Перекресток воронов. Страница 24

А теперь уходи. Аудиенция закончена.

Геральт ждал.

Он перенес первую встряску после выпитого эликсира. Взгляд его молниеносно адаптировался к темноте. Луна давала достаточно света, когда выходила из-за туч, но эликсир позволил ведьмаку видеть как днем, и даже лучше, более четко и контрастно. Он видел крыс, шмыгающих по надгробиям, только что еще скрытых в тени. Слышал их попискивание, ибо слух его тоже обострился. Издалека, со стороны шахтерского поселка, слышал лай собак. И совсем уже далекое уханье совы.

Он ждал.

Сперва сбежали крысы, разлетелись во все стороны словно серые осколки. А потом камень скрипнул по камню.

Стрыга выскочила из могилы словно подброшенная пружиной, прыжком на добрых две сажени вверх. Зарычала, завизжала, дикими скачками обежала гробницу, подбежала к самой высокой в округе стеле, взобралась на самую верхушку, ловкая и гибкая, словно обезьяна. По-обезьяньи же затрясла задранной вверх задницей, визжа и воя. И заметила ведьмака.

Снова кошмарно завизжала, спрыгнула со стелы, замахала длинными лапищами. И сразу атаковала. В широкой, разинутой ревом пасти заблестели клыки, большие и острые, словно кинжалы.

Геральт отскочил, закрутился в пируэте, стрыга лишь отерлась о него – клыки щелкнули впустую, когти рассекли воздух. Он воспользовался случаем и преимуществом, как следует приложив ее кулаком в висок серебряными шипами перчатки. Зашипело, задымилось, упырица припала к земле, дико заревела, затрясла башкой. «Уже хорошо, – подумал он, – ты, красавица, уязвима к серебру, как и любая стрыга».

Стрыга не спешила со следующей атакой, трясла головой и дымящимся ухом. На этот раз она приближалась медленно, оскалив клыки, истекая отвратительной слюной [38] .

Луна на мгновение показалась из-за туч, осветив окрестности достаточно для того, чтобы Геральт мог получше присмотреться к мертвячке.

Роста она была невзрачного, от силы фута четыре, зато голова оказалась непропорционально большой, округлой, как тыква. Огромные выпученные глазища горели огнем, в широкой акульей пасти белели клыки. Внушительных размеров.

На коже у нее был странный узор. Орнамент. Словно выжженный. Или вытравленный кислотой.

Геральт медленно двинулся между надгробий. Он шел, обходя стрыгу; та разворачивалась на месте, сжавшаяся и напряженная, готовая к атаке. Скалила свои зубища и щелкала челюстью.

Ведьмак развернул серебряную цепь, петлями укладывая ее в левой ладони. Правой рукой придал концу цепи вращательное движение. Ждал удобного момента, той минуты, когда стрыга отдалится от надгробий, выйдет на более свободное пространство.

Дождался, и притом быстрее, чем рассчитывал.

Цепь свистнула в воздухе, но упырица припала к земле и атаковала практически из лежачего положения. Цепь, вместо того, чтоб оплести стрыгу, лишь хлестнула ее по хребту. Тварь бешено завыла, ее шкура зашипела и задымилась от контакта с серебром.

Второго шанса ведьмаку она уже не дала. На его ошеломленных глазах стрыга обеими лапами ухватилась за цепь, шипение и дым паленой шкуры, казалось, ей вовсе не мешали – она лишь душераздирающе визжала. Упырица дернула цепь. Геральт предусмотрительно отпустил свой конец, но последние звенья все же зацепились за пряжку пояса. Сбитый с ритма, он потерял равновесие и упал на надгробие, опрокидывая его. Стрыга атаковала диким прыжком и придавила его к земле, ее клыки защелкали у самого лица, слюна залила глаза. Он, изогнувшись, освободил руку и со всей силы врезал в косматое ухо серебряными шипами перчатки. Врезал раз, другой и третий – и, наконец, сбросил ее с себя.

Откатился, прячась за надгробием, и там сумел вскочить на ноги. Стрыга налетела вновь, на этот раз ему удалось избежать контакта молниеносным отскоком. Но он вновь споткнулся, чудом сохранив равновесие. А стрыга уже была на нем, уже драла когтями его куртку и щелкала клыками у лица. Он отбросил ее довольно уже отчаянным ударом серебряных шипов, настолько сильным, что она упала наземь. Прежде чем успела подняться, он отпрыгнул и сложил пальцы в Знак Аард.

Ничего не произошло.

