Перекресток воронов. Страница 14

– Какой еще, мать его, слуга?!

Поместить на фасаде ратуши городка Берентроде большой транспарант с надписью «Проваливай отсюда в задницу вместе со своей просьбой» было бы крайне разумно. Это позволило бы просителям сэкономить много времени и сил, которые можно было бы использовать с пользой для общества.

Да и Дидье Хан, бургомистр городка, не носил на шее металлической бляхи с гравированной надписью «Редкая сволочь». А должен был бы носить. Многих людей это тоже уберегло бы от неприятного опыта.

– Поостерегись-ка разбрасываться клеветой, ведьмак, – сказал он холодно, выслушав жалобы Геральта. – В Берентроде нет ни конокрадов, ни преступников. Сие есть урбиум [24]  законопослушное, и живут тут порядочные люди. Здесь никто не ворует.

– Выходит, мой конь сам себя украл?

– Не знаю. Не сторож я коню твоему.

– И даже расследования никакого не будет?

– Не будет. Нет у меня на это ни средств, ни людей. Мои люди заняты тем, что следят… Заняты другими делами. А эти твои байки про украденного коня не только клеветой, но и мошенничеством попахивают. Выманить хочешь денег каких-то из городской казны, да? Смотри, чтоб я тебя в яму посадить не велел!

– В силу именного указа короля Дагреада исключены ведьмаки из-под юрисдикции местных властей…

– Вот засажу тебя в яму и посмотрим, вытащит ли тебя оттуда король Дагреад! Хватит болтовни, слушать об этом больше не хочу! Удались! Что значит – проваливай из ратуши! И из города тоже!

– Пешком?

Дидье Хан гневно засопел. Он встал из-за стола, прошелся по комнате.

– Ладно, – сказал он. – Пусть так. Хоть ты и ведьмак, а для меня обычный бродяга и перекати-поле, хоть и пытаешься очернять население моего города, хоть и стоит тебя кнутами отсюда погнать… В благодарность за ту гадину, что ты на торфяниках убил. И за людишек, что ты на мельнице от той дьявольской птицы спас, уделю тебе консилиум [25] . Есть у нас тут конный завод, мой родственник им управляет, зовется Бениамин Хунникут. Кони у него хороши. Если скажешь ему, что от меня, он тебе скидку даст. Не благодари.

Геральт не поблагодарил.

– А птичища эта, с мельницы, – внезапно поинтересовался бургомистр, – где она? Труп ее, то бишь?

– По дороге в Бан Феарг, обложенный льдом.

– Да? Жалко. За голову я бы, может, и заплатил… Поставил бы в коллекцию. Глянь сюда.

Геральт только сейчас обратил внимание на шкаф и стеллаж. В стеллаже размещались разнообразные редкости, в основном какие-то кости. На центральном почетном месте, на подставке, стояло огромное яйцо. Пустое, одна скорлупа.

– Позавчера мне его принесли, – похвастался Дидье Хан. – Охотники. Нашли гнездо и это яйцо. Раритет, правда? Жаль, жаль, что головы у тебя не осталось. Сейчас у меня яйцо, а была бы и голова. Жаль, жаль.

– Есть ли у меня кони? О боги несуществующие, ты спрашиваешь, есть ли у меня кони? Ты лучше спроси, сколько их у меня. Сюда, юный ведьмак, проходи сюда. Осторожно, в навоз не наступи, хехе. Ну я ж говорил, осторожно. А теперь посмотри на этот манеж. Видишь, что за жеребцы? Что за скакуны, как с картинки? Это чистокровки новиградские, горячая кровь, мечта любого кавалериста. Хвосты как шелковый рулон, а зады? А покажи мне у любой бабы такой роскошный зад. У каждого, хехе, мечта, а не зад. Каждый рыцарь, говорю и ручаюсь, за такого конька мне не моргнув глазом жену в пользование отдаст, хехе, или дочку, я тебе говорю, или ту и другую. Что? Ты не рыцарь? И нет у тебя жены и дочерей? Ха, ну на нет и суда нет, хехе. Тогда выхода нету, придется тряхнуть мошной, серебришком раскошелиться. Обычно за каждого из моих скакунов беру двести пятьдесят новиградских крон, в пересчете на местную валюту будет тысяча двести пятьдесят марок. Но как уж ты есть ведьмак, профессия сия благородная, да и прибыл от господина бургомистра Хана, то я готов сбросить… Ну, пусть будет… десять процентов. Столько я тебе скину. Чтоб, значит, всем ведомо было, из края в край, что ведьмак на коне с моего завода ездит. Что жеребчик под ним из Беллентроде, от меня, то бишь от Бениамина Хунникута…

