётся.

— У тебя даже не дрогнуло сердце при виде умирающего отца? Я хорошо тебя воспитал. – Он кашляет, прежде чем встать передо мной во весь свой внушительный рост. Но я больше не маленький ребёнок. Я мужчина, над которым он не может издеваться. — Ты мой, Аарон. Ты не можешь отвернуться от единственного человека, который тебя любит.

— Я не хочу твоей чёртовой любви.

— У тебя нет выбора, Аарон. Если ты пойдешь против моей воли, я тебя уничтожу.

Даже в свои последние часы этот человек пытается приручить меня до конца. Но я не доставлю ему такого удовольствия. Я буду смотреть, как он умирает неудовлетворённым, и это мой подарок.

— Так сделай это. Уничтожь меня, отец. – Я произношу каждое слово, наклоняясь к нему. — Ты уже сломил меня, больше ты ничего не можешь сделать.

Я ухожу, а его сухой смех эхом отдаётся в моей голове.

Элли

Прошедшие недели кажутся годами. Я вижу его, моё падение, повсюду, и каждый раз моё сердце разрывается с той же силой. Я пыталась рисовать, но, по правде говоря, моё творчество было связано с Аароном. Я испортила столько холстов. Уничтожила всё, что делала. Он был моим вдохновением и моим проклятием. Без него я просто призрак.

Люди разговаривают, смеются, живут, а я застряла в подвешенном состоянии. Он проник в меня, я не могу отрицать, что мы были близки.

Большую часть времени я провела в отчаянии, глядя на картину, которую он мне купил. Плакала. Умоляла его вернуться.

Я понимаю, что Аарон намеренно меня отталкивал, но тот факт, что он так легко меня отпустил, пугает меня. Я знаю, что он мог бы вернуться, но только на своих условиях.

Таня и Джошуа делали всё возможное, чтобы подбодрить меня. Но какими бы мы с Аароном ни были, мы ранили друг друга так сильно, что не можем забыть. Спасаясь друг от друга, используя друг друга, мы сами загнали себя в ловушку бесконечного кошмара. Я столько раз просматривала свой телефон. Мне следовало больше бороться за нас. Но я не могу. Нам нужно время, чтобы прийти в себя, и, может быть, однажды судьба снова сведет нас вместе.

Вспыхивает искра. Толпа репортеров подталкивает меня к барьеру, и я внезапно возвращаюсь к реальности. Мое сердце начинает трепетать, мои внутренности тревожат меня. При приближении французского мультимиллиардера, владельца нескольких роскошных курортов, у меня по спине бегут мурашки. Он выходит на сцену, чтобы встать перед микрофоном в сопровождении своих охранников. Бизнесмен машет толпе, демонстрируя свою харизматичную фигуру с сухой улыбкой. У меня сводят мышцы живота, и я с трудом сглатываю. Не могу поверить, что журнал «Знаменитости» выбрал его для предстоящей статьи о мужчинах, посвятивших себя карьере. О влиятельных мужчинах. И, конечно, именно мне поручили эту миссию по одной причине.

Его зовут Андре ЛеБо. Отец Аарона.

В нём всё внушает уважение. От его роста в шесть футов до квадратных, чётких черт лица, выдающих его властный характер. Глубокие чёрные глаза контрастируют с серебристо-серыми волосами, идеально зачёсанными назад с помощью геля. Андре ЛеБо около пятидесяти лет, но, судя по покрою его смокинга, он в хорошей форме для своего возраста. У него типичный средиземноморский загар; белые зубы – единственное, что подчеркивает его лицо. Похоже, он из тех боссов, которые не принимают «нет» в качестве ответа, и в его власти сломить тебя, если ты сделаешь хоть одно неверное движение.

Отец Аарона поправляет галстук, и когда его взгляд встречается с моим, на его лице появляется злая, суховатая улыбка. Я тут же хватаю ртом воздух, и в моей памяти всплывает кошмар Аарона. Я помню, как он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, окаменевший, с покрасневшим лицом и расширенными зрачками.

Если он обладал силой сломить Аарона, человека, который, как известно, был неукротим, – это могло означать только одно. Я отступаю на шаг от первого ряда, чувствуя доминирующую и загадочную ауру его отца, которая пугает меня. ЛеБо излучают силу по-другому. С Аароном я чувствовала себя в безопасности. С его отцом я чувствую себя в ловушке.

Журналисты национального телевидения, все СМИ замолкают, как только Андре ЛеБо начинает говорить. Он объявляет о расширении своей сети престижных отелей в Абу-Даби – этот бизнес-ход ставит его во главу списка самых богатых людей по версии Forbes.

— А теперь я отвечу на ваши вопросы. – Он говорит властным и дерзким голосом.

За считаные секунды журналисты превращаются в акул, толкающихся, чтобы подобраться поближе, говорящих громче, чтобы их услышали. Андре ЛеБо отвечает только на вопросы мужчин, игнорируя немногих женщин, стоящих здесь. Очевидно, что для такого мужчины, как он, женщины хороши только в двух вещах: на кухне и в постели.