Он попробовал вновь, от испуга довольно нескладно. Снова не вышло.

Эликсир не должен был этого допустить, но боевая ярость внезапно сменилась страхом. Паника обрушилась на него словно водопад, и именно паника продиктовала дальнейшие действия. Геральт отпрыгнул, выдернул из ножен меч. В выпаде с полуоборота рубанул атакующую стрыгу по шее, классическим мандритто тондо. Полуотрубленная голова повисла у стрыги на груди, однако упырица продолжала идти, разве что взмахи когтистых лап потеряли координацию. Геральт в полуобороте обошел стрыгу и рубанул снова. Голова упала и покатилась куда-то между могил. Из шеи чудовища ударил высоко вверх гейзер артериальной крови. Ведьмак успел отскочить, прежде чем его забрызгало.

Он приблизился, медленно и осторожно. Знал, что оживленное магией чудовище может натворить бед, даже потеряв голову. Однако лежащая между надгробиями стрыга выглядела абсолютно мертвой. И действительно таковой и была, в растущей луже крови, которую все еще качало сердце.

И на глазах ведьмака начала изменяться.

Постепенно, начиная со ступней. Щиколотки, бедра, живот, грудь. И стала, наконец, юной девушкой. Очень юной. И очень мертвой. Без головы.

Геральт выматерился вслух. Этот результат был совсем не тем, на который он рассчитывал. И не тем, которым можно было бы гордиться. Гордиться тут было абсолютно нечем.

Он наклонился. И присмотрелся. В удивлении. Последним, что осталось в девушке от стрыги, был тот странный орнамент на коже. Словно выжженный. Или вытравленный кислотой. Орнамент все менее четкий, понемногу совсем исчезающий, но все еще заметный.

Что-то вроде рыбьей чешуи. Или пластинок брони карацены.

Комендант Елена Фиахра де Мерсо долго смотрела на него в молчании.

– Повтори, – приказала она наконец.

– Мне пришлось, – повторил он послушно, – осуществить… ликвидацию.

– Полную? – спросила она после очередной паузы. – Абсолютно полную?

– Полнее некуда.

– Ну да, – она опустила голову. – Оно и видно.

Он автоматически потер лицо, почувствовал засохшую кровь. Оказывается, ему не полностью удалось выскочить из-под ударившего из стрыги фонтана. Отчасти стала понятна реакция горничной и охранников, что отказались впускать в спальню коменданта личность, заляпанную кровью, словно мясник. Или медик.

Елена Фиахра де Мерсо протерла костяшками пальцев уголки глаз, зевнула. Пока Геральт ругался с охранниками, она успела подняться и одеться. Натянула брюки и высокие сапоги. Но по-прежнему оставалась в ночной рубашке, заправленной в брюки. Рубашка была фланелевой, розового цвета, застегивалась на три пуговки у шеи, воротничок с закругленными кончиками.

– Ну что ж, – сказала она наконец. – Что сделано, того не воротишь. Маркграф, однако, будет не в восторге. Сдается мне, не такой результат он желал получить.

Теперь пришла очередь Геральта как следует помолчать. Задумывался, как и что сказать.

– Я знаю, – сказал он наконец, понизив голос, – как случилось превращение в стрыгу. Кто наслал проклятие. Чья в этом вина.

– Вина? – Комендант де Мерсо вскинула голову, уперлась обеими ладонями в стол. – А тебе не кажется, что поиск виновных и провозглашение вины вовсе не в твоей компетенции? Что твои слова выходят далеко за рамки твоих профессиональных обязанностей?

– Ну да, – вздохнул он. – Совсем недавно мне это разъяснил один кузнец. Пусть, говорит, каждый занимается своим делом. Его, кузнеца, дело – молот и наковальня. Убийство – дело старосты и судов. А дело ведьмака – меч.

– Надо же, – комендант прищурилась, – какой мудрый попался кузнец. И как в самый корень проблемы заглянул. Однако же минуту назад ты использовал слово, которого в данной ситуации должен избегать. Ибо единственным виновным в убийстве являешься ты, ты сам. Кто-то другой, с бо́льшим опытом и навыками, чародей, жрец, ученый, да хотя бы другой ведьмак, мог бы девушку расколдовать. Шанс был. Ты этого шанса девушку необратимо лишил. Убив ее. Не перебивай. Понятно, что я таких обвинений против тебя не выдвину. Признаю, что ты действовал в состоянии крайней необходимости и фактически для всеобщего блага. Благодаря тебе уже этой ночью жертв больше не будет.