Что говоришь? Не жеребчик? А вон та кобылка-каштанка, что из стойла голову высунула? Ну так да, конечно, продается, как иначе-то, это конный завод, а не выставка картин, здесь продают, а не просто восхищаются, хехе. Сколько за кобылку? Ну, пусть в убыток, сейчас посчитаю… двести крон. Как для брата, хехе.

Но как же так, ведьмак на кобыле, а не на жеребце? Невместно как-то. Что говоришь? Что это самая малая из твоих проблем? Ха, клиент наш господин, хочет кобылу – получит кобылу. Только вот, хехе, милсдарь ведьмак, с конями ведь как с рыбой. Я тебе тут скакунов чистокровных словно крупных щук предлагаю, а ты себе плотвичку выбираешь. Чего смеешься? Разве я что-то смешное сказал?

Инго Ксмутт ехал по Великой Дороге, весело насвистывая. Копыта украденной буланой кобылки весело постукивали по бревнам, которыми тракт совсем недавно вымостили. Ксмутт был весел и при деньгах – содержимое присвоенных вместе с кобылой вьюков он продал на попавшейся ярмарке вскоре после удачной экспроприации лошади. Теперь он бодро двигался на север. Далеко ехать по Великой Дороге он не планировал, ему вовсе не улыбалась встреча с дорожниками, строящими ее, и уж особенно с их охраной. Собирался свернуть на северо-запад, в лесные просеки, ведущие к хенгфорсским перевалам. В Хенгфорсе рассчитывал продать лошадь, а на вырученные деньги временно осесть в одной из деревушек под Голополем. А может даже и перезимовать там.

С грохотом копыт он въехал на мост над лесной речкой, берега которой терялись в крапиве. И вдруг его одиночество закончилось. За два дня и две ночи он повстречал на новом тракте от силы трех человек и три повозки. А сейчас внезапно его окружило человек десять. Хуже того, это были вооруженные всадники. Хуже того, окружили его плотно и со всех сторон.

– Ой, – изобразил он радость. – Господа военные! А я уж было испугался, что разбойники… Позвольте представиться, я Рауль Азеведо… На службе маркграфа…

Он вдруг испугался, не напрасно ли использовал аристократическую фамилию, поскольку на аристократа ни с какого боку не походил. Но это ж военные, успокоил он себя, острым умом не отличаются…

– На службе маркграфа, – задумчиво повторил командир солдат, усач в лосиной куртке, с золоченой перевязью и в шляпе с пучком страусиных перьев. – Судя по имени, аристократ. А эта буланая кобыла, полагаю, как раз из конюшни маркграфа происходит? Верно?

– Верно-верно, – поспешно подтвердил Инго Ксмутт. – Из конюшни маркграфа, а как же. Поистине, господин рыцарь, вы разбираетесь в конях…

– Разбираюсь, – бесстрастно подтвердил капитан Рейш Карлтон. – Мне один взгляд достаточно бывает на коня бросить, и я его узнаю, не забуду. Потому и знаю, на чьей ты лошади сидишь, милсдарь Азеведо, или как там тебя на самом деле звать. А еще я знаю, что настоящий владелец лошади этой не продал бы ее, не заложил бы, не одолжил и не отдал.

Конокрад облизал губы и нервно оглянулся. Но бежать было невозможно, да и некуда, конники окружали отовсюду. А по знаку командира вдруг схватили его железной хваткой за руки, почти выдернув из украденного седла.

Капитан Карлтон огляделся.

– Господин Аэльварр!

– Да, господин капитан?

– Видите вон тот дуб? С таким симпатичным суком? Перекиньте-ка через этот сук петлю.

Глава восьмая